Читать книгу "Война - Роман Злотников"

– Похоже, да, – задумчиво произнёс старший лейтенант, задирая голову вверх, потому что там, наверху, внезапно раздался треск пулемётных очередей. «Судя по всему, над позициями роты внезапно начался воздушный бой.

– Эх ты, как он его! – загомонили бойцы, разогнувшись и задрав головы вверх. – Смотри, смотри как завернул… Да тудой гляди, тудой…

Спустя минут пять один из самолётов задымил и, перекувыркнувшись через крыло, потянул вниз.

– Сбили, ура, сбиииили!!!

– Чего орёшь, дурак, то нашего сбили!

– Да где ж нашего-то… эвон смотри… ах ты ж мать твою… Василич, а давай я на полуторке за ним смотаюсь. Явно ж на вынужденную пошёл, обязательно где-то поблизости сядет.

– А ну притихни, шебутной, – старшина, вследствие своего опыта сразу же занявший правильную позицию и потому смотревший за боем из ямы, которой в недалёком будущем предстояло стать ротным КНП, развернулся к Сашке и, вскинув руку к виску, солидно произнёс: – Товарищ командир, дозвольте съездить к месту посадки самолёта и оказать помощь лётчику.

– Давай, Василич, действуй, – кивнул молодой ротный, прекрасно понявший, что этим жестом его многоопытный старшина решил подчеркнуть перед «гостями», что лейтенант Чалый, несмотря на молодость и очень небольшой срок, прошедший со времени назначения, в своём подразделении пользуется полным и непререкаемым авторитетом. За что Сашка был ему очень благодарен…

Воздушный бой оказался весьма скоротечным. Уже минут через десять мешанина кружащихся высоко в небе самолётиков внезапно распалась на две разные кучки, которые почти одновременно развернулись и резво разлетелись в разные стороны.

– Эх, а наши-то так никого и не сбили, – с горечью произнёс какой-то молоденький боец. Но стоящий рядом сержант – командир второго взвода (кстати, почти такого же возраста, но старше бойца почти на восемь месяцев войны) тут же залепил ему подзатыльник.

– Не сбили… от ты тютя! Вон, видишь! – он ткнул пальцем на тонкую полоску уже почти развеявшегося инверсионного следа, видневшуюся заметно в стороне от места только что закончившегося боя. – Там наш высотный разведчик из-за линии фронта возвращался. А немцы его ссадить хотели. Чтобы он добытые сведения командованию не принёс. Знаешь, кого на такие перехваты посылают – самых сильных и опытных бойцов, у которых не по одному десятку сбитых на счету. У немцев они экспертами называются… Наши же немцев перехватили и навязали бой, не дав им за разведчиком увязаться. И этим, я тебе скажу, немцам куда больше вреда нанесли, чем если бы даже всех немцев здесь посбивали. Да и потеряли в схватке с такими зубрами всего лишь одну машину. Так что это, считай, победа. Понял?

– Ага… то есть так точно, товарищ сержант!

– То-то же. А сейчас схватил лопату и копать. Если над нами разведчики разлетались, значит, завтра немец ой в каких тяжких силах на нас навалится. Верная примета!..

Кашкаев уехал через час, оставив Сашке в расположении командира взвода батальонных миномётов роты огневой поддержки батальона лейтенанта Георгия Завгулидзе, с которым Чалый сошёлся накоротке ещё когда был взводным. Гоша был весёлым малым, но дело своё знал туго. Да и поддержка пятёрки восьмидесятидвухмиллиметровых миномётов в предстоящем бою точно лишней не будет. Пятёрки, потому что один миномёт, по словам Завгулидзе, потеряли уже как неделю назад и пока замену ему не прислали.

– Не волнуйся, Саня, – я фрицев так причешу, что тебе и делать ничего не надо будет, – хорохорился Гоша.

– Пятью-то «трубами», – хмыкнул молодой ротный.

