Читать книгу "Классические случаи в психологии - Джефф Роллс"

Постскриптум

Случай Гейджа является не просто любопытным медицинским казусом, — полученная им травма изменила наше представление о локализации функций мозга, особенно в области передней подкорки. Этот случай внес важный вклад в развитие нейрохирургии, поскольку помог понять, что серьезные хирургические вмешательства в работу мозга можно осуществлять без фатальных последствий. Важность случая Финеаса Гейджа подтверждается и тем фактом, что о нем по-прежнему упоминается в 60% всех учебников по основам психологии.

Хотя науке известны и не менее важные случаи, все же история Финеаса Гейджа и его травмы остается наиболее известным примером того, как человек сумел выжить после серьезнейшего повреждения головного мозга. По этой причине не будет преувеличением сказать, что с того рокового сентябрьского дня 1848 года Гейдж стал считаться самым удачливым из всех людей. В оставшиеся одиннадцать лет своей жизни он часто называл себя «человеком, живущим с дырой в голове», и именно так его, вероятно, будут называть в научной литературе и дальше.

Мужчина, которого сексуально возбуждали детские коляски и дамские сумочки

Этот случай имеет отношение к женатому мужчине, страдавшему необычным половым извращением: его сексуально возбуждали детские коляски и дамские сумочки. Это извращение стало настолько заметным, что самого мужчину несколько раз арестовывали за непристойное поведение и штрафовали за порчу возбуждавших его предметов. В качестве наиболее подходящего лечения было предложено провести операцию фронтальной лейкотомии. Однако прежде чем проводить такую радикальную операцию, имеющую необратимые последствия, врачи решили попытаться излечить пациента с помощью специальной формы аверсивной терапии, которая является разновидностью «промывания мозгов» и которая была описана в романе Энтони Берджеса «Заводной апельсин»[54](позднее по этому роману был снят одноименный фильм).

Проблема

Этот случай является менее известным[55]по сравнению с остальными случаями, описанными в этой книге, но многие сочли бы его наиболее любопытным из-за необычности сексуальных фетишей. Пациент — тридцатитрехлетний женатый мужчина — состоял на амбулаторном учете в психиатрической больнице. Было решено провести ему префронтальную лейкотомию — нейрохирургическую операцию, предусматривающую удаление нервных трактов лобных долей головного мозга. Такая операция позволяет избавить пациента от серьезных психических или поведенческих проблем, но часто приводит к заметным когнитивным и/или личностным изменениям. В истории психохирургии (ведущей свой отсчет с 1935 года) префронтальную лейкотомию проводили таким пациентам, в психотическом состоянии которых любое изменение могло бы рассматриваться как изменение к лучшему. В настоящее время подобные операции уже не проводят.

Проблема пациента заключалась в наличии у него полового влечения к детским коляскам и дамским сумочкам. Такое странное поведение началось у него, по-видимому, еще в десятилетнем возрасте, когда у него стало появляться желание портить именно эти предметы. Иногда он их просто царапал ногтями, но случались и более серьезные повреждения. Однажды он испачкал машинным маслом коляску, которую везла молодая женщина. Несколько раз он ломал коляски, а две пустые коляски, увиденные им на железнодорожной станции, он изрезал ножом и поджог. Один раз он намеренно направил свой мотоцикл на коляску, в которой находился маленький ребенок; к счастью, в последний момент он повернул руль в сторону и избежал наезда. Ему также нравилось ездить по лужам и обдавать грязью людей, кативших коляски по тротуару. За эти действия он был задержан полицией и признан виновным в неосторожной езде. Затем полиция зарегистрировала еще двенадцать подобных случаев, и пациент вновь был оштрафован за неосторожное и невнимательное вождение мотоцикла. Сам он признался еще в пяти нападениях, закончившихся повреждением или уничтожением колясок, и был признан виновным в сознательной порче чужого имущества.

В истории болезни пациента было отражено, что он в течение нескольких лет подвергался психиатрическому лечению. Что касается сумочек, то он обычно ограничивался нанесением царапин ногтем большого пальца, но поскольку делать это можно было незаметно, то за подобный проступок он попал в полицию всего один раз. Вместо того, чтобы посадить его в тюрьму, его отправили на обследование в психиатрическую больницу, где поместили в отделение неврозов. Местные психиатры решили, что ему не подойдет никакая психотерапия, что он потенциально опасен для общества и что по этой причине он должен находиться в психиатрической больнице. Однако через какое-то время его отпустили домой, после чего он снова продолжил свою охоту на детские коляски.

Пациента подвергли многочасовому лечению методом психоанализа в надежде выяснить причины его странного поведения. Во время этих сеансов возникло предположение, что его поведение могло быть вызвано событием, случившимся с ним в детстве, когда он играл с игрушечной яхтой на озере. Он нес в руках свою яхту, случайно натолкнулся на детскую коляску и «был поражен женским ужасом» матери ребенка, находившегося в коляске. В другом инциденте, о котором он сообщил, он испытал сексуальное возбуждение при виде сумочки своей сестры. Пациент признавал важность этих событий и приписывал символический сексуальный смысл и сумочкам, и коляскам. Возможно, в соответствии с фрейдистской терминологией, оба этих «контейнера», обычно используемых женщинами, олицетворяли либо влечение к матери, либо, в более широком смысле, женские гениталии.

Очевидно, что в этом случае имелось несколько сложных проблем, требовавших решения. Если бы не было опасности для детей или риска повреждения колясок, то тогда можно было бы позволить пациенту и дальше увлекаться такими причудливыми фетишами; если бы он не причинял никакого вреда окружающим, то лечение не было бы безусловно необходимым до тех пор, пока он не почувствовал бы сам, что его фетиши оказывают серьезный негативный эффект на его жизнь. Действительно, пациент был женат и имел двух детей, а его жена называла его хорошим мужем и отцом. Однако иногда он подвергал порче коляски своих собственных детей и сумочки своей жены, и поэтому супруга хорошо знала о его проблемах.

Возможное решение

Так что же могли предложить такому пациенту психологи? Хотя главный интерес для него представляли коляски и сумочки, пациент все же беспокоился о том, что он может нанести травму ребенку, находящемуся в коляске. Он еще раз был помещен в психиатрическую больницу, где провел восемнадцать месяцев, но, вернувшись домой, не прекратил своего странного поведения. После очередного задержания полицией он снова был выпущен на свободу с условием, что ему подберут подходящий метод лечения. Именно на этом этапе стал рассматриваться вопрос о психохирургическом вмешательстве. Однако, прежде чем осуществлять столь суровое лечение, имеющее необратимые последствия, психологи заявили, что пациент мог бы быть подходящим объектом для проведения аверсивной терапии, которая является разновидностью поведенческой терапии. Вольпе (Wolpe) (1958) определил поведенческую терапию как «использование экспериментально установленных законов научения в целях изменения неадаптивного поведения».[56]Аверсивная терапия ослабляет нежелательное поведение за счет объединения его с нежелательными, или аверсивными, стимулами (раздражителями, вызывающими отрицательную реакцию). Обычно такими стимулами бывают тошнота, вызываемая действием лекарств, или боль, вызываемая электрошоком. За счет возникновения подобных условных реакций аверсивные стимулы начинают ассоциироваться с нежелательным поведением, в результате чего последнее подавляется. Еще в недалеком прошлом аверсивную терапию использовали для подавления различных типов поведения, считавшихся нежелательными (включая и гомосексуализм).