Читать книгу "Азарт и страсть - Виктория Дал"

– Но ты позволяла мне… ласкать твою грудь.

О, ради Бога! Она не могла подумать, что его мозг все еще хранил в памяти несколько пустяковых объятий. Он мог разрушить все своими иллюзиями.

– Я леди, Мэтью. И прошу тебя оставить мой дом и мою комнату.

– Но ты живешь здесь без присмотра!

– Я сама присматриваю за собой. Ты не можешь оставаться здесь.

– Эмили! – пророкотал он, подходя к ней.

Она подняла подбородок и вложила в свой взгляд все возможное высокомерие.

– Ты можешь вернуться завтра между тремя и шестью часами, если хочешь нанести мне визит, Мэтью Бромли.

– Я приехал не для того, чтобы наносить визиты, – прошипел он. – Я здесь для того, чтобы забрать тебя домой, прежде чем ты опозоришь свое имя и наше совместное будущее.

– Мы поговорим завтра.

Его рот дернулся в знакомой гримасе. Эмма отступила назад, она сейчас стояла у столика с лампой. Она ударит его, если он посмеет прикоснуться к ней.

Мэтью не подошел ближе, но сжал кулаки.

– Ты думаешь, что я идиот? Ты сбежала, как крыса, бегущая от опасности. Но я не слеп, чтобы не видеть истинную причину, Эмили. Мы поработаем над этим во время нашей женитьбы. Я уже рассказал преподобному Уиттиру об этом.

– Но у меня здесь много вещей… Я не могу собрать все за какую-то пару часов. Я буду ждать тебя завтра в более подобающее время. И тогда ты можешь вернуться.

В его глазах сверкала злость, когда он пристально разглядывал ее. Он прошелся взглядом по ее платью.

– Ты одета, как шлюха, – пробормотал он, но даже это не возымело действия. Это просто была неправда. Ее бюджет позволял ей покупать лишь очень скромные платья, которые можно было переделать в еще более скромные. Поэтому Эмма с легкостью приняла оскорбленный вид.

– Ты мужчина, который хочет стать моим мужем… Ты чувствуешь себя вправе называть меня шлюхой? Убирайся из моего дома!

Сначала его лицо скорчилось в мучительной гримасе, потом разгладилось в умиротворении.

– Прости, я не это имел в виду. Просто я так беспокоюсь за тебя.

– Я не сбежала, как крыса. И, к твоему сведению, банки закрыты до завтра. Я не храню свое наследство под половицей, Мэтью.

– О, конечно, нет. Я… – Он больше не мог найти должных аргументов. Он не понимал, что значит заботиться о делах.

– Завтра, Мэтью.

Он открыл рот… и закрыл его. Наконец он коротко кивнул:

– Хорошо. Завтра. Но ты должна собрать вещи. Мы уедем и будем молить Бога, чтобы никто никогда не нашел тебя.

– Мэтью, – сказала она, решив дать ему последний шанс, – пожалуйста, пойми, я люблю Лондон. Если бы мой отец не умер, я выходила бы в свет, когда пришло время…

– Но твой отец умер. И его смерть привела тебя ко мне, и мы должны держаться вместе. Я больше не хочу слышать никаких возражений. И как ты можешь хотеть, чтобы я оставил тебя здесь? Жить жизнью полной лжи? Ты убиваешь меня.

Она кивнула, зная, что он скажет, когда откроет рот. Она слышала все это уже тысячи раз.

– Что ж, увидимся завтра.

– Доброй ночи, – сказал он с вежливым поклоном, словно не прятался в темноте, как паук, и не подкарауливал ее. – Но если ты снова вздумаешь подшутить надо мной, не забывай, что мой отец как-никак магистрат.

Эмма подождала, пока затихли его шаги, потом пошла и заперла дверь. Она должна была обойти весь дом, выяснить, как ему удалось проникнуть внутрь.

Бесс, подумала она в приливе паники и побежала в полуподвальное помещение, где рядом с кухней располагалась крохотная комнатка горничной. Она распахнула дверь. Но Бесс была там, мерно посапывала во сне и ее не разбудили шаги Эммы. Бесс ни при чем. Прикрыв дверь, Эмма постояла в темной кухне.

Она едва могла что-то разглядеть в кромешной тьме и поняла, что ей придется пробраться через коридор и кухню по памяти. Но сейчас она чувствовала себя совершенно измученной. Приятный запах свежего хлеба и тимьяна наполнял воздух.

Харт предал ее. Это он. Ей удалось замести следы и сбежать от Мэтью в Лондон, и он не нашел бы ее, если бы не это письмо. Но что делать теперь? Бежать?

Да, она должна бежать. Должна. Она подсчитала свои сбережения; что ж, она почти приблизилась к своей цели. Она может жить в безопасности, если не в комфорте.

И то, что ей удалось хоть на время избавиться от Мэтью, еще больше утвердило ее намерения. Решимость бурлила в ней, крохотный уголек надежды с каждым вздохом разгорался все сильнее и сильнее. Да, она здесь одна в темноте, в кухне своего дешевого дома. Но она была одна всегда, и это не может остановить ее.

Эмма упрямо склонила голову и вошла в темноту. Она смогла идти в темноте несколько минут назад. И сможет сделать это снова.

Глава 13

В течение часа Эмма ходила по кругу в холле, один круг занимал пятнадцать секунд. Каждый раз она останавливалась перед большими настенными часами, видела, как миновала очередная минута. Сжав руки, она продолжала ходить.

Сомнения разрывали грудь. И она пыталась физически прогнать их прочь. Она не хотела просить помощи, но сделала бы все, чтобы принять ее. Да. Это был риск. Но если она что-то понимает в этой жизни, это был обоснованный риск.

Она хотела, чтобы Мэтью исчез. Хотела, чтобы он не мог причинить ей вреда. Если бы она позволила себе опуститься в те темные глубины порока, которые, как она знала, бурлили у нее в крови… это было бы довольно просто. В Лондоне даже одинокий незнакомец может нанять убийцу за несколько фунтов. Но она еще не опустилась столь низко. Она не хочет навредить Мэтью, хотя он угрожал ей, вбил себе в голову, что она отказывается понять его. Нет, она не хотела причинять Мэтью вред.

Был только один человек, к которому она могла обратиться. Она доверяла ему больше, чем кому бы то ни было, хотя и не полностью.

Она снова подошла к стене и посмотрела на часы. Пять часов пятьдесят две минуты. Если она скажет, что ей необходима срочная помощь, пустит ли ее его дворецкий? Зажжет лампу и разбудит своего хозяина, держа ее письмо в руках? Она не знала. Но могла попробовать.

Эмма еще долго кружила по комнате, прежде чем ей удалось успокоиться. Она накинула плащ, натянула перчатки и тихо молилась, чтобы Господь помог ей найти экипаж в этот ранний час. Молилась, чтобы ей повезло и слуга отнесся к ней сердечно или по крайней мере с пониманием и сумел оценить ее искренность.

Стоило Эмме шагнуть за порог, как она оказалась в густом тумане. И к лучшему, никто не мог проследить за ней, не шел по пятам, она сама не видела себя, шагая сквозь густую влажную пелену.

Если бы даже поблизости был экипаж, она не могла бы разглядеть его. Казалось, все застыло кругом – и Эмма, и густой туман. Единственное, что она могла, – идти вперед в окружении тумана.