Читать книгу "Микадо. Император из будущего - Алексей Вязовский"

Обед заканчивается, а у императора стартует сиеста. Можно переодеться в легкое кимоно, выпить чаю, почитать исторические хроники, конфуцианские тексты. Не самому, конечно. Для этого при дворе есть специальная должность — Первый чтец. Вслед за сиестой приходит время работы с документами. Они делятся на два вида. Подаваемые для ознакомления с уже принятыми родзю решениями и требующие личной резолюции микадо. С последними выходит любопытно. Раньше подобными бумагами занимался Сёгун или Регенты. Теперь их все шлют во дворец. Вал грамот просто захлестывает меня — тут и одобрения приговоров удельных князей, и финансовая документация (отчеты, ревизии). Периодически попадаются различные прожекты, будь то закладка новых крепостей, портов...Особое место занимают письма граждан. Предыдущее правительство развесило в Киото несколько жалобных ящиков и теперь все доносы, жалобы идут напрямую в мой секретариат. Сабуро Хейко не справляется с потоком (в первую очередь потому, что проблемы, изложенные в письмах, некому делегировать), так что разбираться в бедах горожан приходится мне лично.

Вечер обычно заканчивается ужином и какой-нибудь синтоистской церемонией, на которой я вынужден исполнять роль "свадебного генерала". До постели добираюсь уже ползком и опять вынужден скрипеть зубами на косё, которые укладываются у меня в ногах на специальных футонах. Оно и понятно — один раз император сумел незаметно покинуть дворец и аристократия не хочет повторения истории.

Как же мне не хватает жены! Скорее бы приехала Тотоми, по которой я так соскучился. Уже засыпая, вспоминаю про Саюки. Перед отъездом в чумной Киото я запретил ей сопровождать меня. Потом закрутился, про запрет забыл. И только сейчас вспомнил, что девушка все еще находится в землях Оми и ждет приказа. Пора ведьмочку вызвать во дворец. С этой мыслью я засыпаю окончательно.

Глава 16

Будьте внимательны к своим мыслям,

они — начало поступков.

Лао Цзы

31-е августа — день моего рождения. Самое удивительное, что и у Ёшихиро Сатоми тоже. Об этом помнит Хиро-сан и на утренней аудиенции буквально продавливает своим авторитетом общенародный праздник. Я же, удивленный совпадением, покорно соглашаюсь. Получается, что мы с Сатоми родились в один день, с разницей в 473 года. Нет ли тут какой-то мистической закономерности, которая привела меня в тело средневекового дайме?

Кажется, первыми, кто начал видеть связь между цифрами и природными закономерностями — были Пифагор и его ученики. Напрягаю свою чудо-память. Так уроки по философии, семинары... Что-то про мировую гармонию, в которой заключен закон мироздания. Про единство во множестве и множество в единстве. Перед внутренним взором всплывает фигура унивесритетского препода: " ...Учение Пифагора продолжает учение Орфея о бессмертии души, о перевоплощениях (sic!), о средствах спасения и очищения души, приводя его в стройную, обоснованную систему. Задачу земной жизни человека Пифагор определяет, как внесение во внутренний мир порядка, "числа", гармонии...". Ага, вот где собака порылась. Что там дальше? "Греки пришли к обожествлению числа через астрономические наблюдения. Ведь небесные явления, с которыми связаны все главнейшие изменения земной жизни и истории, наступают с математической правильностью, повторяясь в точно определённые циклы. Эти циклы можно вычислять, а значит и прогнозировать, проверяя на практике гипотезы". Чем, собственно, и занимался Пифагор. Теперь все ясно.

