Читать книгу "Сестры зимнего леса - Рина Росснер"

– Мама говорит, ты ешь прямо-таки с медвежьим аппетитом. – Довид улыбается, на сей раз – вполне искренне.

– Мне очень неловко. Зря она так сказала.

– Согласен. Но думаю, она просто имела в виду, что вы тут голодаете без родителей.

Пожимаю плечами.

– В общем, тебе нечего стыдиться, Либа.

Беспокойно потираю руки. Давай, признайся ему во всём прямо сейчас.

– Ну же. – Довид берёт моё лицо тёплыми ладонями. – В голоде нет ничего постыдного. Твоим родителям не следовало бросать вас одних на произвол судьбы.

– Они исполняли долг.

– Однако вы… Сколько тебе лет?

– Достаточно. – Я отворачиваюсь.

– Мне, к примеру, уже восемнадцать, но я до сих пор во многом полагаюсь на родителей. Представить не могу, как бы жил один.

– Я не одна. У меня сестра. Да и родители скоро вернутся.

– Мама говорит, Лайя сбежала, и ты испугалась, что она пропадёт.

– Так и было.

– Она опять к Фёдору бегала?

– Похоже, весь город уже знает, – вздыхаю.

– Эти парни – само веселье, девушкам они нравятся, но есть в них что-то нехорошее.

– Согласна.

– Ночью целый город вышел на медведя, а из Ховлинов ни один не явился. Странно, да?

– Я и не знала. Более чем странно.

– А тебе они нравятся? Хотела бы попробовать их фруктов?

– Что ты, Довид! Ни за какие коврижки! Как ты мог такое подумать?

– Просто спросил. Все горожанки от них в восторге.

– Нет, эти парни не в моём вкусе. Да и тятя не одобрил бы, если бы я начала перемигиваться с гоями. – Краснею. – Вообще с кем-нибудь.

– То есть меня он тоже не одобрит?

– Я так не говорила. – Закрываю глаза.

– Однако подразумевала.

– Довид, мой отец, он не такой, как все. Он… если начистоту, мне кажется, тятя подыскивает мне мужа в Купели.

Довид меняется в лице и тихонько спрашивает:

– А ты сама этого хочешь?

– Нет, – качаю головой. – Вернее, прежде хотела, а теперь… всё изменилось.

– Что же?

– Появился ты. – Я поднимаю взгляд, сама не веря, что произнесла эти слова.

Однако они прозвучали совершенно естественно, ведь я сказала правду. Брать их назад мне не хочется. Довид крепко обнимает меня и говорит на ухо:

– На месте твоего отца я бы желал своей дочери счастья.

Смеюсь и отнимаю лицо от его груди:

– Вот родится у тебя такая шустрая дочка, как Лайя, пожалеешь о своих словах.

– Так что за чужих мужчин ты повстречала?

– Я не знаю, кто они. Якобы прибыли из Купели повидаться с тятей. Но ведь тятя сам туда отправился. Бессмыслица какая-то.

– Ох, не по душе мне всё это…

– Как и мне, Довид. Послушай, я должна идти. Надо присматривать за Лайей.

– По-моему, она и сама неплохо справляется.

– Нет-нет, выглядит она сегодня получше, но вчера ещё пластом лежала. Не хочу выпускать её из виду. Вдруг она снова пропадёт? Ты представить не можешь, что я пережила…

– Вообще-то могу.

Краснею и опускаю глаза.

– Прости, что напугала. Обещаю, больше такое не повторится.

Довид прижимает меня к себе, утыкается носом в шею. От каждого его прикосновения внутри загораются тысячи крохотных искорок. Он хочет меня поцеловать, однако я тревожусь, что наша прогулка затянулась.

– Мне пора.

– Проверь, как там она, и возвращайся.

Мотаю головой.

– Тогда побудь еще хоть пять минуточек.

Киваю.

– Здесь у вас очень красиво.

– Разве ты никогда не был в лесу?

– Горожане не слишком охотно сюда ходят. Некоторые говорят, что лес заколдован, а кто-то – что в нём водятся привидения.

– Единственная, кто здесь точно водится, это я. – Смеюсь. – Ну, и Лайя, конечно, – прибавляю быстро.

– Такие привидения мне по нраву.

– Кодры – лес древний, Довид. Деревья были здесь задолго до нас и останутся даже тогда, когда Дубоссары опустеют.

– Мы никогда не покинем Дубоссары. Евреи живут здесь уже почти триста лет!

– Кто знает? – качаю головой. – Вот твой брат уехал в Америку. Может, вскоре и вы подадитесь за ним вслед. А может, нам всем здесь придётся худо. Да что я объясняю, ты и сам знаешь историю… Куда бы мы ни пришли, земля расцветает, а потом почему-то отторгает нас.

– Не земля, а люди.

– На базаре народ болтал всякое. – Я обхватываю себя за плечи.

– Мы разберёмся, Либа, – ободряет меня Довид. – Убьём медведя и докажем, что смерть Жени – не на нашей совести. Вскоре люди обо всём позабудут.

– Надеюсь.

54

Лайя

Я мою чашки и думаюо Либе с Довидом.Он смотрит на неё,словно она —луч солнца,глоток воды,гроза в начале лета,зелёная трава и небо.Он смотрит так,как будто хочетнавеки затерятьсяво тьме её волос.Во взгляде Фёдоратакого я не вижу.

Внезапноот боли в животесгибаюсь пополам.И жажда, жажда, жаждаменя изводит.Согнувшись над столом,хватаю чайник,чуть ли не залпомего опорожняю.Нет, жажда не проходит.

Сползаю на пол, прижимаяладони к животу, и слышузвуки скрипки, звон бубенцови флейты переливы.Знакомая мелодия,та самая, что преждезвучала у костра.

Мне кажется, мой мозгсейчас вскипити голова взорвётся.Резь в животе, я извиваюсь,как рыба на песке.Ещё недавнобыла я всеми становлюсь ничем,ничем,ничем.

Спина опять саднит,а пальцы рук и ногпокалывает, точноот игл стеклянных.

Перед глазамимелькает всё.Пытаюсь сделать вдохи не могу.Под веками кружатмерцающие звёзды,звёзды, звёзды…Ещё – лицо, онотакое доброе,а за плечами – крылья..

Мама?

Нет, не она.Мужчина.Красивый, черноглазый,он трогает мой лоб,целует в щёкуи гладит по спине,а боль стихает.

«Лайя, Лайя,умеешь ты летатьи скоро сможешьвстать на крыло.Тот час не за горами,только вспомнио тихих заводях,о ветре, что в лицо,о солнце над тобой,об облаках…Ты не такая,как прочие.Ты – чудо.Ты – надежда…»

Я воспаряюнад Дубоссарами.Лечу над тёмным лесом,раскинув крылья.Перепончатые лапына месте ног.Кружу, кружунад городком и лесом,вижу вдругполяну Ховлинови Фёдора на ней.Меня заждался он.Пытаюсь снизиться,но крылья исчезают.Я камнем падаюна землювниз.

Я вся в слезах и в белых перьях.Они повсюду: перья, перья, перья.

55

Либа

Раскрасневшись от мороза, мы с Довидом возвращаемся в дом. Я смотрю только на него. Вдруг его глаза в ужасе расширяются. Перевожу взгляд и вижу Лайю, скрючившуюся на полу. Сестра бледна. Она не шевелится и вся покрыта перьями.