Читать книгу "Ночная катастрофа - Нельсон Демилль"

— В таком случае тащи свой хвост в постель и сделай так, чтобы я не уснула со скуки.

Меня не нужно было просить дважды. Я катапультировался из своего любимого кожаного кресла и устремился в спальню.

Мы с Кейт забрались в постель и занялись любовью, отдаваясь этому занятию со всем пылом людей, которые пытаются избавиться от накопившейся за день негативной энергии. Слава Создателю, хоть это дело мы еще могли держать под контролем и даже достичь в нем хеппи-энда.

Глава 13

Рано утром мы — я в своем старом халате, а Кейт в сексуальной короткой рубашке — сидели на кухне, пили кофе и просматривали газеты. В окно било солнце.

После ухода Робин я отказался от «Таймс» и подписался на «Пост», в которой есть все, что меня интересует. Однако с появлением в этих апартаментах Кейт «Таймс» вернулась. Равно как и йогурты. Иногда мне кажется, что одно является обязательным приложением к другому.

Я потягивал кофе и читал репортаж о вчерашней мемориальной службе. Статья начиналась так:

«Через пять лет после того, как рухнули в океан пылающие обломки борта № 800 авиакомпании „Транс уорлд эйрлайнз“, родственники некоторых из двухсот тридцати погибших совершили свое ежегодное паломничество к восточной оконечности Лонг-Айленда, чтобы вознести молитвы в память о жертвах катастрофы. Они собрались на берегу недалеко от того места, где расстались с жизнью их друзья и родные, чтобы послушать рокот набегающего на песчаный пляж прибоя и еще раз взглянуть на красно-белое здание базы береговой охраны в Ист-Моричес, куда свозили выловленные из океана тела».

Я продолжал читать пропитанные неискренним пафосом строки:

«Атмосфера первой мемориальной службы, состоявшейся прямо на берегу через несколько дней после катастрофы, когда еще никто не мог дать ответ на вопрос, что вызвало взрыв авиалайнера — технические неполадки или пронесенная на борт бомба, — была гораздо более гнетущей. Она проходила в полном молчании. У многих едва хватило сил, чтобы войти в воду и бросить в волны цветок».

Наконец добравшись до конца статьи, я прочел:

«Этим беднягам, — говорит Фрэнк Ломбарди, который старается обеспечить хотя бы минимум удобств несчастным людям, — на своем нелегком пути приходится встречаться с самыми разными субъектами — в том числе с законченными психами. Так, недавно к ним обратился один тип, заявивший, что знает, кто сбил самолет. „И если родственники погибших заплатят ему триста тысяч долларов наличными, он сообщит им имя этого человека“ — вот что дословно сказал нам мистер Ломбарди. Так что же это? — не устаем задаваться мы вопросом. — Шутка очень дурного свойства или же чистейшей воды паранойя? Не хочется верить, что на свете есть негодяи, способные сознательно играть на чувствах людей, в душах которых навечно поселилась скорбь. (Как известно, Национальный совет по вопросам безопасности транспорта уже дал заключение о причине катастрофы: возгорание летучих паров топлива в центральном баке, за которым последовал массированный взрыв.)».

Покончив со статьей, я протянул газету Кейт. Она некоторое время читала ее в полном молчании, потом подняла на меня глаза и сказала:

— Иногда мне кажется, что я тоже свихнулась на этом деле.

Ничего не ответив на замечание Кейт, я спросил:

— Как, говоришь, называется отель, где останавливалась та парочка?

Кейт ответила:

— Все, что ты узнал вчера, либо уже стало достоянием гласности, либо, как в случае с показаниями капитана Спрака, может быть затребовано на основании Закона о свободе информации. Что же касается названия отеля, то ни в каких официальных документах оно не фигурирует.

— Понятно. Но если бы фигурировало, как бы назывался этот отель?

— Он бы назывался «Бейвью-отель» в Уэстгемптон-Бич, — ответила Кейт.

— И что интересного ты там обнаружила?

— Повторяю: по отелям я не ездила. Я просто взяла телефон и стала обзванивать близлежащие гостиницы и мотели, спрашивая, не пропало ли у них покрывало, и оставляла служащим свой номер. Через некоторое время мне перезвонил один парень из «Бейвью-отеля», который сказал, что они и в самом деле недосчитались одного покрывала и что к ним уже приезжали федералы и показывали ему пропавшую вещь, но он не уверен, что это то самое покрывало.

Кивнув, я спросил:

— Полагаю, покрывалом дело не ограничилось?

— Федералы там все обшарили — и в регистрационную книгу заглянули, и кредитные карточки клиентов проверили, и о компьютерной базе не забыли. Парень из отеля пообещал держать язык за зубами и спросил, не нашли ли мы тех людей, которые запустили ракету.

— Увы, не нашли… Так как же все-таки звали этого парня?

— Лесли Розенталь. Он менеджер отеля.

— А почему ты, собственно, к нему не съездила?

— А потому, что, когда цепляешь кого-нибудь на крючок, бывает, и сам зацепишься. Этот самый мистер Розенталь — а может, кто другой — сразу же после моего звонка быстренько связался с ФБР, и меня на следующий день вызвали в некий офис на двадцать шестом этаже. Там какие-то парни из УПО, которых я не видела ни до, ни после этого, сказали, что я переступила известные границы, которых мне переступать не следовало, и предложили впредь заниматься лишь своими непосредственными обязанностями.

УПО — это Управление профессиональной ответственности ФБР. Уже одно его название — есть, согласитесь, в нем что-то оруэлловское — вызывает некоторый душевный трепет. УПО, грубо говоря, является аналогом отдела внутренних расследований Департамента полиции Нью-Йорка, где тоже стукач на стукаче и обстановка не самая располагающая. Так вот, меня не оставляла мысль, что упомянутый уже Лайэм Гриффит является сотрудником этого офиса.

Обдумав все это, я сказал:

— А эти парни, случаем, не предложили тебе перевестись в Северную Дакоту?

— Такая возможность всегда существует, — заметила Кейт. — Впрочем, эти парни были вежливы и всячески пытались дать мне понять, что я допустила лишь незначительную промашку, заслуживающую легкого порицания. Они даже похвалили меня за инициативность и предприимчивость.

— Ого! А ты, случайно, не получила повышение?

— Я получила вежливое предупреждение и совет не высовываться. Мне сказали, что этой версией занимаются другие люди, а мое дело — проводить опрос свидетелей.

— Ты еще легко отделалась. Один мой начальник примерно по такому же поводу швырнул в меня здоровенным скоросшивателем.

— В нашей конторе действуют более деликатно. Но, как бы то ни было, я приняла их слова к сведению. А кроме того, поняла, что слишком близко подошла к чему-то очень важному.

— Так почему в таком случае ты не стала раскручивать это дело?

— Потому что получила прямое указание этого не делать. Ты разве не слышал?

— А может, они просто проверяли тебя? Хотели услышать из твоих же собственных уст, что ты этого так не оставишь?