Читать книгу "Сияние «жеможаха» - София Синицкая"

– Васенька, я сам к вам пришёл, по собственному желанию.

– Откуда ты знаешь, что мы здесь? Тебе сказали полковник Смолов и майор Перов?

– С такими не знаком. У меня на Том свете был другой собеседник. Подарил морской бинокль краснофлотца. Теперь я всё вижу. Вам надо идти к месту, где Лебедин ручей впадает в речку Рёконьку, там Свято-Троицкая пустынь, в пустыни колхоз имени Ленина, в колхозе штаб вермахта, в штабе огневая позиция. Координаты сообщить не могу.

– Надо срочно засечь позицию. Рация сломана. Петров будет чинить, это займёт время.

– Идите без Петрова. Мы с Петровым здесь останемся. Пустишь нам почтаря с донесением!

Гермоген Иванович занимал избу с обгоревшей крышей, но практически целым потолком, в котором был лаз на чердак. Голуби толклись на скамейках и подоконниках. Дедушка завёл себе самовар на круглом столике и научную библиотеку.

Обнимая папочку, долго прижимая к себе, чувствуя, как колется его борода, как бьётся под пиджаком его сердце, Анна Гермогеновна внимательно рассматривала курлыкающих птиц. Она сделала вывод, что все съеденные василеостровские голуби переместились в Херово, на новую папину голубятню.

Профессор сказал Валентину Ивановичу, что в особом случае боевой обстановки, когда технические средства неприменимы или их действие прерывается, для оперативной связи командования можно использовать военно-голубиную связь. Геодезист был в восторге. Вася читал «Учебник младшего командира голубеводства» и «Наставление по голубиной связи РККА».

Гермоген Иванович устроил переносную голубятню в корзине, закрытой платком. Ослепительно белый связист должен был обеспечить одностороннюю связь и доставить в Херово депешу с координатами немецкой дальнобойной батареи. Петров пожелал всем удачи и пошёл разбирать и собирать «Север». Отряд покинул деревню.

В Рёконьской пустыни погромыхивало. Валентин Иванович засекал огневые вспышки, Вася делал отметки на миллиметровке. Остался последний холм, последняя засечка. Это было самое опасное место, немцы были рядом, тарахтели железные кони вермахта. Попов с Пономарёвым на четвереньках прокладывали путь к высоте. За ними шли с приборами и корзиной геодезист и Цветков. Анна Гермогеновна с Калибановым смотрели, как снег предусмотрительно и своевременно заметает следы. Под ёлками на краю леса они наблюдали за обстановкой. Если появятся немцы, надо будет взять огонь на себя: главное сейчас – координаты, главное – крылатый связист с полевой сумочкой на спинке. Калибанов отдал Васе свою фляжку: «Вот, возьми на всякий слуцай, мало ли цево. Помогай Валентину Ивановицу!»

Измерения были закончены, позиции немецких орудий на берегу Рёконьки определены с ювелирной точностью. Вася выпустил голубя с депешей, он торопливо забил крылышками и взял курс на Херово – там Петров уже радовался вновь обретённому распространению коротких волн и оптимальным частотам для дальней связи. В этот момент на Анну Гермогеновну и Демьяна Власьевича выехал BMW R75. Его вёл молодой очкарик, в коляске с изображением жокея на лошадке сидел грузный офицер.

Чтобы отвлечь вражеское внимание от тёмных фигурок на холме и Анны Гермогеновны, Калибанов выскочил из-под ёлок и, заорав песню, побежал вдоль лесной полосы. Вздрогнув, немцы открыли огонь. Пули попадали в Демьяна Власьевича, ему было больно, но он не умирал:

– Нам солнце родное приветливо светит,Кивают нам звёзды, смеётся луна,И нет под луною на нашей планетеСтраны веселее, чем наша страна-а-а!

