Читать книгу "Начало всего - Робин Шнайдер"

– Эм… у нас проблема.

– Ты уже… все? – неловко спросила Кэссиди.

– Нет, тут все в порядке. Но я… эм… зацепился бандажом за твой лифчик.

Зацепился – это еще слабо сказано. Мое запястье практически было приковано к ее спине.

– Ох. – Кэссиди закусила губу. – Может, мне надо… а если я… нет, погоди, я стяну его через голову.

– Это так унизительно, – пробормотал я, пока Кэссиди освобождалась от лифчика.

– Не зря жилет с боекомплектом когда-то называли «лифчиком». Оказывается, он и впрямь неплохое оружие, – пошутила она, и мы оба засмеялись. А самое забавное, что Кэссиди это говорила полуобнаженной, сидя на мне.

– Тебе все равно, куда я его суну? – спросил я.

– Что? – опешила она.

– Оу, нет, я о бюстгальтере, – уточнил я, отцепляя его от ручного бандажа. – Прости.

– Ты такой милый, когда краснеешь. – Кэссиди лукаво улыбнулась. – И раз уж ты спросил, то, может, я сама покажу, куда его сунуть?

Она скользнула под покрывала, а я бросил ее лифчик на пол, закрыл глаза, сжал кулаки и позволил ее восхитительно теплым и нежным губам снова показать мне взрыв из сотен фейерверков разом.

Позже… после того как я вернул должок, мы оделись и Кэссиди возрадовалась тому, что у меня отдельная ванная комната; после того как мы впустили в комнату Купера и, открыв дверь на случай возвращения моих родителей, невинно уселись играть в «Марио карз», Кэссиди спросила меня, девственник ли я.

Я запаузил игру.

– Эм… – Она уже догадалась?

– О боже. – Ее губы дрогнули, словно она еле сдерживала улыбку. – Ты не девственник!

– Эй, когда-то я был крутым парнем! – попытался я перевести все в шутку.

– Да-да, какой ужас, – насмешливо сказала Кэссиди и принялась нервно крутить в руке джойстик, осознав, чему сама положила начало. – Ну а я берегу себя! – заявила она так, словно вслух произнесла ударную концовку несказанной шутки, а затем, смутившись, передернула плечами. – С чего вообще так говорят: «берегу себя»? Как будто нас нужно спасать от секса. Такое ощущение, будто девственницы всю свою жизнь проводят священную церемонию спасения от соития.

– Да меня и петтинг устраивает, – ухмыльнулся я.

– А это что еще за фигня такая? – нахмурилась Кэссиди.

Я изобразил саму невинность:

– Тебе еще раз показать?

21

ВРЯД ЛИ Я СМОГУ назвать точное мгновение, когда безвозвратно изменился. Сейчас я думаю, что это произошло не в какой-то конкретный момент, а постепенно. В процессе. Наподобие химической реакции, если хотите. Я больше не был золотым мальчиком Эзрой Фолкнером. Я им не был уже какое-то время, но чем дольше общался с Кэссиди, тем сильнее мне это приходилось по вкусу.

После ухода Кэссиди и возвращения моих родителей с их экскурсии по магазинам, о которой мне в деталях рассказали за ужином, я надел свой новый кожаный пиджак и посмотрел на себя в зеркало. По-настоящему посмотрел, чего долгое время избегал.

Со дня аварии я видел в зеркале только плохое: отросшие волосы; сдувшиеся без тренировок мышцы; нездоровую бледность вместо загара; болтающиеся на бедрах – и это несмотря на ремень – джинсы, которые некогда облегали фигуру.

Но в этот раз при взгляде в зеркало я ничего этого не увидел. Все это, конечно же, никуда не делось, просто воспринялось как факт, а не как изъяны: худоба, взлохмаченность, бледность. Я увидел себя. Только не того, каким меня многие помнили.

В порыве души я вытащил из-под кровати книги и расставил их на полках. Многие из них я даже не собирался читать, но мне приятна была мысль, что когда-нибудь я, возможно, все-таки это сделаю. Что в моей комнате наконец-то есть вещи, отражающие мой характер и что я не боюсь показать свою любовь к книгам.

Я все думал о том, как выглядит спальня Кэссиди. Является ли она отражением ее самой, чем не является моя. Похожа ли она хоть чем-то на спальню Шарлотты – со статуэтками божьих коровок на подоконнике и специальным столиком для целой коллекции косметики, называвшейся «компактным» набором.

– Почему мы никогда не бываем у тебя? – спросил я Кэссиди, заехав за ней в понедельник перед школой.

– Потому что у нас есть домработница, – вздохнула она. – И она расскажет родителям, что, когда их нет, я вожу домой парней.

– Парня, – поправил я ее, кивнув охраннику, мимо которого мы проезжали.

– И это куда ужаснее, – заверила меня Кэссиди. – Поверь, лучше тебе ко мне не приходить. Ты все равно ничего не теряешь.

– Как скажешь, – ответил я, чувствуя, что Кэссиди хочет оставить эту тему.

Она пригубила привезенный ей кофе.

– Ты когда-нибудь пробовал заваривать кофе во френч-прессе? Думаю, тебе больше понравится его вкус.

В пятницу вечером мы с Кэссиди пошли в кино – на настоящее свидание, в «Призму». Она надела красивое платье, а я – новый прикид, и мы посмотрели ужасную комедию с тем же актерским составом, который всегда снимается в ужасных комедиях.

Я всегда чувствую особое радостное возбуждение, когда выхожу из кинозала, окутанный ароматом попкорна и окруженный людьми, обсуждающими только что просмотренный фильм. Все ощущается живее и ярче, будто слегка размывается грань между возможной реальностью и кинематографом. На ум приходят разные грандиозные мысли, вроде того, что можно переехать в какое-нибудь более захватывающее место или рискнуть всем ради возможности исполнить свою мечту, чего ты так и не сделаешь. В общем, возникает чувство, будто ты при желании можешь превратить свою жизнь в кино.

У меня никогда не находилось слов объяснить другим, чем так чудесны те мгновения, когда ты выходишь из кинозала, поэтому я приятно удивился тому, что Кэссиди лишь улыбнулась, но не заговорила со мной, пока мы не спустились на эскалаторе вниз. Она в полной мере дала мне насладиться этим мгновением, не нарушив идеального молчания.

– Жутковато слышать сотню одинаковых разговоров, – заметила она, взяв меня за руку.

– Тогда наш разговор будет отличаться от остальных, – пообещал я. – Расскажи мне какой-нибудь случай из детства.

Кэссиди довольно улыбнулась.

– Когда мне было семь, моя лучшая подруга задула свечи на торте в честь моего дня рождения. Я плакала, боясь, что мое желание не исполнится. Теперь ты мне что-нибудь расскажи.

– Хм… – призадумался я. – Во втором классе мы с Тоби взяли у его младшей сестренки пластиковую бижутерию и закопали на клумбе. Хотели потом отрыть сокровища, но вместо этого получили нагоняй. Мне пришлось ночевать в другой комнате, и эта ночь показалась мне бесконечной.

– Я не знала, что вы дружите с таких давних пор.

– С детского сада. Мы все с ним делили, даже шкафчик в раздевалке.