Читать книгу "Список ненависти - Дженнифер Браун"

– … написать имена всего класса…

– Было бы здорово…

– Это же всех коснулось так или иначе…

– … мемориал может символизировать не только потерю жизни, но и потерю много чего другого….

– … не только наш класс пострадал. Погибли девятиклассники…

– … мы же не можем выгравировать имена всей школы…

– Давайте укажем имена погибших, – сказала Джессика.

– Не всех, – перекрыл общий гвалт громким голосом Джош. – Не всех, – повторил он. – Только не имя Ника Левила. Ни за что.

– По сути, он тоже был жертвой, – едва слышно заметила миссис Стоун. – И если вы хотите указать имена всех жертв, то его имя тоже должно быть среди них.

– Не думаю, что это будет правильным, – замотал головой Джош. У него покраснело лицо.

– Согласна, – вырвалось у меня. – Это будет несправедливо по отношению к остальным.

У меня перехватило горло, когда я осознала, что натворила. Ник был всем для меня. Я не считала его чудовищем даже после всего содеянного им. И не считала себя абсолютно невиновной. И тут вдруг бросаю его на растерзание… ради чего? Ради того, чтобы угодить ученическому совету? Чтобы поладить с людьми, которые всего лишь месяцы назад смеялись, когда Крис позорил Ника, а Кристи Брутер обзывала меня Сестрой смерти? Чтобы выставить себя в хорошем свете перед Джессикой Кэмпбелл, в то время как я даже не знаю, изменилась она или по-прежнему ненавидит меня? А может, я на самом деле поверила в это? В то что мы с Ником не жертвы, а злостные преступники? Или я боюсь признаться в этом самой себе и мой страх обрел голос?

В душе что-то резко и ощутимо сдвинулось. Я словно разделилась на двух разных Валери – одну до и другую после стрельбы. И это не укладывалось в голове.

– Мне пора, – вскочила я. Сидеть тут дальше и принимать чужую сторону, предавая Ника, я больше не могла. – Меня ждет мама.

Схватив учебники, я кинулась к двери. Слава богу, я позвонила ей и попросила приехать за мной в обычное время – на всякий случай, если вдруг струшу и не пойду на встречу ученического совета. Ну хоть раз мамино недоверие сыграет мне на руку и она будет ждать меня у школы, покусывая ногти и беспокойно поглядывая на окна.

Я ни о чем не думала, пока не оказалась в безопасности в маминой машине. Ни на миг не остановилась, пока не плюхнулась на переднее сиденье и не отгородилась закрытой дверцей от школы и ученического совета.

– Поехали, – сказала я маме. – Поехали домой.

– Что случилось? – спросила она. – Что происходит? Что там случилось, Валери?

– Собрание закончилось, – закрыла я глаза. – Едем уже наконец.

– Но почему из школы выбежала та девушка? Господи, Валери, почему она бежит?

Я открыла глаза и посмотрела в окно. К машине неслась Джессика.

– Едем! – закричала я. – Мам, едем!

Мама так газанула, что взвизгнули шины. Мы вылетели с парковки. Джессика в зеркале заднего вида становилась все меньше и меньше. Стоя на тротуаре, где всего лишь мгновение назад находилось мое окно, она тоже смотрела, как мы становимся меньше.

– Боже, Валери, что случилось? Что-нибудь случилось? О боже, пожалуйста, скажи, что ничего не случилось. Я не выдержу, если случится что-нибудь еще.

Я не ответила. И только почувствовав влагу на подбородке и смахнув ее ладонью, поняла, что ответить мне мешают рыдания.

Через несколько минут мы въехали на подъездную дорожку дома. Когда мама остановилась, чтобы поднять гаражную дверь, я выскочила из машины, поднырнула под дверь и бросилась через гараж в дом. Где-то на середине лестницы я услышала мамины крики в кухне:

– Доктора Хилера, будьте добры! Да, это срочно, черт вас побери!

19

«ГАРВИН-КАУНТИ САН-ТРИБЮН»

3 мая 2008 года репортер Анджела Дэш

– Каждый раз как я вижу, что он наделал, у меня разрывается сердце, – сказала Шелин Йонг, мама шестнадцатилетней Лин Йонг, когда ее попросили описать ранение дочери. – Я счастлива, что Лин выжила, но пуля нанесла непоправимый вред ее руке. Лин была скрипачкой, выступала на концертах. Теперь она не может играть. У нее с трудом двигаются пальцы.

Йонг была ранена в запястье и получила серьезное повреждение нерва. После четырех операций она все еще плохо владеет безымянным и большим пальцами.

– Меня ранили в правую руку, – говорит Лин, – поэтому мне сложно писать. Я пытаюсь научиться писать левой рукой. Но моя подруга Эбби погибла, так что я не жалуюсь. Он и меня мог убить.

* * *

После собрания ученического совета мама заставила секретаршу доктора Хилера впихнуть нас в его график.

– Твоя мама сказала, что с собрания ты вышла расстроенной, Вал, – сказал доктор Хилер.

Я еще даже сесть на диван не успела. И мне послышались в его голосе нотки раздражения. Может, из-за меня ему придется задержаться на работе, а его жене – поддерживать ужин горячим в духовке. И его детишки будут сидеть у камина, ожидая, когда папа придет и поиграет с ними в ковбоев или индейцев. Именно такой мне всегда представляется личная жизнь доктора Хилера – как из пятидесятых, покиношному идеальной, с терпеливой и любящей семьей и отсутствием личных проблем.

– Да, – кивнула я, – но ничего критичного не произошло.

– Ты уверена? Твоя мама сказала, за тобой кто-то бежал. Что-то случилось?

Я задумалась. Мне сказать ему: «Да, случилось»? Сказать, что я прилюдно предала Ника? Что мне наконец-то вдолбили в голову: Ник – плохой. Сказать ему, что я чувствую себя чертовски виноватой? Что я поддалась давлению популярных ребят и теперь мне стыдно за это?

– Ой, да я выронила калькулятор и не заметила этого, – по возможности беззаботно ответила я. – Джессика хотела вернуть его мне. Заберу его завтра на первом уроке. Делов-то. Мама просто параноит.

Судя по наклону головы доктора Хилера, он на это не купился.

– Калькулятор?

Я кивнула.

– И плакала ты из-за него. Из-за калькулятора…

Я опустила взгляд, кивнула и закусила подрагивающую губу.

– Должно быть, это очень хороший калькулятор, – протянул доктор Хилер. – Должно быть, это необыкновенный калькулятор.

Не дождавшись от меня ответа, он неспешно продолжал тихим и успокаивающим тоном:

– Уверен, ты сильно сожалеешь о том, что выронила свой калькулятор. Может, даже чувствуешь, что должна была лучше заботиться о нем.

Я подняла взгляд на доктора Хилера. Он сидел с непроницаемым лицом.

– Что-то в этом вроде, – сказала я.

Он кивнул и слегка поерзал.

– То, что ты временами забываешь где-то свой калькулятор, не делает тебя плохим человеком, Валери. И если ты когда-нибудь вовсе его потеряешь и тебе понадобится новый… что ж, хороших калькуляторов полным-полно.