Читать книгу "Гала и Элюар. Счастливый соперник Сальвадора Дали - Ирина Эренбург"

О том ли думала Гала, глядя в темноту ночи, прислушиваясь к дыханию любимого? Неосознанный страх терзал ее. Она была слишком молода, слишком влюблена и слишком одинока.

Дела службы Поля вынуждали их к долгому расставанию. Бывало, они не виделись по нескольку дней. Такие дни казались Гала пустыми, лишенными всякого смысла. Без Поля она теряла себя.

Гала блуждала по Лиону, всем своим существом остро и испуганно пытаясь найти свой образ в глазах других людей. Цветочница на углу площади, смотревшая на нее из-под полей обтрепанной ветрами шляпы, видела перед собой незнающую тягот судьбы особу. Гарсон, принесший ей крохотную чашечку кофе, оценочно-весело глядел на нее и, вероятно, принимал ее за кокотку, наслаждающуюся отдыхом в перерыве между свиданиями. Гала всем своим существом чувствовала, как отражается в каждом взгляде случайных для нее людей. Для дородного булочника она была слишком тощей. Для продавщицы галантереи, скрывающей морщины под слоем пудр, — слишком молодой. И для всех — чужой. Как, впрочем, и для нее были никакими все, кроме Поля. Она смотрела в лица незнакомцев и пыталась найти что-нибудь родное, близкое, печать сопричастности. Но нет, она никогда не узнает, что чувствует вон та молоденькая в конопушках девчушка в красной, будто огонь, шляпке. Неужто и на этих глазах-пуговицах появляются слезы, когда она страдает от раздирающей ее сердце любви? Гала казалось, что ее чувства к Полю — уникальны, что она одна такая — отмеченная особым даром высокой любви.

Ей вспомнилась ее подруга Ася. Последние ее письма были исполнены горечи и разочарования. Увы, брак подруги с Борисом не принес счастья. Не осталось от их искренних чувств, от взаимной привязанности, что им когда-то казались вечными, ничего… Разве что маленький человечек, их сын. А может, именно ребенок привел к распаду их дуэта, который не был предназначен стать трио?

«Только бы нас с Полем ничто и никто не смог разлучить», — думала Гала, блуждая по лабиринту улиц, боясь признаться самой себе, что просит невозможного. Слабые головокружения по утрам, тошнота, упадок сил — она надеялась, что все это было следствием ее неуравновешенного характера и хрупкого здоровья, а не признаками беременности. Гала не считала себя готовой к материнству не хотела обременять отцовством и Поля. Скоро, совсем скоро — конец войне, окончание их неустроенной жизни. Совсем немного подождать, и они смогут без помех наслаждаться обществом друг друга… Без лишних свидетелей, только они одни… как Адам и Ева… Неужели им с Полем никогда не достичь своего рая?

Гала брела через однообразные кварталы, заполненные магазинчиками и лавками, мимо уличных кафе и цветочных лотков.

— Мадемуазель одна?

Мужчина с помятым лицом и закрученными вверх усами, пытаясь привлечь к себе внимание, приподнял котелок над головой.

— К вашему сведению — мадам, — в сторону бросила она и, прибавив шаг, скрылась за дверями магазина.

Бронзовые слоны, фарфоровые вазы, инкрустированные ножи и нити бус в витрине казались уродливыми, ненужными, когда она пыталась найти в них для себя смысл. Когда-то ее интересовали подобные вещицы. Оказавшись в каком-нибудь месте одна, она умела заполнить время. Разглядывая предметы, она как бы вступала в обладание ими, примеривала на себя, предполагала, как они украсят ее жизнь. Теперь же она блуждала взглядом по заставленным всякими безделицами полкам, прислушиваясь к себе, искала хоть искру интереса и не находила. Если бы Поль был вместе с ней, он сумел бы рассказать массу интересных фактов, связанных, допустим, вон с той маской, представлявшей собой нечто среднее между изображением гневного лица мужчины и мордой буйвола. В каждой вещи она видела загадку, объяснение которой мог дать ей только Поль. Тугой ком подкатил к ее горлу, глаза увлажнились. Поль украл у нее ее саму. Отныне она не принадлежала ни себе, ни внешнему миру. Она — пленница своей любви. Ей стало страшно. А если действительно она уже носит в себе его ребенка? Неужто она должна отдать саму себя еще и ему? Что станется с ней самой?

В поисках поддержки она оглянулась кругом.

— Вам помочь? — тут же откликнулся на ее призывный взгляд продавец.

— Да-да… — растерянно пробормотала она.

— Что вас заинтересовало? Каминные часы? Фарфор восемнадцатого века? Вот эта дама с зонтиком? Или музыкальная шкатулка?

— С зонтиком… дама…

Голос ее дрожал, она едва сдерживала слезы. Больше всего ей хотелось участия. Многое она дала бы, чтобы отец оказался с ней рядом. Заглянуть бы в его теплые янтарные глаза, приникнуть к широкой груди. Он-то смог бы ей сейчас помочь, подсказал, как ей дальше жить.

— Это китайский фарфор, семнадцатый век. Вещичка очень хрупкая, — осторожно заметил продавец, оставаясь на месте. Он даже не протянул руки, чтобы достать с полки фарфоровую безделушку.

Гала больше не могла сдержать слез. Она выскочила из магазина и побежала по улице, втайне надеясь, что кто-нибудь остановит ее, успокоит, примет в ней участие. Но никто из прохожих даже не замедлил шага. «Ты будешь совсем одна. Знаешь, что такое одиночество? Охрипнешь от крика — и никто не откликнется», — вспомнились ей слова отца. Он снова оказался прав…

Гала не слышала ни звуков шарманки инвалида, который сидел на скамейке, вытянув перед собой деревянную ногу, ни топота копыт лошадей, тащивших за собой вагоны конки. В голове ее снова и снова шли по кругу слова: одна, совсем одна… ау-ау — и никого, никто не откликнется.

Она бежала по улице, размазывая по щекам слезы, взглядом выхватывая лица прохожих, тщетно пытаясь найти нечто знакомое, родное. Кто ее сможет успокоить? Кто вселит уверенность? Кто разрешит ее сомнения? Может, стоит попытаться связаться с Полем?

Она остановилась в нерешительности перед почтамтом. Вызвать его со службы телеграфом?

Ей вспомнилась сцена сегодняшнего утреннего прощания.

— Завтра я не смогу быть с тобой, — сказал Поль, откидывая одеяло. — Сама понимаешь, служба.

— Или Жюли? Снова обедаешь со своей подружкой? — попыталась пошутить она, но голос ее дрогнул в обиде. — Поль, я скучаю без тебя.

— Ничем не могу тебе помочь. Я не развлекаться иду.

— Обещай мне, что потом мы проведем с тобой вместе целый день. Погуляем по старому городу, сходим в театр…

— Мне хватило театра военных действий.

— Как мне это понимать?

Он пожал плечами и начал одеваться. Гала смотрела на его возмужавшее тело, на наглухо замкнувшееся лицо и не решалась поделиться сомнениями по поводу возможной своей беременности. Она только однажды осмелилась намекнуть ему о вероятности вскоре наградить его наследником, как тут же заметила брезгливую гримасу, исказившую его лицо. «Никаких детей, даже слышать не желаю», — отрезал он.

— Боюсь, несколько дней я не смогу отлучиться со службы. В лучшем случае буду дня через три. Постарайся не скучать, — сказал Поль, оборачиваясь на пороге.

— Не уходи!