– Зато скорострельность у них аж тридцать выстрелов в минуту, – обиделся Завгулидзе.

– Ага… – вздохнул Сашка. – И за сколько ты таким темпом огня весь свой БК выпустишь? За три минуты? Или меньше? – он вздохнул. – Тяжко завтра придётся, Гоша. У меня ведь половина бойцов – вообще не обстрелянные. Только-только пополнение получили… А если расчёты пулемётов исключить или тех же бронебойщиков – так и две трети. С кем немецкий удар держать-то?

Ночь прошла довольно спокойно. То есть спокойно в общем… А так Сашке пришлось основательно поругаться со старлеем-миномётчиком, который вместо оборудования своего НП укатил в Старую Карань вслед за весьма благосклонно отнёсшейся к этому Олёной. Так что лейтенанту Чалому, при вечернем обходе обнаружившему, что сопровождавший миномётчика личный состав успел до заката вместо оборудования полноценного НП, на что времени, по идее, вполне хватало, только слегка расковырять землю, после чего уселся у костерка с фляжкой, в которой булькало явно что-то горячительное, пришлось отправлять за старлеем вооружённый наряд, который, по их словам, буквально снял его с южной красавицы. Ну а по его прибытии пригрозить взбесившемуся от подобного развития событий артиллеристу, что ежели с утра на этом месте не будет полноценного НП с амбразурой для стереотрубы и нормальным перекрытием, он немедленно поставит вопрос о саботаже. Подобный наезд привёл миномётчика в бешенство.

– Что, сопляк, стукачеством выслужиться захотелось? – орал тот. – Или взревновал, что баба вместо тебя нормального мужика выбрала?

– А если вы, товарищ старший лейтенант, не заткнётесь и не приступите к работе немедленно, то я сделаю это сейчас, – холодно оборвал его Сашка. После чего добавил: – Дело не в стукачестве, а в том, что если твою дурную башку, старлей, первым же немецким залпом в клочья разнесёт, ваши гвардейские миномёты мне совершенно бесполезны окажутся. Потому что будут стрелять не туда и не тогда, когда это будет нужно. А значит, немцы до моих окопов доберутся в куда больших силах, чем могли бы. И потому людей, моих людей, дурень ты этакий, хреном озабоченный… погибнет куда больше, чем это случилось бы, выполни ты свою работу как надо, а не через мудя. И вот ради того, чтобы всё прошло как надо, я не то что в полк, я в дивизионный трибунал позвоню и потребую немедленно разобраться с саботажем. Понял меня?

Старлей скрипнул зубами, но промолчал. Потому что командование командованием, оно всю ситуацию и на тормозах спустить может, а вот дивизионный трибунал – совсем другое дело. Всем было известно, что этих чинуш хлебом не корми – только дай дело открыть и нормального мужика под статью подвести. Поэтому старлей лишь зло выдохнул и, развернувшись, коротко рявкнул на уже кое-что принявших и потому совсем не настроенных на трудовые подвиги подчинённых:

– Ну чего расселись, бл… быстро подскочили и расхватали лопаты!

Сашка где-то с минуту молча стоял, наблюдая за унылыми телодвижениями подчинённых миномётчика, после чего развернулся и двинулся дальше инспектировать то, что его люди успели нарыть за день. Ему тоже отбиваться было ещё рано.

Утром их разбудили немцы. Девятка «лаптёжников» появилась над позициями роты, едва минуло полчаса после рассвета. Так что вместо будильника подъём роте обеспечил вой сирен немецких пикировщиков. В газете писали, что немцы специально включают сирены, чтобы пугать людей, но, как рассказывал Сашке один из лётчиков во время тех посиделок за столом на кухне у брата Константина, дело было не только в этом. Опытные немецкие пилоты по изменению тональности звука могли достаточно точно определять скорость и высоту, которые их машины достигли на пикировании. Что заметно помогало им в точности бомбометания.