Читать книгу "Чушь собачья - Евгений Лукин"

– Вы думаете, человек служит псом? Нет! Он служит примером. Собака – прежде всего эталон моральных качеств. Вот у кого поучиться бы некоторым нашим политикам. Тем, например, которые сейчас перед Капитолием пытаются разыграть под шумок голую карту…

Рогдай Сергеевич пресек очередное поползновение пса оприходовать колонну и хмуро подумал, что, как бы там снаружи ни надрывала глотки обнаженка, а на мировой резонанс рассчитывать, пожалуй, не придется. В других вон странах посольства на воздух взлетают, на первых лиц покушаются, за Сусла-рекой Америка Лыцк бомбит… Вздохнул – немногим тише Ратмира – и опять верноподданно уставился на Президента.

– По свидетельству Плутарха, – говорил тот, беря с пюпитра второй листок, – пес символизирует… э-э… «консервативное, бдительное, философское начало в жизни». Но ведь то же самое мы можем сказать и о народе! Случайно ли это? Нет! Сопоставляя, мы неминуемо придем к выводу, что в собаках сосредоточились все лучшие черты нашего этноса: непокобе… непоколебимый оптимизм! Долготерпение! Законопослушность! Безоглядное доверие тому, кто в данный момент (голос Президента взмыл, без малого не уйдя в вокал) держит бразды правления, пусть даже эти бразды представляют собой простой поводок…

Уловив чутким ухом внезапно возникшую в речи оратора напевность, Ратмир забеспокоился, наморщил лоб, принялся переминаться с лапы на лапу и наконец стал тихонько подскуливать, пытаясь попасть в тон. Рогдай Сергеевич сначала обмер, потом отчаянно прошипел: «С-скотина…» – и, ухватив за ошейник, встряхнул, надеясь привести четвероногого меломана в чувство. Не спасло. Прервав речь, глава государства окинул пристальным взором присутствующих и сосредоточил внимание на Ратмире.

– Понимает! – заметил он с юмором. – Всё понимает…

Обомлевшие было олигархи ожили, заулыбались, кое-кто даже закивал – и глава фирмы «Киник» мысленно перекрестился. Гарик покосился на него с развязной ухмылкой: «Ну! Я ж говорил: не подведет… А ты дергался…»

Президент полюбовался Ратмиром, чуть ли не подмигнул ему, затем снова стал серьезен:

– И все-таки! Как нам относиться к феномену, именуемому служебными псами Суслова? Что это? Спорт? Искусство? Профессия? Некоторые утверждают – жизненная философия… – Он потянулся было за очередным листком, когда в паузу ворвался не то детский, не то старческий дребезжаще-звонкий голос. И голос этот выкрикнул:

– Собакам – собачья смерть!

Полукольцо олигархов с питомцами как бы вывернулось наизнанку, отхлынув от круглой балюстрады с проворством, достойным обитателей горячей точки, каковой Суслов не бывал со дня его основания. Должно быть, сказались общая нервозность и подспудное ожидание чего-нибудь этакого…

Шарахнувшись, обернулись – и увидели прижавшегося хребетком к сияюще-белым перилам старикашку в плохо отутюженном пыльно-черном костюме, украшенном какими-то допотопными регалиями. В воздетой лапке престарелого мстителя жутко ребрилась и зеленела ручная оборонительная граната Ф-1, именуемая в просторечии «лимонкой» и «фенюшей». Суть, однако, не в названии, а в том, что чека была уже выдернута.

Впоследствии событие это подвергнется глубокому детальному изучению. Суслов приложит все старания и силы, чтобы не ударить в грязь лицом перед мировой общественностью. По тщательности анализа, равно как и по достигнутым результатам, проделанная работа ничуть не уступит расследованию убийства Джона Фицджеральда Кеннеди. Каким образом экстремист проник в Капитолий? Как он очутился на втором этаже? Где взял гранату? Было ли случившееся результатом заговора или же местью одиночки? Почему оказалось небоеготовым элитное подразделение МОПС? Четких, определенных ответов на эти и многие другие вопросы получить не удастся.

Специальная правительственная комиссия, расследующая обстоятельства трагедии, рискнет предположить, что подобный террористический акт под силу только могущественной международной организации, ибо, как ни крути, а противопехотная осколочная граната куда круче, нежели ножи для резки картона. Поначалу будет усиленно разрабатываться версия о патологической ненависти исполнителя к служебным псам и о прохождении им соответствующей подготовки в одном из лагерей близ Джезказгана. Однако вскоре выяснится, что было время, когда старичок сам бегал на четырех и даже неоднократно подавал заявление с просьбой принять его в Гильдию. Общественность, естественно, опешит. Потребуется вмешательство Президента, который хлестко, хотя и несколько невнятно заявит, что-де «количество ног у террориста подсчету не подлежит».

Не обойдется и без экзотических версий. Один из лидеров оппозиции, обвиненный в связях с кинофобами, заблаговременно перебравшись на территорию сопредельного Баклужино, обвинит оттуда в покушении… местные спецслужбы. Ну, тут комментарии будут, как говорится, излишни. Захочется лишь узнать, кого он имел в виду: легавых или собачников?

Но всё это – позже…

Ратмир даже не уразумел поначалу, в чем он, собственно, провинился и почему его столь грубо встряхнули, выбранив при этом страшным шепотом. Лежа на своей подстилке во время совещаний, он, бывало, не раз подскуливал Льву Львовичу – и никто не ругал, все смеялись…

После такой обиды оставалось скроить жалобную морду, при взгляде на которую люди обычно кидались утешать несправедливо наказанную псину. Как и у всех боксеров, мимика у Ратмира была выразительнейшая. Он пригорюнился, трогательно округлил глаза, наморщил лоб, но гримаса разгладилась, а в следующий миг собачья физия приняла самый оторопелый вид.

Ратмир понял.

У хозяина тоже есть хозяин!

Изумленно вывернув голову набок, пес воззрился, вслушался и внюхался в того, кому только что пытался подпеть. Так вот он каков, настоящий вожак стаи! Вот кому принадлежит эта огромная розово-белая конура с колоннами, на которые никто не осмеливается задрать лапу!

Открытие потрясло, повергло в священный ужас, озарив темные уголки сознания, где уже ничего не копошилось, ибо нечисть боится света. Мироздание возникло вдруг во всей своей целокупности перед ошалевшим от восторга псом. И что странно: образ хозяина от этого нисколько не пострадал, но, заняв надлежащее место в иерархии, стал лишь понятнее и ближе – как в смутных собачьих снах.

Это было похоже на счастье…

Внезапно что-то произошло. Высокий и резкий человеческий вопль, мгновенная суматоха, а далее бронзовый медалист к удивлению своему почувствовал, что его опять хватают за ошейник и волокут в неизвестном направлении самым бесцеремонным образом. Рядом послышался сдавленный визг Рыжего Джерри, которого, оказывается, тоже куда-то тащили. Наконец оторопевшему задохнувшемуся псу удалось развернуться мордой к балюстраде, возле которой, прижавшись спиной к перилам, стоял в угрожающей позиции…

Ратмир ощетинился и зарычал. Он узнал своего обидчика, чуть не бросившего в него однажды комком земли. Непонятно было только, почему все – даже хозяин! даже хозяин хозяина! – смотрят на пришельца со страхом. Впрочем, объяснение явилось почти мгновенно: в занесенной руке чужака ребрилась увесистая каменюка.