Отчаянно трещали автоматы, мотоцикл мчался за Калибановым, который, вместо того чтобы зайцем нырнуть в лес, оставляя кровавый след, бежал по дороге: он уводил немцев подальше от отряда.

Мотоциклисты поехали поднимать тревогу. Калибанов лежал на спине, в его глазах кивали звёзды, он загибался, потому что фляжка с потусторонним спиртом была у Цветкова.

– Калибанов, миленький, потерпите, Вася скоро придёт, даст вам вашей микстуры.

– А не надо добро переводить, пустерьга я, никцемный целовек, не подкованный, некомпетентный. Вот и сына твоего на повышение квалификации отправил, сделали его диверсантом, послали на смерть, сам на службе взыскание полуцил и пулю в затылок. Сейцас бы на Мшаве в тёплой комендатуре сидели, газетки поцитывали с Тонецкой-андельцем, с Ниной Петровной.

– Калибанов, как вы можете сомневаться в системе полковника Смолова и майора Перова? Я считаю, что Васю правильно включили в перестановку кадров, он сражается за Родину, я им горжусь. И вас как кадавра удачно переставили, вы настоящий герой. Неужели интереснее на Мшаве невинно осуждённых сторожить?

– Там не все невинные. Сейцас откинусь. – Бывший начальник лагпункта забился в агонии и закатил глаза.

Отряд геодезиста, успешно выполнив задание по обнаружению вражеских огневых позиций, спустился с холма с пустой корзиной. Анна Гермогеновна накапала живой воды Калибанову в нос и в ухо. Он сел, сделал два больших глотка из фляжки, фыркнул, как Мираж, вылил спирт на чёрную свою ладонь, протёр лицо и шею – всё прошло. Затрещали немецкие мотоциклы. Отряд углубился в лес. Снег заваливал следы и кровавые пятна.

* * *

Блестящий офицер CC барон Отто III Мюнхгаузен курил в келье Рёконьской Свято-Троицкой пустыни и думал о том, что в данный момент ситуация совершенно соответствует значению его древней фамилии, изящно иллюстрирует принадлежность к аристократическому роду: он находился в «доме монаха». В гербе у Мюнхгаузена на золотом поле стоял с посохом цистерцианец.

В детстве барон проводил лето в альпийском шале в Швейцарии. Ему очень нравилась местная легенда о Жане де Баране и Кристофе Овчаре. Жан де Баран и Кристоф Овчар заключили сделку с дьяволом – тот помогал им воровать домашний скот. Воров убило молнией. С тех пор иногда на закате пастухи видели, как в небе сражаются друг с другом огненные Жан де Баран и Кристоф Овчар. Они вели в бой свои призрачные стада. Гигантские козлы и бараны блеяли загробными голосами, сталкивались рогами и сыпали на землю искры. Адские собаки вгрызались друг другу в горло. Порядок навёл старый монах-цистерцианец. С послушником он пошёл в горы и, завидев приближение призраков, начал усердно молиться. Жан де Баран и Кристоф Овчар хотели испепелить божьих людей, но у них ничего не получилось: юноша прочертил круг, а старик кропил святой водой. Воры убрались в ад навсегда. В том месте, где сходились на бой грешные души, была построена цистерцианская обитель. В играх и мечтах юный Мюнхгаузен представлял себя то благородным рыцарем-освободителем, то цистерцианцем, спасающим бедный народ от дьявольских напастей.

Барон Мюнхгаузен гордился гербом, аристократическим родом и предками-крестоносцами. Также он гордился своим ястребом Хейно – лучшим охотником на зайцев. Вместе с хозяином Хейно проделал долгий путь из Германии в новгородские лесные угодья. Ему не терпелось напасть на след русака. Хейно считал себя королевской птицей. Он твёрдо знал: любой, кто отважится убить ястреба, тут же попадёт к палачу. Хейно на лету хватал жертву цепкими, словно клещи, когтями и бил клювом в затылок.