Читать книгу "Ноги - Сергей Самсонов"

— Да все оттуда же, Семен, все оттуда же. Я многое про тебя знаю. И про маму твою, детсадовского воспитателя, и про отца, воркутинского шахтера, который, когда шахту закрыли, перевез вас всех в Подмосковье. Устроился здесь по второй специальности слесарем в автоколонне. А тебе тогда всего три года было. И про это знаю, и про то, как ты в футбольную школу поступил, и про то, как тебя в обычной школе хотели на второй год оставить. И про то, как в Москву на электричках сначала мотался, пока тебя в ваш интернат не взяли. И про то, что у матери из-за этого твоего увлечения постоянно сердце не на месте: все дети как дети, все уже в институты готовятся поступать, а у тебя по-прежнему один только мячик на уме. И про то, как избили тебя восемь лет назад, тоже знаю. Работа у меня такая.

— Да мне плевать. Про нее и меня ты откуда знаешь?

— Когда вы только с Полиной повстречались, я уже и тогда знал, что она к тебе поедет. Попросил ее разузнать о тебе побольше. Мы тогда к тебе только присматривались, а вот сейчас…

— И что же она вам еще рассказывала?

— Да ничего она мне не рассказывала. Неужели ты полагаешь, что она и в самом деле подосланный мной шпион? Нет, у вас все сложилось замечательно, и я рад… но понимаешь, Семен, — сам Коплевич очень хочет, чтобы ты перешел в «Тоттенхэм». — Азархов сделал ударение на слове «очень». — А если он чего-то хочет, Семен, то рыпаться, как правило, бесполезно. И если он захочет использовать какие-то не вполне законные методы, то он их использует. Я лишь констатирую факт. Что касается Полины, то ты несешь за нее ответственность. Вот если бы ее в твоей жизни не было и ты бы отвечал только за себя, то тогда ты мог бы с полной уверенностью послать меня в задницу. А сейчас не сможешь.

— Думаешь, меня за яйца поймал? — наливаясь тяжелым отвращением, с усмешкой спросил Семен. — Ты думаешь, я сейчас от страха обоссусь? Когда меня вот так берут за горло, то я предпочитаю идти до конца. Ты на привязанность меня решил купить и полагаешь, что я теперь отвечу «да»? А вот хрен тебе, а не подпись под контрактом. Усек? Короче, все, я пошел… чемоданы собирать в «Барселону». Открытку тебе оттуда пришлю. Амфакинфидерзейн. — Шувалов с грохотом отшвырнул стул.

Азархов схватил телефон:

— Мальчишка заупрямился. Про «Барселону» узнал. Да как, как? Идиотизм полнейший. Пришел ко мне на встречу в бар и по ящику увидел. Да, попробовал его прижать. Он невменяем. Неуправляемый совершенно. Поработать придется. Я сделаю все без грязи, так и передай. Через две недели, максимум три он будет в Лондоне. А уж дальше делайте с ним, что хотите. Не исключаю, что начнет лупить по своим воротам. Амфакинфидерзейн.

А Шувалов тем временем уже прыгнул в свою машину — джип, провизжав резиной по асфальту, едва не врезался во вставшую поперек черную «ауди» — и, взлетая правыми колесами на тротуарные бордюры, распугивая встречные авто, которые ревели, будто мартовские коты, понесся к Мясницкой.

Это был ее двор, Полинин, — просторная асфальтовая площадка, а за площадкой — гаражи. Вывалившись из джипа, Семен увидел Полину в окружении трех бритых парней, очень мощных, массивных, по виду настоящих десантников… Они притиснули ее к невысокой кирпичной стене гаража, рядом с лесенкой, по которой можно было подняться на гаражную крышу.

— Эй, вы чего устроили! Отвалили от нее! — прикрикнул Семен и пошел на них, весь подобравшись, готовый к драке.

— А тебе-то чего, говнюк? — спросил один, поворачиваясь к Семену. — У… отсюда быстро!

— Ты кого, сука, тронул! — Семен разбежался и всадил ему в челюсть носок лакированной туфли.

