Читать книгу "Становление - Ерофей Трофимов"

Неожиданно внимание её привлекла небольшая точка на самом краю горизонта. Приближался какой-то корабль. Это значило, что в порту снова появятся пьяные моряки и новые необычные товары. Порт и вся акватория бухты принадлежали её семье, а это означало, что всё новое сначала показывалось в замке. Предъявив образцы товаров и уплатив пошлину в казну замка, торговцы получали разрешение на ввоз товаров, после чего могли беспрепятственно провезти их в столицу. Хитрые торговцы не разгружали корабль до тех пор, пока представитель, отправленный в замок, не возвращался обратно.

Хорошо зная нравы крагов, они таким образом удерживали владетелей порта от необдуманных поступков и спасали жизни своим товарищам. Уже не раз случалось так, что корабль торговцев в срочном порядке покидал порт и выходил в открытое море, беря курс на другой порт. Краги не хотели лишаться своих доходов и вынужденно сдерживали свои хищнические инстинкты и жажду крови. Скука и рутина постоянно толкали их на поиски новых развлечений и даже убийства.

Чуть улыбнувшись своим мыслям, госпожа Смайта вспомнила недавнюю интрижку с южным варваром из охраны купеческого судна. Этот парень умудрился не только доставить ей удовольствие, но даже напугать, чуть не задушив её своими огромными руками. Высокий, горбоносый, смуглый как старая бронза, он был великолепен. Мощные мускулы перекатывались под упругой кожей, завораживая её своей плавной игрой. Она завлекла его в укромный уголок на пляже, предварительно дождавшись, когда он напьётся до полубезумного состояния. Глупый варвар и не думал обращать на неё внимания, увлечённо заигрывая с аппетитной уличной шлюхой, визгливо хохотавшей над его шутками и старательно прижимавшейся к его руке пышным бюстом. Пришлось воткнуть ей нож под ребро и занять её место. Для опытной женщины это стало делом нескольких минут. Он даже не заметил, что место шлюхи заняла утончённая женщина, продолжая увлечённо пить и лапать появившееся рядом тело. Только через половину свечи до него вдруг дошло, что тело, которое он держит в руках, не так пышно, как было до этого. Удивлённо посмотрев на сидящую рядом крагу, он пьяно икнул и, обдав госпожу Смайту густым запахом перегара, спросил, выговаривая слова межъязыка со странным, гортанным акцентом:

— Откуда ты взялась? Здесь вроде другая девчонка была?

— Она ушла. Ты слишком долго пьёшь, а ей нужно зарабатывать на жизнь, — пожала она плечами.

— Жаль, — задумчиво протянул он, — я люблю таких пышненьких. А ты откуда взялась?

— Мне тоже нужно жить, — усмехнулась она в ответ.

— Не, я худых не люблю, — с пьяной откровенностью ответил солдат. — Отвяжись, я себе другую девчонку выберу.

— Лучше, чем со мной, тебе ни с кем не будет, — быстро ответила она, хватая его за локоть. — Пойдём со мной. Ты не пожалеешь.

Глотнув ещё вина, он грохнул медной кружкой остолешницу и, хитро прищурившись, спросил:

— Обещаешь?

— Обещаю. Эту ночь ты никогда не забудешь, — улыбнулась она в ответ, облизывая губы кончиком языка.

— Ты не шлюха, — неожиданно заявил он. — Не знаю, что тебе от меня нужно, но ты не обычная шлюха. Хочешь завести меня в лапы своих дружков? Чтобы они ограбили меня?

— Не бойся. Никто не будет тебя грабить, — поспешила она успокоить его, но он уже не слушал её.

Легко поднявшись, он решительным шагом направился прочь из трактира. Выскочив следом за ним, она увидела, как он, чуть покачиваясь, бредёт в сторону пирса. Ей ничего не оставалось, как последовать за ним. Услышав за спиной её лёгкие шаги, он, обернувшись и увидев её, мрачно произнёс:

— Отвяжись. Я же сказал, что я не хочу тебя. Не люблю тощих.

