Читать книгу "Японская нечисть. Ёкай и другие - Антон Власкин"

Если вам повезло обосноваться где-нибудь в глухой деревеньке в северной префектуре, будьте готовы к ИБД (имитации бурной деятельности). Как только за околицей послышатся тяжелый топот и сопение, хватайте лопату, метлу, мотыгу или что-нибудь в этом роде и начинайте рубить снег и копать дрова. Встречайте клыкастых ревизоров радостным криком: «Нам хлеба не надо! Работу давай!» Не забывайте, что всякий ревизор (даже бесовского племени) любит хлопнуть на морозе стаканчик теплого саке, так что подготовьтесь. Как говорится, не красна изба углами, а красна пирогами! Получив благословение намахагэ на будущий год, убедитесь, что они скрылись в горах. Можете вернуться к теплому очагу и подогретому саке.

Личное дело: Цукумогами

Перед нами целый отряд из необъятного ёкай-сообщества, объединяющий толпу страшилищ, не сходных внешне, но связанных одной судьбой. Обычно рассказ о чудище начинают с его внешнего вида, но здесь придется обойтись некоторыми общими фразами, а позднее рассмотреть одного за другим наиболее занятных представителей этого жутковатого племени.

Речь пойдет о старых вещах. Очень старых вещах, точнее, очень старые оживших вещах. Говоря о бакэнэко, упоминают, что для достижения статуса оборотня им надо протянуть тринадцать лет (хотя, рассуждая об этом существе, можно предположить, что срок несколько приуменьшен). Для неодушевленного скарба, затеявшего переход на сторону ёкай, потребуется значительно больше времени. Принято считать, что вещь, отслужившая девяносто девять лет, обретает новую природу и вступает в отряд цукумогами. Иероглифы-кандзи, которые обозначают это понятие, могут быть переведены как «девяносто девять богов». Примем на веру волшебную цифру «девяносто девять». В конце концов ее можно понимать как условное обозначение изрядного промежутка времени. Так фраза «это же в прошлом веке было!» подразумевает условную древность обсуждаемого события.

Что же может стать из неживого живым? Да практически все, что угодно. Синтоизм, одушевляющий окружающий мир, прекрасно объясняет такое необычное явление. Если мы верим в дух старого дерева или в живой меч, готовый броситься в бой самостоятельно, то почему бы не признать возможность существования ожившей лютни, прыгающего зонтика или бегающего граммофона? Все это явления одного порядка.

Почему же прежнюю Японию не заполонили диковинные существа, очень напоминающие взбесившийся ассортимент из лавки старьевщика? Надо помнить, что основными материалами, из которых клепали ожившие вещи, были дерево, ткань, бумага и т. д. В теплом и влажном японском климате подобные творения имели немного шансов перешагнуть полувековой рубеж, что уж говорить о вековой истории. К факторам, влияющим на чудесную трансформацию, можно отнести еще и такие понятия, как обида и несправедливость. Выразить их в числовом эквиваленте, как поступают со сроком, нужным для превращения неживого в живое, невозможно, но, тем не менее, эти понятия играют большую роль в жизни цукумогами. Увы, судьба большинства вещей довольно типична. Инструменты, одежда, обувь, игрушки, всевозможные гаджеты верно служат людям (ну, если только их не сделали халтурщики на подпольной китайской фабрике). Но рано или поздно приходит момент, когда человек безжалостно избавляется от старого брахла, заменяя его новым. Никто и не задумывается, а что думает барахло по этому поводу. Японские цукумогами дают возможность разрешить эту загадку! Ничего хорошего они не думают и планируют. Интересно, что в наше время всевозможные хай-тек-новинки меняются с совершенно невероятной скоростью. Можно догадаться, что старые модели тех же, например, айфонов не помещаются в красный угол для вознесения перед ними извинительных молитв. Пластик и металл, из которых склепали десятки миллионов единиц техники, – довольно долгоживущие материалы, девяносто девять лет протянут без особых проблем. Так что, возможно, нашим детям и внукам предстоит стать свидетелями нашествия орды невиданных прежде цукумогами.

