Читать книгу "Американец - Игорь Гринчевский"

— Ха! «Не верьте той лжи, что возвели на меня!» — издевательски процитировал он. — Мерзавец так и не раскаялся! Ничего, померзнет немного, проголодается и уползет в какую-нибудь нору!

— Эх, Фредди, Фредди… — укоризненно протянул дедушка. — Ты такой доверчивый, такой наивный! Никуда он не уйдет! Такая удача улыбнулась ему только раз в жизни! Потому он будет ходить вокруг да около, но не исчезнет, пока не поймет, что с ним не шутят! Надо проучить мерзавца! Но отсюда это делать неудобно. Поехали-ка на вокзал. Давай-давай, шевелись! Туда как раз очень кстати нужные люди прибывают.

Неподалеку от Балтимора, 20 марта. 1896 года, пятница, половина шестого вечера

Вокзал тем не менее они обошли, дошли до конторы компании. И там, устроившись в своем кабинете, Уильям Мэйсон распорядился:

— Пригласите ко мне Тома О'Брайена с его ребятами. Они как раз должны были прибыть!

— Всех? — немного испуганно уточнил секретарь.

— Нет! — немного подумав, ответил «дядя Билл». — Том пусть войдет, а ребята его — снаружи подождут.

Том появится через десять минут.

— Ну, здравствуй, здравствуй, громила! — подчеркнуто дружелюбно встретил его «дядя Билл». — Ну что, угомонился в глуши? Осознал, что буянить не стоит?

— Осознал! — пробурчал Том. — А только зря вы меня так наказали. Я за честь мисс Мэри вступался!

— Вот тут ты, братец, прав! Инженеришко тот, что на нее позарился тогда, негодным человеком оказался. Девчонке голову задурил, всем тоже реверансов отвесил, а сам тем временем хорошего человека обокрал, да компанию надурить пытался. В Совет директоров лез, представляешь?!

Том изумленно свистнул. На его лице ясно было написано: «Да иди ты!» Но сказать такое высокому руководству он, разумеется, не решился.

— К счастью, разоблачили его вовремя, — продолжил «дядя Билл», — краденое владельцу вернули, из компании его вытурили… Да только подлец не унимается. Он пожаром все следы своей подлости стер, в суде ничего теперь не докажешь… И еще, видишь ли, хочется ему Мэри, дочку племянника моего, совратить. И крутится он вокруг, и все момента ищет с ней пообщаться. А язык у него змеиный, боюсь я, задурит он девчонке голову…

Фред с восхищением слушал дедовы «танцы вокруг правды». Нет, прав он был, у деда ему еще учиться и учиться! Вот ведь и правду вроде рассказал, а скользкие моменты, вроде того что обокраденный — его собственный внук, или того, что Мэри уже помолвлена, обошел молчанием. Нет, ему, Фреду, рядом с таким мастером лучше молчать!

— Так проучить мерзавца! — взревел Том белугой.

— Именно, Том! — согласился дед. — Само Провидение привело тебя сюда именно сегодня. Тебе его и проучить! Аккуратно, но чувствительно! Побить, но не калечить! И тем более — не убить, не дай бог! Чтобы он бежал отсюда впереди собственного визга и забыл сюда дорогу!

Неподалеку от Балтимора, 20 марта 1896 года, пятница, шесть вечера

Ждал я долго. И успел замерзнуть и проголодаться. Пожалел, что не захватил никакой еды и питья. Но надежда грела мое сердце, и я терпел. Обидно было бы пропустить Мэри в тот момент, что я отбегу за едой. Так что я терпел, ждал и надеялся!

— Тс-тс-тс-тс-тс! — вдруг раздалось слева. Повернувшись, я увидел недружелюбно настроенного громилу с револьвером.

— Ты что тут делаешь? — угрюмо осведомился он.

Не успел я решить, что отвечать, как получил сзади сильнейший удар по почкам. В глазах потемнело от боли, и я рухнул на землю.

Придя в себя, увидел, что меня уволокли в лес, достаточно далеко, чтобы не было видно с опушки. Моя шляпа и саквояж валялись на земле. Кроме того, они сняли с меня пальто и связали ноги. Почему-то только ноги. Но это без разницы, потому что громила с револьвером никуда не исчез и внимательно за мной присматривал.

Неподалеку стоял Том О'Брайен и довольно наблюдал, как еще двое его подручных приделывают к крепкому суку добрую петлю.

— А точно никто не станет сомневаться, что он сам повесился? — вдруг гнусаво спросил один из подручных. — А то в прошлый раз полиция за этого шпендика крепко вступилась!

— Нет! — довольно прогудел Том, — этот шустрик тут такого навертел, что его повешению никто не удивится, скажут только, что совесть замучила да и похоронят за оградой, без отпевания.[79]— Я понял, что еще минута, и эти подонки меня повесят. И я не просто умру, а еще и оболганным, без надежды оправдаться. Нет уж!

Я сделал вид, что пробую упрыгать. Громила, стерегший меня, не стал стрелять, а просто пнул от души. Со связанными ногами я, само собой, тут же упал. Но этого я и добивался. Неуклюже поднимаясь, я залез рукой в карман, достал бритву и тихо раскрыл ее, незаметно прикрывая телом и рукой.

— А ну, сюда двигай! — недовольно распорядился громила!

Но я стоял как вкопанный.

Тогда он сделал шаг ко мне, намереваясь ткнуть револьвером в нос. Улучив момент, я полоснул бритвой, которую так и держал в руке, по его ладони, сжимавшей револьвер. Да, бритва все же — страшное оружие. Не знаю, насколько глубоко я рассек ему ладонь, но револьвер выпал мгновенно. Да и сам он тут же выпал из драки.

Я нагнулся за револьвером, схватил его, переложив бритву в левую руку, взвел курок и нацелил на Тома с остальными подручными.

— А ну-ка, замерли, сволочи! Кто пошевелится — схлопочет пулю в брюхо! — злым, сорванным голосом распорядился я.

Они все, разумеется, замерли. Все, кроме пострадавшего. Тот продолжал раскачиваться всем телом, находясь в опасной близости от меня. Что ж, я не из тех, кто пренебрегает полезными уроками. Наклонившись, я полоснул бритвой по путам, стягивавшим мне ноги. А затем уже освободившейся ногой со всей дури пнул бандита.

— Повторяю, не шевелимся! Убивать мне вас неохота! — снова напомнил я, неуклюже, одной левой рукой сложил бритву и, положив ее в карман, подобрал пальто… «Черт, похоже, саквояжем и шляпой придется пожертвовать… Не унести мне их!» — подумал я и стал удаляться.

Увы, мирно уйти мне не дали. Едва я отошел за метров на пятнадцать, как трое ирландцев, включая Тома, достали револьверы и попытались меня «грохнуть».

— Ах так! — выкрикнул я, прицелился в Тома и рванул спусковой крючок. Увы, пуля ушла куда-то сильно влево и вниз.[80]Я прицелился чуть выше и выстрелил второй раз. С тем же результатом… Третий, четвертый, пятый… На шестом курок щелкнул вхолостую. Я отбросил револьвер и со всех ног побежал в лес.

Увы, вместо планируемого «удалюсь с достоинством и оружием» у меня вышло — «панически убегу под обстрелом».