Это уже звучало, как настоящее оскорбление. Такого она вынести не могла. Решительно подойдя к пьяному громиле, она схватила его за руку и, развернувшись, потащила его за собой. В сторону от пирса, на берег моря. Именно там она получила от него то, чего так сильно хотела, и, именно там он, немного протрезвев и заметив её клыки, понял, с кем имеет дело. Взревев не хуже разъярённого боска, варвар схватил её за горло и с силой сжал пальцы. Её изящные, тонкие запястья тут же легли на его руки и с нечеловеческой силой сдавили нервные узлы, лишая подвижности душившие её руки. Но он был настоящим бойцом. Понимая, кто перед ним, он, недолго думая, вдавил её в песок коленом, выжимая из лёгких последний воздух. Чувствуя, как силы покидают её, она согнула правую ногу и, выхватив из подошвы сандалии короткий широкий нож, одним движением перерезала ему становую жилу. Он дрался до конца. Даже когда последние силы покинули его вместе с хлеставшей из перерезанного горла кровью, он продолжал сжимать пальцы, пытаясь забрать с собой убийцу.

Впервые за много лет ей стало по-настоящему страшно. Это давно забытое чувство заставило её вскинуться и сбросить с себя окровавленную тушу. Едва отдышавшись, она посмотрела на хрипящего мужчину и, не удержавшись от соблазна, припала к перерезанной жиле. Вкус горячей, солоноватой крови, вперемежку с потом и пережитым страхом, так возбудил её, что она содрогнулась, неожиданно для себя достигнув пика наслаждения. Упав рядом с трупом, она корчилась в конвульсиях страсти, издавая негромкий, леденящий душу вой. Так могло выть гибнущее в ужасных муках животное, но не мыслящее существо, получающее удовольствие. Очнулась она только после того, как приливная волна окатила её холодной морской водой. Отбросив с лица мокрые пряди, она полюбовалась на ночное небо и, тяжело поднявшись на ноги, медленно побрела в сторону замка.

Это приключение она запомнила надолго. Только через три дня она смогла наконец вернуться к делам замка и отвлечься от пережитого. Ей и раньше приходилось стоять на самом краю, но в этот раз она пережила настоящий страх.

Почувствовав нарастающее возбуждение, госпожа Смайта решительно поднялась и, не глядя на разом насторожившихся рабов, решительно направилась в замок. Зная, чем грозит им такая резкая смена её настроения, рабы поспешили исполнить свои обязанности, чтобы не оказаться в клетке с дикими драфсами или не быть привязанными к деревьям-людоедам. В саду росли и такие.

Войдя в дом, госпожа свернула в дальнее крыло и решительным шагом направилась в сторону казематов. Сообразив, куда она направляется, рабы дружно вздрогнули от страха. Небрежно сделав им знак ждать в коридоре, она прошла к камере, где содержали пойманных пастухов, и, отбросив засов, решительно шагнула в каземат. Трое пойманных сидели на каменном полу, прикованные цепями к вмурованным в стену кольцам. Услышав скрип открывающейся двери, все трое испуганно посмотрели на входящего. Им уже давно было ясно, чем закончится это пленение, но, к удивлению всех троих, они до сих пор были живы. Их несколько раз били, жгли калёным железом, но не сделали ничего такого, что нанесло бы им серьёзные травмы. Это и пугало, и вселяло несбыточную надежду.

Внимательно посмотрев на прикованных пленников, госпожа Смайта криво усмехнулась и хриплым от возбуждения голосом произнесла:

— Ну что, скоты, страшно? — и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Знаю, что страшно. Но я не стану вскрывать ваши набитые шерстью головы. Я сделаю по-другому. Вы отведёте меня туда, где прячется всё ваше стадо, и тогда я, возможно, сохраню вам жизни. Мне нужно встретиться с теми, кто обучает ваших выродков мыслеречи. Если вы откажетесь, я прикажу содрать с вас кожу. С живых. И это — только самая малость от того, что ещё я могу придумать. Я жду ответа.