Читать книгу "Руигат. Схватка - Роман Злотников"

Через полгода в вербовочный пункт на Закизгамеше, который был единственной организацией в городе, имеющей хоть какое-то отношение к военному ведомству, пришел запрос – отчего это, мол, доблестный защитник республики так задержался в столь откровенной дыре. На это местный вербовщик, дряхлый и седой как лунь «звеграздр», сообщил, что «азгрушзарз» Сиятельной республики так до сих пор и ходит одноногий. После чего Забжиле в течение суток пришло уведомление о том, что армия разрывает с ним контракт и назначает ему минимальную пенсию. Это ветерану-то на втором контракте! Куч потом ходил к вербовочному пункту, ругался, даже стучал по тяжелой двери обрезком вентиляционной трубы, но все было бесполезно. Сияющая республика явила свою волю.

Ну так вот, судя по рассказам Забжилы, в армии было несладко. Особенно на первом контракте.

– На первом контракте вы все – мясо, – поучал он молодняк в те моменты, пока еще мог что-то говорить. – И совать вас будут во все задницы, которые только смогут найти. Потому как если сдохнете – невелика потеря. Мяса-то везде много, и набрать новое можно запросто. Эвон, даже и в вашей дыре вербовщик сидит. Поэтому с первого контракта, дай Основатели, каждый десятый до конца дотягивает. Вот второй контракт – уже другое дело…

Так что по всему выходило, даже такая жопа мира, как Закизгамеш, и то давала больше шансов выжить, чем армия. Вон, из семьи Злобзага за пятнадцать лет только половина детей передохла, а не каждый десятый за десятилетний контракт… Ну, как выходило, если Куч не брехал. И Шарказир решил не испытывать судьбу. До того момента, пока не вляпался в разборки с кодлой из двадцать седьмого сектора…

Двадцать седьмой сектор вообще был еще той клоакой. Во-первых, его системы жизнеобеспечения находились уже на последнем издыхании. Поэтому воняло там – мама не горюй… Во-вторых, защитная оболочка купола и изолирующие переборки в этом секторе были уже настолько ободраны местными, мастерившими из них примитивные личные ячейки, что частичная разгерметизация сектора происходила по несколько раз в неделю. То есть купол «плыл», как это называли в Закизгамеше, не только от более-менее крупных камней и щебня, но даже от песка, которого носилось в пустоте вокруг города просто тучи. А что тут сделаешь – шахты… Поэтому аварийные службы на вызовы в двадцать седьмой сектор обычно ехали не торопясь. Авось пока доберемся, еще прорыв нарисуется – заодно все и устраним. Ну, чтобы лишний раз не гонять. Вследствие чего в секторе была самая высокая смертность… Впрочем, подобная ситуация имела не только негативные последствия. Например, жилье здесь стоило копейки. И не только жилье… Да и местная добровольная аварийная команда, каковые имелись в Закизгамеше в любой секции, была натренирована едва ли не лучше штатной аварийной службы. Впрочем, а куда местным было деваться-то? Тормознешь или накосячишь – сдохнешь. Но зато местные и жили быстро, и отрывались по полной. Поэтому любой житель города на астероиде знал: если тебе нужно как следует оттянуться… ну, то есть совсем как следует, до отказа, – дуй в двадцать седьмой и моли Пустоту, чтобы пока ты там, она не пришла в сектор за очередной порцией жертв.

