Читать книгу "Сестры зимнего леса - Рина Росснер"

Хочется убежать в эти тёмные, глухие и дремучие Кодры. Сосредоточиваюсь на запахе дома. Я себя больше не боюсь. Все опасения пропали, осталось только ощущение собственной медвежьей силы. Всё идёт так, как должно. Никто и ничто не помешает мне этой ночью. У меня есть зубы и когти.

Однако когда я добираюсь до порога нашей хаты и поднимаюсь с четверенек, кожа опять становится бледной и голой. Запрокидываю голову и смотрю на луну. По щекам текут слёзы. Отчего я плачу? От облегчения, что наконец освободилась, позволила себе стать тем, кто я есть, или от ужаса, что превратилась в зверя, которым не желала быть? Холодно. Поплотнее запахиваю жакетку и открываю дверь.

Лайя спит на родительской кровати, словно никуда и не уходила. Сглатываю комок и изумлённо тру глаза. Может, всё случившееся мне привиделось? Что со мной происходит?

Ложусь рядом. Мои крупные руки обнимают худенькое тело сестры. Нынешней ночью я поняла, что никогда не причиню ей вреда. Ближе Лайи у меня никого нет. Мои смоляные волосы смешиваются с её золотыми косами. С мыслью, что сестра – рядом, что она жива и невредима, я засыпаю.

52

Лайя

Я просыпаюсь. В горле пересохло.Сестра спит рядом.Высвобождаюсь из её объятий,встаю и воду пью.Но жажда не проходит,и ноют оцарапанные пальцы.Они болят, болят… Болит всё тело.Не знала прежде я, что может бытьтакая боль.

Я пью ещё, ещё и не могу напиться.Горлогорит огнём. Живот скрутилоот голода. Я знаю,что жажду утолить поможет мне.

Как под лопатками зудит!Смотрю на спящую сестру, и слёзытекут из глаз.

53

Либа

Просыпаюсь оттого, что дверь с грохотом распахнулась.

– Кто там?

– Ты здесь! – слышится голос Довида.

– Довид! Но… Уже утро? Как прошло дежурство?

Глаза у него красные, а губы, напротив, кажутся бледными и обветренными. Он облизывает их и слегка покашливает.

– Вижу, ты нашла сестру?

– Вроде того. Когда я вернулась, она была дома.

– Мама сказала, ты к нам заходила. Говорит, уложила тебя в мою кровать и задремала. А когда проснулась, ты уже ушла. Мы решили… – Его голос срывается. – Либа, я испугался, что ты тоже пропала. – Глаза Довида подозрительно блестят. – Ты всех нас напугала. Особенно меня.

– Прости…

– Я боялся, с тобой приключилось что-то нехорошее. – Он утирает рукавом слёзы.

Моё сердце сжимается.

– Я не хотела… не подумала… – мотаю головой.

Он вновь облизывает губы, кивает и отворачивается. Я так беспокоилась о Лайе и о себе, что совершенно забыла о чувствах других людей, которые за меня волновались.

– Входи, присаживайся, – бормочу.

– Я сделаю чаю, – добавляет уже вставшая Лайя.

Кудрявые волосы Довида растрепались от ветра. Как хочется провести рукой по тугому каштановому руну…

– В чём дело? – спрашивает он.

– Ни в чём. Просто… загляделась на тебя. Извини. Похоже, совсем разум потеряла. Такая странная была ночь.

– Это точно.

Втягиваю голову в плечи. Госпожа Майзельс, должно быть, с ума сходит от беспокойства.

– Вы кого-нибудь нашли? – спрашиваю.

– Никого. Хотя мне всё время чудилось, будто за мной следят. Да и не только мне. Знаешь, такое покалывание в затылке, как от чужих глаз, особенно когда проходишь под тем старым дубом. Мама сказала, ты видела чужих?

– Каких таких «чужих»? – Лайя застывает на месте.

– Они сказали, что ищут тятю, – объясняю ей. – Один из них – тот самый Рувим, купивший у нас мёд.

Мы с Лайей переглядываемся.

– Напомни, пожалуйста, как их зовут? – спрашивает Довид.

– Рувим и Альтер.

– А фамилии?

– Неизвестно.

Тем временем Лайя приносит чайник и чашки.

– Будешь чай, Довид?

Он кивает и даже пытается пошутить:

– Буду. Иначе придётся доложить маме, что меня даже чаем с дороги не напоили. – Он улыбается, но одними губами, глаза остаются серьёзными. – Плохо вы знаете мою маму. Она способна заявиться к вам и устроить разнос, почему её сы́ночку не угостили чайком после того, как он ради вас полночи пробродил в лесу.

– Не наговаривай на госпожу Майзельс. – Я невольно смеюсь.

– И вовсе я не наговариваю, моя матушка, она такая.

– Да, не следовало мне вчера самовольно уходить. Ума не приложу, что на меня нашло.

Если я действительно небезразлична Довиду, что будет, когда он узнает, кто я на самом деле? Когда я объясню ему, что у нас нет и не может быть будущего? Складываю руки на коленях и опускаю глаза:

– Твоя мама была ко мне очень добра.

– Это она постаралась показать себя с хорошей стороны. – Довид подмигивает, отпивает глоток чая.

– И у тебя очень удобная кровать.

– Довид, а где бы ты сам спал, если бы вернулся домой? – Лайя приподнимает бровь.

– Да хоть с Бенькой, – пожимает он плечами. – Это мой младший брат.

Его слова повисают в воздухе.

– Тебе налить? – звонко спрашивает у меня Лайя.

– Будь добра, – отвечаю я и нервно хихикаю.

– Может, пойти прогуляться немного? – раздумчиво произносит сестра.

– Нет! – дуэтом вскрикиваем мы с Довидом.

– На улице мороз, – говорю я.

– Ну, мне пора, – говорит он.

– Ты же только пришёл. – Я хватаю его за руку.

Лайя таращится на мою ладонь. Довид таращится на мою ладонь. Поспешно складываю руки на коленях.

– Почему бы тогда вам вдвоём не прогуляться? А я пока помою посуду и приберусь? – предлагает Лайя. – Проводи Довида, Либа.

– Разве что до калитки, – отвечаю я. – Лайя, если что – мы тут, рядом.

Ни за что больше её одну не оставлю.

– Хорошо, – соглашается Довид.

Едва выйдя за дверь, мы берёмся за руки. Довид подносит мою ладонь к губам и целует.

– Ты как? – Он прижимает меня к груди.

– Ничего. – Набираю в грудь воздуха. – Иди за мной. Мы только за хату зайдём, дальше я не могу.

Мне нужно срочно увидеть реку. Меня словно тянет туда. Когда я увижу Днестр, всё встанет на свои места. Река – это вена, по которой течёт кровь леса. Журчание воды приведёт меня в чувство.