Читать книгу "Почти джентльмен - Пэм Розенталь"

Фебе понравилась его реакция.

– Раздвинь ножки, – хриплЬ попросил он.

Она и сама начала испытывать нетерпение. Кажется, их игра чересчур затянулась.

Ей осталось снять корсет, туфли и чулки. Нахмурившись, она потянула за тесемку.

– Милорд.

– Ум-м?

– Кажется, там завязался узел. Вы не поможете мне…

– Скорее иди сюда!

Феба послушно подошла к креслу. Но вместо того чтобы повернуть ее спиной к себе и начать развязывать корсет, лорд уткнулся лицом в мягкие груди, рассеянно нащупывая шнуровку.

Никакого узла не было. Корсет упал на пол, стоило Дэвиду потянуть за тесемки. Воспользовавшись его замешательством, Феба развязала на нем галстук.

Он покачал головой:

– А ты упрямая!

– Я целых три года была мужчиной и невольно переняла мужские привычки.

Его пальцы прошлись по ее ягодицам и нырнули в теплое влажное лоно.

– Ладно, раздень меня, если тебе так хочется.

– Н-не знаю, смогу ли я тебя раздеть, Дэвид, п-пока ты делаешь это.

– Конечно, сможешь.

Охая и постанывая от удовольствия, она неуклюже сняла с него сюртук, жилет, рубашку и галстук и раскидала одежду по полу, потом провела губами по его мускулистой груди, покручивая в пальцах затвердевшие соски и чувствуя щекой дорожку густых черных волос, которая делила пополам его торс и убегала под пояс брюк. Она нарочно терлась грудью о живот Дэвида, дразня его ласками и поцелуями.

Он застонал и нежно опустил ее плечи. Феба села на колени и расстегнула его брюки, услышав еще один стон.

Обнажив его символ желания, она принялась ласкать его всеми возможными способами. Дэвид схватил ее за волосы и показал, какой ритм ему больше нравится.

– Сними с меня брюки и сапоги, – прошептал он. Феба быстро повиновалась.

Он посадил ее к себе на колени, потом подхватил на руки и понес к кровати. Она увидела себя в зеркале. Чулки по-прежнему были у нее на ногах, одна туфля слетела, другая еле держалась. Розовые чулки, черные подвязки и длинные темно-красные ленточки, свисавшие с ее туфли, – как странно смотрелись эти приметы цивилизации на фоне его обнаженного мускулистого тела, покрытого жесткими черными волосами!

– Сатир, – прошептала Феба и закрутила пальцами густые локоны Дэвида, которые встали у него на голове, точно козлиные рожки.

Он прошептал что-то в ответ, но она не разобрала слов из-за скрипа кроватных пружин. Улыбаясь, Линсли забросил ее ноги себе на плечи, словно хотел внедриться в нее еще глубже. Она подняла руки и вцепилась в изголовье кровати.

Они быстро достигли вершин блаженства – как оркестр, доигравший последние аккорды увертюры, – и легли, молча глядя друг на друга.

Спустя несколько мгновений они начали лениво ласкаться: Дэвид покусывал ушки Фебы, гладил ее веки, медленно целовал бедра; она дразнила языком его соски и слизывала с груди пот.

Он откинулся на подушки. Она села на него верхом, позволив ему целовать ее груди и сжимать в руках ягодицы. В конце концов она содрогнулась и без сил упала в его объятия.

Дэвид начал слегка похрапывать. Эти звуки подействовали на Фебу усыпляюще.

Но через час она проснулась, почувствовав голодные спазмы в желудке, и осторожно потянулась в постели, боясь потревожить лорда.

– Ты встаешь, Феба?

– Ум-м-м, да. Я страшно хочу есть.

Дэвид засмеялся, встал с кровати и зажег лампу. Феба смотрела на его нагое тело. Сейчас он казался ей прирученным сатиром.

– Лежи, – сказал он. – Куда же мы поставили корзину?

– Ах, корзина! Слава Богу! Там есть что-нибудь вкусненькое?

– Холодная телячья рулька в желе, стилтонский сыр, хлеб, апельсины и бутылка отличного эля. Подожди. Я сейчас принесу.

Феба села в подушках. Вокруг нее громоздились скомканные простыни и одеяла. Постель напоминала покинутое поле боя. Она стянула с ног собравшиеся у лодыжек чулки, разгладила их и положила на прикроватный столик – вместе с подвязкой, которая каким-то образом оказалась под подушкой.

У нее болели мышцы, как после занятий фехтованием.

– Вот, попробуй, – сказал Дэвид и положил Фебе в рот кусочек сыра. Туда же проследовал ломтик телячьей рульки.

– Божественно! – воскликнула Феба. – В Лондоне не найдется такого повара, который смог бы приготовить более вкусное мясо.

– Нравится? Отец Элисон был французом. Он работал шеф-поваром в доме аристократа, эмигрировавшего во время террора. Она любит вспоминать, как он брал ее с собой на кухню. Ее единственным наследством стала драгоценная папка с рецептами. Родители Элисон умерли, когда ей было двенадцать лет. Девочка осталась на попечении хозяина отца, который тут же выставил ее на улицу. По счастью, она была хорошенькой, и это помогло ей выжить. Впрочем, миловидная внешность заставила Элисон выбрать не самую достойную профессию.

– Она хвалит тебя за доброту.

– И не только за нее.

– Наверное, это хорошо, что она подготовила меня к встрече с тобой.

Феба прикоснулась к его коленям, но Дэвид шлепнул ее по руке.

– Сначала я тебя покормлю. Тебе надо поесть, чтобы восстановить силы, иначе ты превратишься в бледную тень.

– Какой ужас! Но мне почему-то совсем не страшно.

– Ты слишком храбра.

Он взял из корзины апельсин, очистил его и начал класть ей в рот ароматные дольки. Она медленно жевала. По ее подбородку и шее тек сладкий сок.

– Я вовсе не так храбра, как ты думаешь. Когда я ходила в обличье Марстона, мне казалось, что я подвергаю себя опасности, но это было не важно. Я уже потеряла все самое ценное в жизни.

– Ты не должна так думать, ведь теперь у тебя есть я. – Лорд провел кончиком пальца пе контуру ее губ. – Попробуй эль. Его готовит брат Эрнеста Кокберна. Сейчас я тебе налью.

Феба сделала долгий жадный глоток.

– Знаешь, я не привыкла к элю. Хм-м, сладко… и в то же время горько.

– Это вкус хмеля. Джеймс Кокберн – отличный пивовар. Его эль можно сравнить с лучшим шампанским. Иди-ка сюда, я слизну крошку с твоих губ.

Они поцеловались и вновь занялись любовью.

– Я сбилась со счета, – прошептала Феба, когда все закончилось.

– Вот и хорошо, – прошептал он в ответ. – Я не люблю считать в постели.

– Брат мистера Кокберна готовит отменный эль.

– Это верно.

– Мы пролили несколько капель на простыни. Давай-ка допьем его до конца, чтобы этого больше не случилось.

– Ты сама виновата: я не могу устоять перед твоими чарами.