Читать книгу "Везунчик Джим - Кингсли Эмис"

— Хотел для вас поймать, — сообщил Диксон. — Не вышло. Он занят — через пять минут везет клиента на вокзал. Какая досада!

— Все равно большое вам спасибо, мистер Диксон, — растрогался Баркли.

— Вы так старались, — подхватила миссис Баркли.

Диксон вторично пожелал доброй ночи, взял Кристину под локоть и повел к переулку. Они ступили на мостовую.

— Значит, наше такси уехало? Это ведь было наше такси?

— Нашим оно стало, когда я перехватил его у Баркли. Не волнуйтесь, я попросил водителя заехать за угол и ждать. Придется пройти ярдов сто. Если свернем на аллею, будем на месте минуты через две.

— А что бы вы стали делать, если бы таксисту не взбрело выехать на шоссе? Не могли же мы улизнуть прямо на глазах у бедных старичков?

— Я думал об этом. Надо было убедить их, что такси само по себе, а мы сами по себе. Вот почему я так быстро с ними распрощался.

— На йоту быстрее — и было бы невежливо.

Больше они не разговаривали. Подошли к авто, припаркованному подле освещенной витрины ателье. Диксон распахнул заднюю дверь, усадил Кристину, а водителю сказал:

— Наш друг остается. Если вы готовы, поехали.

— Готов, сэр. Сразу на Корн-эксчейндж?

— Нет, чуть дальше. — Диксон назвал городок, в котором жили Уэлчи.

— К сожалению, сэр, туда не получится.

— Не волнуйтесь, я знаю дорогу.

— Я тоже знаю, но в конторе мне сказали ехать на Корн-эксчейндж.

— Неужели? Ну, значит, ошиблись. Нам на Корн-эксчейндж не надо.

— У меня бензина не хватит.

— Заправка Бейтсона, что в начале Колледж-роуд, работает до полуночи. — Диксон покосился на приборную панель. — А сейчас только десять. Сразу и заедем.

— Нам дозволено заправляться только в своем гараже.

— Сегодня придется сделать исключение. Я напишу для вашего начальства объяснительную записку. Сами виноваты — перепутали адрес. А теперь поехали, а то окажетесь за восемь миль от гаража — и без капли бензина.

Диксон сел к Кристине на заднее сиденье, и такси тронулось.

Глава 14

— Ловко сработано, — заметила Кристина. — Вы буквально с каждым разом совершенствуетесь. Сначала столик, потом липовое интервью для «Ивнинг пост», теперь вот это.

— Сам себя не узнаю. Кстати, надеюсь, вас не очень покоробил способ ловли такси.

— Ну я же села и еду, разве нет?

— Да, знаю. Просто мои неэтичные методы могли вас шокировать, вот я о чем.

— Они и шокировали, в смысле шокировали бы при других обстоятельствах. А так — нет: нам такси было нужнее, чем этой паре, верно ведь?

— Я рад, что вы рассматриваете проблему под этим углом. — Диксон прицепился было к слову «нужнее», потом поймал себя на мысли, что сам же и принял почти как должное согласие Кристины на перехват. А ведь это намек, думал теперь Диксон; ведь у нее-то откуда такая нужда в такси? Подобно обеим хорошеньким женщинам, которых Диксон знал, и множеству хорошеньких женщин, о которых только читал, Кристина полагала надувательство в порядке вещей — конечно, при условии, что оно служит ее интересам. Ей бы запротестовать, отказаться ехать, заставить Диксона вернуть такси супругам Баркли, возмутиться его беспринципности, пойти опять в бальный зал. Это бы Диксону понравилось. Ведь понравилось бы? Ведь ему нравятся поборники справедливости? А, Диксон? Как насчет поборников? Ладонь инстинктивно дернулась, прикрыла ухмылку (хотя по причине темноты в этом не было необходимости); чтобы гарантированно не рассмеяться, Диксон взял соображение, что до дома Уэлчей придется ведь о чем-то с девушкой разговаривать, и сделал из этого соображения перегонный куб. На выходе должен был получиться страх. В голове крутилась одна мысль: похищение Кристины — это выпад против Бертрана, но начинать с этого разговор как минимум неблагоразумно. Почему она так напоказ согласилась пробросить своего парня? Ответ явно не один. Пожалуй, отсюда и надо плясать.