Голова откинулась назад, и «десантник» грохнулся затылком об асфальт. Тут Семена стали бить с обеих сторон, он мгновенно оглох на левое ухо, дернул правой и промахнулся… Через миг на голову его обрушился удар, от которого свет померк.

Шувалов очнулся на узкой деревянной лавке. Белый потолок над головой. Пахло мерзко, должно быть рвотой. Попытался привстать, но тупая боль в темени не дала. Левый глаз был словно затянут мутной пленкой и, казалось, вообще не открывался. Зрячим он обшаривал стены, каменный пол, решетку. «Обезьянник», — понял он. Он предпринял вторую, более осторожную попытку подняться. Сморщившись и скрипя зубами, сел. Спустил ватные ноги на пол. Так и есть — «ментовка». Решетка разделяла помещение на две части. Лавок было две: на одной сидел он, на второй — какой-то желтолицый чумазый парень в клоунской куртке, с оранжевыми крашеными волосами, а рядом густо накрашенная баба в вульгарных сетчатых чулках. Возраст ее с трудом поддавался определению. Проститутка и токсикоман. Восхитительная компания. Что с Полиной? Где она, что с ней? Он должен узнать это прямо сейчас! Шувалов, пошатываясь, встал. И пошел к решетке. Там, за прутьями, — казенный стол, табурет. Щуплая спина в мундире. И лейтенантские, кажется, погоны.

— Эй, командир! — хрипло, почти беззвучно позвал Шувалов. И потряс прутья решетки. Офицер повернулся, показав худое, узкое лицо с аккуратной скобкой усов над плотно сжатыми губами. «Пожилой», — сказал себе Семен, хотя офицер был скорее средних лет. У него были круглые, навыкате, глаза исправного, не-рассуждающего служаки, бессмысленные, непроницаемые. Во всяком случае, так показалось Шувалову. — Что случилось с той девушкой?.. Она была там, на том месте, где вы меня взяли…

— А, проснулся. С девушкой-то? С девушкой ничего. Все кричала, к тебе рвалась, билась в истерике… Ничего, приехала «скорая», успокоили. Дали там что-то…

— Гдe она? У себя, в квартире? — Семен с трудом ворочал языком.

— Ну почему в квартире? Здесь она. Не хочет уходить.

— Я могу ее увидеть?

— Нет, не можешь. Не положено.

— Почему не положено?

— Потому что не положено.

— А чего я здесь?

— А где тебе быть еще? — сказал офицер и взял официальный тон: — Вы, гражданин, человека убили.

— Я… убил? Кого я убил? Это того, которого ногой, что ли?

— Ну я не знаю, ногой, не ногой, разберемся со временем. У человека раздроблена голова, предположительно, от удара тупого тяжелого предмета.

— Да какого предмета? Я ему ногой в челюсть засадил — и все. А что там дальше, я не знаю.

— Разберемся.

— Тогда ей хоть скажите, чтобы шла домой.

— Да говорили уже, только без толку.

— А можно, это… кому-нибудь сообщить? Ну там вызвать кого-нибудь?

— Требуешь адвоката, парень? — усмехнулся офицер. — И позовем со временем, и вызовем. А ты пока отдыхай. Тебе долго отдыхать предстоит.

Семен отвалился от прутьев и, покачиваясь, направился обратно к лавке. Тяжело опустился и привалился ноющим затылком к стене.

Неужели убил? Не могло такого быть. Если только он башкой при падении о какую-нибудь железку… Но это ведь несчастный случай и только, можно будет отмазаться. Он защищал, оборонялся… всех допросят, и очень скоро все встанет на свои места. Клуб пришлет адвоката, какого-нибудь ловкого очковтирателя, и все будет в ажуре. Кто же их послал? Азархов? А кому же еще быть? Верняк, Азархов. Не так просто же он угрожал, совпадения быть не может. Но так даже лучше. Хрен он что теперь от Шувалова получит. Шувалов в кутузке, а стало быть, под защитой. Никакого договора с «Тотгенхэмом» он в кутузке, находясь под следствием, подписывать не обязан. Так что нечего было угрожать — только себе хуже сделал.