В сказке «Жалобы кукол» старые куклы, запрятанные в пыльный сундук, горько сетуют на людскую неблагодарность. «В былые временa не то что куклы, даже люди, проходя мимо меня, отдавали почтительный поклон, но ныне воцарились у нaс невежество и грубость нpaвов!» – сетовала кукла-самурай. Необычное, но достаточно безобидное явление. Правда, надо помнить, что речь шла о куклах театра бунраку. Перед нами – ожившие вещи, так сказать, на творческой работе, и раздражение у них принимает форму интеллигентского брюзжания. Творения попроще проявляют свое недовольство гораздо более ярко.

На знаменитом Хякки Яко (Ночной парад ста демонов) цукумогами заняли почетное место. Вереница демонов шествовала по Киото, вселяя вполне обоснованный ужас в сердца людей. Движение проходило по улице Итидзе-дори. Тот, кому повезло столкнуться с этой ночной компанией, не позаботившись о защитных заклинаниях и амулетах, вполне мог попрощаться с нашим миром. Среди существ совершенно чудовищных на ночном параде бодро маршировали ожившие сандалии, фонарики, зонтики и тому подобный хлам.

Цукумогами на параде призраков. Гравюра XVI в.

В более мирных обстоятельствах ожившие вещи стремятся напугать свою жертву, издавая дикие вопли, внезапно выскакивая перед ничего не подозревающим путником, устрашая его своим своеобразным внешним видом. Впрочем, иногда цукумогами совершенно не стремятся к встрече с человеком, а просто проводят время в обществе себе подобных где-нибудь в уединенном месте, покинутом людьми. Известна история, что один храм пользовался неоднозначной репутацией, потому что странные призраки устраивали там пляски по ночам. Как всегда в подобных историях нашелся бодрый монах, решившийся на ночлег в нечистом месте. Ночью явилась пестрая компания призраков, затеявших пляски и декламацию: «Куча ветхого старья – Зонтик, плащ и таганок. Собирайтесь в круг, друзья, будет славный вечерок!» Монах присоединился к танцам, ничуть не испугавшись привидений, и вечеринка прошла благополучно. На следующую ночь догадливый монах поименно обличил призраков, называя их истинные имена. Зонтик, старый храмовый колокол, гонг, ветхая одежда и т. д. Пообещав отслужить заупокойную службу, монах разом угомонил всю компанию. Наутро он собрал вышеперечисленные вещи и сжег во дворе, очистив храм и обеспечив себя местом работы на будущее. Не вполне ясно, оживали ли забытые вещи с наступлением темноты и принимались скакать по заброшенному храму, или ими выделялась своего рода спиритическая составляющая, которую и называли привидениями. Интересно, что никакой агрессии к человеку старые вещи не испытывали и, кажется, только и ждали, когда их отправят на вечный покой.

В другом храме ночными демонами себя проявляли забытые сокровища! Ожившие монеты и слитки порождали демонов, жаждущих закусить незваным гостем. Демоны с круглой мордой (монеты) и квадратной мордой (слитки) принюхивались, пытаясь понять, не зашел ли кто на огонек. Впрочем, дальше попыток унюхать человека дело у них не продвинулось, поиски человека не начались, и демоны растворились в воздухе. Открытым остается тот же вопрос: что перед нами? Иллюзия, которую наводит старый, забытый предмет или вполне материальное перерождение, активирующееся с наступлением темноты? В данном случае человек, заночевавший в храме и оказавшийся свидетелем появления демонов, сумел захватить их подручную по имени Хосогоси, оказавшуюся духом старой колотушки. Выяснив всю подноготную, он сжег колотушку во дворе храма, а деньги… А деньги он передал в собственность местной деревни! Как говорится, вот это поворот! Все-таки японский фольклор очень своеобразен и щедр на самые невероятные фантазии. Не так уж и трудно поверить в чертей, снежных женщин, ожившие вещи и танцующих кошек, но вышеописанный случай вызывает некоторое недоверие. Все-таки даже самая невероятная сказка должна сохранять некоторое правдоподобие. Представляете, передал найденные деньги деревенским (которые его, кстати, не пустили переночевать, а спровадили в старый храм к демонам)! Так и хочется сказать незримому рассказчику: «Ты, это самое, того! Как говорится, ври, да не завирайся!» Ну или что-то в этом роде.