Совершенно точно, великий философ наделял сакральными функциями тройку — "...ибо как человек состоит из тела, души и духа, так и Вселенная делится на три сферы: мир естественный, мир человеческий и мир божественный...". Семерка тоже фигурировала в его концепции не на последних ролях — отвечала за соединение в индивиде божественного и человеческого. Наконец, четверка. А вот про четверку память моя молчала. Не обсуждалась эта цифра на занятиях. Однако это не значит, что нельзя все про нее выяснить. Например, достать сочинения Пифагора. С ними история мутная. Одни исследователи утверждают, что философ не оставил после себя письменных работ. Другой древнегреческий мыслитель — Диоген — спокойно перечисляет их названия: "О воспитании", "О государстве" и "О природе". Если ему верить, то "О природе" — главный, тайный труд философа — передается из поколения в поколение среди потомков Пифагорейского союза. Который, если верить историкам, в пятом веке до нашей эры перестал существовать, распавшись на акусматиков ("слушателей") и математиков ("учеников"), будучи в дальнейшем поглощенным платониками. Акусматики имели дело с мистическими сторонами учения, математики — с исследованиями четырёх пифагорейских "матем": арифметики, геометрии, гармоники и сферики. Вот оно! Мысленно отвешиваю своей памяти благодарственный поклон. Всплыла таки четверочка! Аригато.

Все, беру на вооружение нумерологию Пифогора. Тут явно проглядывает какая-то перспектива разобраться с подоплекой моего незапланированного визита в Японию 16-го века. Если Пифагорейский союз до сих пор существует — а кого тогда сжигают на кострах инквизиции в нынешней Европе? — то... мне срочно нужен посол. А точнее целое посольство, которое отправится ко двору Папы Римского и выбьет из кардиналов всю информацию об учении Пифагора. Не может быть, чтобы Святая Конгрегация[63]не имела сведений об основных религиозных группах в той же Греции. Которая сейчас плотно лежит под османами. А это в свою очередь значит, что и ко двору Сулеймана Великолепного[64]необходимо посылать дипломатическую миссию.

Только вот где взять столько дипломатов?? Опять я упираюсь в проклятый кадровый вопрос. Это начинает конкретно бесить. За что ни возьмись — нет людей. Управляющие провинций? Военные губернаторы, самураи. Коор-бугё городов? Обратно дворяне. Пора создавать полноценный чиновничий аппарат. Компетентный и самовоспроизводящийся. Не откладывая дело в долгий ящик, я велю закладывать кортеж к обеду и отправляюсь на инспекцию в киотские учебные заведения.

Первым у меня на очереди — Банту. Крупнейший университет Киото. А точнее целый студенческий квартал. Тут и крупнейшая библиотека страны, и учебные корпуса, жилые дома преподавателей, своя полиция, состоящая из дружинников и даже мемориальный комплекс, состоящий из мавзолеев основателя университета и продолжателей его дела. Студиозы и их учителя, предупрежденные о моем визите, сидят на коленях в шашечном порядке. Ряд учеников, ряд преподавателей, которых легко отличить по квадратным китайским шапочкам. После поклонов ниц, я вытаскиваю в свою свиту местного ректора — седоволосого Хако Тосёгу и мы начинаем обходить аудитории Банту. Первое впечатление — все учителя с палками. В университете активно используются телесные наказания. За любые провинности и невыученные уроки студентам дают батогов. Бамбуковыми тростями по пяткам и обратно зубрить задание. Из предметов — конфуцианство, военное дело (стрельба из лука, кэндо), догматы буддизма и синтоизма, каллиграфия, китайский язык, азы математики, астрология... Мнда, опять астрология. Хмурюсь и вспотевший от страха Тосёгу, тянет меня в местную гордость — библиотеку. Книгохранилище — второе сильное впечатление за день. Представьте огромный зал, в котором на полу сидят несколько сотен человек. Перед ними широкие рулоны бумаги, заправленные в специальные держатели. Прямо как в туалете, студенты вытягивают свитки из круглых свертков, изучают текст, после чего сворачивают обратно. Глядя на все это, я подумал, что вся наша жизнь — очень смахивает на эти туалетные рулоны. Вроде длинная, а уходит на всякое дерьмо.