Читать книгу "С тобой мне не страшно - Екатерина Островская"

— Разрешите?

Варя быстро набросила на себя халатик.

Он вошел и восхитился:

— Отлично выглядите! А неделю назад я просто испугался. Конечно, надо было сразу вас госпитализировать. Но ваша мама так просила, все-таки свадьба и все такое прочее… Мне казалось, что свадьба — все-таки положительное событие и повлияет на вас в лучшую строну. Дурак я! Ведь сам писал неоднократно, что стресс вызывается любыми изменениями в жизни человека — и положительными и отрицательными: развод или свадьба, перемена места жительства, сданные или несданные экзамены, рождение ребенка, смерть близких…

— Отца похоронили?

Рыскин вздохнул и кивнул:

— Похоронили, но в Италии. Ваша мама наотрез отказалась возвращаться в Россию. Она решила, что опасность угрожает и ей тоже. Похоже, что и Валентине Николаевне нужна моя помощь.

— Она ни разу не приезжала ко мне? — удивилась Синицына.

— Нет, но звонит по нескольку раз в день. Однако она в таком состоянии, что… А вот Андрюша каждый день бывает. Сначала требовал вас показать, а когда увидел… — голос Григория Борисовича дрогнул, — Андрюшенька даже заплакал. Гладил вашу руку, говорил слова, слышать которые приятно всякой женщине. К сожалению, вы не могли его слышать… Да и понимать смысла тоже.

— То есть я была, как говорится, овощ? А кормили меня как? Через зонд?

— Главное, что наметилось улучшение, — ушел от ответа Рыскин. — Моя методика в сочетании с качественными заграничными препаратами принесла результат. Окончательно радоваться пока рановато, но дело сдвинулось, и это самое главное. Сегодня понаблюдаем за вами, за реакциями и, если все, как я думаю, с завтрашнего дня разрешим прогулки. Свежий воздух, запах трав, пение птиц — замечательные помощники. Окружающая природа — лучший лекарь…

Вскоре в комнате Вари собрался консилиум. Рыскин привел двоих коллег-мужчин, вместе с ними появилась и Кузина, оказавшаяся старшей медсестрой пансионата. Один из коллег был лет тридцати с небольшим, а второй, вероятно, ровесник Григория Борисовича; он говорил с заметным американским акцентом. Но когда Синицына обратилась к нему по-английски, спросив, обширная ли у него практика в Штатах, ответил, что в России он отдыхает душой. Ответ был уклончив, да и по-английски этот специалист говорил с сильным русским акцентом.

Судя по всему, этот человек жил за океаном давно и от общения на родном языке отвык.

Кузина принесла с собой журнал повседневного наблюдения за пациенткой, но зачитывать ничего не стала, сказав, что все и без того видят, что персонал прекрасно справился с этим этапом лечения. Потом она заметила, что все равно признаки неадекватности присутствуют, потому что медсестра Алевтина, назвав свое имя, услышала в ответ: «Я буду называть вас Басей!»

— У вас с именем Бася есть какие-то ассоциации? — встрепенулся молодой специалист, проникновенно заглянув в глаза Вари. И, не услышав мгновенного ответа, попытался влезть в душу. — Вы не стесняйтесь, мы тут все свои, мы — ваши друзья и желаем вам всего самого лучшего.

Синицына пожала плечами. Потому что ассоциаций не было никаких, разве что Алевтина разговаривала низким голосом. Не получив ответа, молодой человек обернулся к коллегам:

— Ну, вы и сами все видите. Я считаю, что это временное улучшение, и с прогулками торопиться не стоит.

— У меня в Штатах был аналогичный случай, — подключился американский психиатр, — одна женщина всем знакомым придумывала разные имена: мужа называла капитаном Америка, дочку Белоснежкой, лучшую подругу Красоткой Зомби, соседку Дюймовочкой, а ее мужа Человеком-пауком… Я, кстати, немного знал этого соседа. На пляже в Майами с ним познакомился — нормальный человек, только очень волосатый. У него густая черная борода и еще гуще волосы на груди и на спине…

Молодой человек, услышав слова коллеги, на мгновение закрыл глаза, как будто пытаясь представить описанного человека, после чего поморщился и передернул плечами.

— Как вам известно, друзья, — произнес Рыскин, — наш замечательный физиолог Иван Павлов был практикующим психиатром и по средам консультировал своих коллег по особым клиническим случаям. Потом был издан многотомный труд — стенограммы этих консультаций. «Павловские клинические среды». Издание по нынешним временам редкое, а уж цена на него и вовсе заоблачная, но у меня имеется полное собрание томов. Так вот, подобный случай был и в его практике: у одной женщины начала обильно расти шерсть, а потом она и вовсе начала лаять. Никто не знал, почему вдруг, потом, кажется, Бехтерев подсказал. С больной провели сеанс гипноза, и она сама назвала причину перемен своей личности. Оказывается, эту женщину в трамвае назвали сукой, и она так переживала, что…

— У меня шерсть не растет, и я вроде ни на кого не лаю, — сказала Варя. — Может, отпустите меня на пару деньков домой, к мужу?

Домой ее не отпустили, да и прогулки на свежем воздухе посчитали пока преждевременными.

Глава 16

Ксюша вышла из дома, направилась к своему автомобилю и тут же увидела явно поджидающего ее Ярослава, на котором была куртка военного типа. Повернулась, чтобы снова нырнуть в дом, но ключи от входной двери подъезда находились уже в сумочке, причем провалились на самое дно, под косметичку, коробочку с духами, другую коробочку с необходимыми всякой женщине предметами гигиены, под красненький кошелечек, позолоченный портсигар… Потом пальцы нащупали связку, но это были ключи от машины… А тут как раз подошел Ярослав.

— Я не желаю тебя видеть, — строго произнесла Ксюша, стараясь не смотреть на парня и оглядываясь вокруг, чтобы как-то привлечь внимание прохожих. Но как назло никого не было.

— Почему ты не хочешь меня видеть?

— Потому что Владика больше нет, а ты живой. И потом, ко мне уже приходили из полиции, из службы безопасности, задавали всякие вопросы и просили меня ни с кем не общаться, в дом никого не пускать, появляться только в людных местах…

Она снова покрутила головой, но ни полицейских, ни просто людей поблизости не наблюдалось.

— А главное, взяли с меня слово, что никуда ни с кем ни на какую встречу не поеду, как бы меня ни умоляли.

— Так я не зову тебя никуда.

— И слава богу. Но ты уже приходил и задавал всякие вопросы. Спрашивал меня, даже не понимая, что у меня такое горе, я даже не осознавала, что ты говоришь и что надо отвечать — все перемешалось в голове… Жизнь поломана теперь, и будущего нет.

— Вот поэтому я и пришел, выждал, когда у тебя голова прояснится. Хочу найти убийц Борисова. В конце концов, ты можешь потребовать от них материальную компенсацию, и суд удовлетворит все твои требования.

— Правда? — удивилась девушка. — А я как-то не подумала.

Ключи наконец-то нашлись. Невеста Борисова открыла дверь, но тут же передумала:

— Домой я тебя не пущу. Я же пообещала полиции, что буду жить затворницей. Можно поговорить здесь.