Дорожку местным Шарказир перешел вполне сознательно. Деньги нужны были. Впрочем, кому и когда они были не нужны? А план, как ему казалось поначалу, был хорош. Засы́пать в использованную упаковку из-под комплектов изолирующих прокладок для воздуховодов, в которой в секторе толкали изготовленную здесь же «дурь», пыль из старых наносов на фильтрах воздушных коллекторов и толкнуть это местным и пришлым торчкам как первосортный товар… С учетом того, что расходы намечались только на взятки техникам для доступа в магистральные венттоннели, патрульным, чтобы пропустили в сектор, и на ежедневную аренду мобильного терминала, – прибыль от операции планировалась очень хорошей. Чуть ли не один к десяти по отношению к затратам… И ее можно было еще увеличить. Причем раза в три. Если отказаться от аренды терминала и работать напрямую. Но поразмыслив, Шарказир решил не жадничать. Ибо существовала немалая вероятность, что «торчок», вколов себе разведенный раствор подобной пыли, почти сразу же окочурится (ой, сколько всякого дерьма оседает на фильтрах воздушных коллекторов). А стандартный протокол службы поддержания правопорядка Закизгамеша в случае обнаружения тела предусматривал съем информации с финансового импланта погибшего за последние сутки и сохранение их в памяти служебного искина. Так что уже после второго трупа идентификационный номер финансового импланта самого Злобзага попал бы на заметку службе поддержания правопорядка, а после третьего к нему бы точно пришли с вопросом – а что именно такого он продал погибшим, после чего они так быстро окочурились? А так – кто будет беспокоиться насчет «торчков»?

Как выяснилось чуть позже – такие нашлись. В первую же неделю деловой активности молодого предпринимателя у местной кодлы окочурились ажно два десятка клиентов подряд. И ее руководство сильно заинтересовалось причинами столь внезапного мора, заметно обрезавшего доходы от налаженного бизнеса. А выяснить эти причины оказалось не так уж сложно. Город на астероиде оказался буквально переполнен массой различных датчиков, галокамер и сенсоров. И хотя из них работала едва ли десятая часть, да и та не слишком хорошо, но за пару недель наблюдений Шарказира таки вычислили… Потому-то ему и пришлось бросать все и на всех парах мчаться из своей норы в одно-единственное место, в котором его могли укрыть от гнева этих беспредельщиков. И не потому, что в городе на астероиде так уж сильно уважали армию, власти или Сияющую республику в целом. Нет, любой житель Закизгамеша в гробу видал и первую, и вторые, и третью. Еще и плюнул бы на могилку… Просто большая часть пополнения, которым город обеспечивал вооруженные силы Сияющей республики, появлялась на пороге вербовочного пункта точно так же, как и Злобзаг, – взмыленными, надсадно дыша и затравленно барабаня в запертую дверь. Поэтому весь механизм был уже отработан. Шарказира вдернули внутрь, сунули ему под нос контракт, сняли проекцию радужки, код ДНК и старомодные, но еще кое-где использующиеся в системах не сильно ограниченного доступа отпечатки пальцев, после чего воткнули в модуль санобработки и меддиагностики, смонтированный прямо в транспортном контейнере, который тут же был отправлен в припортовый район. Так что к тому моменту, когда дверь в вербовочный пункт была-таки отжата гидравлическим домкратом и кодла из двадцать седьмого сектора ворвалась внутрь, Злобзаг уже был оценен, переупакован и засунут в одноразовую анабиозную капсулу. Более того, к этому моменту капсула с ним внутри уже отлетала от астероида, на котором Шаркизар родился и вырос, находясь в малой транспортной ячейке палубы B (последней из герметизированных) очередного рейсового рудовоза, увозившего из Закизгамеша стандартный груз обогащенных рудных окатышей. Несмотря на то, что основные шахты были уже давно перенесены на Зигааг-2763, обогатительные фабрики туда переносить не стали…

– Ладно, загружаемся, – коротко бросил «звеграздр» и, мотнув головой, двинулся к раздолбанному малому транспортеру. Их захолустный гарнизон снабжался по остаточному принципу, вследствие чего ресурс немногих оставшихся на ходу глидеров берегли, запуская только для тревожных групп и дальнего поиска. Буде в таковом возникала необходимость, конечно. А патрули, отправлявшиеся по обычным маршрутам, использовали наземный колесный транспорт типа малых транспортеров.