— Вас легко отпустили? — спросил Диксон.

— О да. Меня вообще не задерживали.

— А что вы сказали? Ну, почему уходите?

— Объяснила кое-что дяде Джулиусу — он всегда на моей стороне, — а потом просто сказала Бертрану, что ухожу.

— И как он отреагировал?

— Сказал: «Погоди, постой, я буду через минуту». А сам продолжал разговаривать с миссис Голдсмит и дядей. Ну я и ушла.

— Понятно. Кажется, затруднений не возникло.

— Ни малейших.

— Я очень рад, что в конце концов вы решили ехать со мной.

— И я рада. Я все не могла избавиться от чувства вины, ну, за то, что сбегаю. А теперь избавилась.

— Вот и хорошо. Что повлияло на ваше решение?

Кристина молчала довольно долго, наконец произнесла:

— Мне, как вам известно, с самого начала не особенно нравилось на балу. Потом я почувствовала, что очень устала. Что касается Бертрана, у него явно еще оставались дела, вот я и подумала: почему бы не поехать с вами.

Сказано было в лучших традициях несостоявшейся классной наставницы мисс Каллаган; пожалуй, даже тоном, приберегаемым мисс Каллаган для родительских собраний и пропесочек, поэтому Диксон свое «понимаю» тоже процедил. Фонарь выхватил фигуру Кристины, прямую, напрягшуюся на самом краешке сиденья — Диксон даже не удивился. Вот и причина — а он чего ждал?

Она вдруг перешла на тон, прямо противоположный, «телефонный», как мысленно называл его Диксон.

— Нет, не хочу, не собираюсь делать хорошую мину при плохой игре. Это не все; далеко не все. Я вот вам скажу. Я поехала с вами, потому что мне все осточертело.

— По-моему, вам не хватает конкретики. Что именно вам осточертело?

— Говорю же: все. Абсолютно. Не вижу причин притворяться перед вами. У меня в последнее время и так не ладится, а этот бал — просто последняя капля, вот.

— Кристина, у девушки вроде вас все должно ладиться; все, что ни возьми, — с чувством произнес Диксон и тут же завалился на бок и сильно ушиб локоть о дверцу, потому что машина резко развернулась у бензоколонки. Фоном для бензонасосов маячила постройка с едва различимой рисованной вывеской «Автомобили напрокат — Бейтсон — Автосервис». Диксон выскочил из машины, бросился к массивной деревянной двери, замолотил отчаянно, по-хулигански, соображая, стоит ли, и если стоит, то как скоро дополнить удары воплями «откройте!». Пока не открывали, Диксон освежал в памяти весьма полезные, ко всем случаям подходящие фразы оскорбительного и угрожающего характера — фразы предназначались рабочему из гаража, если выйти — выйдет, а обслуживать не захочет. Проползла минута. Диксон все барабанил; нехотя к нему присоединился таксист, всем своим видом показывая «я же говорил!». Память привычно набросала эскиз с уклоном в шарж, с учетом свободного и непривычного задействования губ и языка, подтверждаемого жестами. Зажегся свет; еще через секунду дверь была отперта. Рабочий явил себя уполномоченным и согласным продать бензин. Следующие несколько минут Диксон думал не о нем, а о Кристине. Кажется, она не только не испытывает к Диксону сколько-нибудь существенной неприязни, но и доверяет ему; одна мысль привела его в трепет. А как она хороша, и как ему повезло, что она с ним поехала. Согласие с диагнозом, поставленным Кэрол, то есть молчаливое признание в чувствах к Кристине, тогда казалось нелепым, теперь — естественным и обоснованным. В тридцать — сорок минут, последовавшие за признанием, возник, оформился, ударил в глаза единственный шанс что-то предпринять относительно этих чувств. Впервые в жизни Диксон позволил себе поставить на удачу. Раньше, если удача улыбалась ему, он улыбке не верил, жался и мялся, пока риск потерять начальный капитал благополучно не сходил на нет. Настало время прекратить жаться и мяться.