Читать книгу "Город живых - Денис Игоревич Григорюк"

обмякшая женская рука с капельками крови и грязи, облепленная черными хрусталиками грязного снега. Рука будто тянулась к разбитому телефону, который больше никогда не зазвонит. Лишь записная книжка будет хранить память о человеке, чей номер её родственники никогда не удалят. Сколько таких номеров телефона у каждого из нас? Хотя бы один такой номер обязательно останется в знак памяти о том, кого больше никогда не будет рядом. Мы будем смотреть на такие теплые и нежные цифры с надеждой, что вот-вот этот набор символов загорится на экране смартфона, мы поднимем трубку и услышим долгожданный голос. Но телефон так и не зазвонит.

Между тел замечаю небольшое покрывало. Оно скрывает что-то совсем маленькое. Явно не тело взрослого человека. Я выяснил, что это, из разговора Игоря с каким-то фотографом. Они поздоровались и начали обсуждать произошедшее. Журналисты насчитали три попадания. Мины. Скорее всего, это была диверсионная группа. Хотя это понятие совершенно не подходит под данный случай. Диверсии обычно совершают на военных объектах. То, что мы сейчас наблюдаем, не что иное, как теракт. Террористический акт против мирного населения. Должно быть военные поражения, которые терпела украинская армия в донецком аэропорту и под Дебальцево, заставляли идти украинцев на отчаянные меры – попытаться расшатать ситуацию в Донецке, чтоб люди начали паниковать.

– А что там? – спрашивает Игорь, указывая на маленькое покрывало.

– Оторванная рука. Одну из них оторвало осколком.

Пройдя чуть дальше, заметил побитые осколками автомобили. В одном из них сидит мужчина. Его голова опущена вниз. Правая сторона куртки порвана. Его плечо раздроблено. Торчат куски плоти. Не упускаю возможность сделать ещё несколько кадров. Пока затвор камеры издаёт щелчки, я понимаю, что ненавижу себя. Ненавижу за то, что я научился не слышать голос совести, который мне напоминает о морали. Сейчас он был другой. Голос внутри меня говорил совсем другие вещи. Он заставлял фотографировать все вокруг. Всё равно что, будь то остывшее тело или прогрызенное осколком отверстие в старенькой «Ладе», или маленькие кусочки мозга в поношенной водительской фуражке. Мне удалось выключить все эмоции. Они отвлекали и мешали работать. Не знаю, как, но у меня получилось их заглушить и просто работать.

Глава 18

Дитя войны

Постепенно, медленно война проникала в моё подсознание. Она отравляла своим паразитирующим ядом каждую извилину, каждую мысль, что появлялась у меня в голове. Всё менялось. На моих глазах я становился кем-то другим. Война, как вирус, заполняла собой всё свободное пространство. Всё то, что было у меня до войны, исчезало бесследно. Она не оставляла ничего, кроме себя. Что меня удивляло ещё больше, что я практически не сопротивлялся. Я добровольно её впускал в себя, считая, что это единственно верные мысли в наше военное время. Но часть меня всё же продолжала бороться. Проникнув под кожу, война уничтожила мой внутренний мир. Теперь у меня была внутренняя война. Пацифист и моралист боролся с милитаристом и отсутствием каких-либо эмоций. После того, как я научился выключать свои чувства, я забыл, как их включать назад. Но та часть меня, которая любила правильные книги до войны, пыталась напомнить мне о том, что я пытался заглушить. Слабый оплот мирного меня продолжал биться, но с каждым днём силы падали. Мирный «Я» исчезал.

Меня стало привлекать совершенно новое. Раньше меня тошнило от военной темы. Не выносил фильмы о войне. Книги и вовсе даже не рассматривал. Сейчас я поглощал каждую новую книгу, как странник в пустыне ищет глоток воды и находит пару капель на дне его пустой фляги. Моими любимыми авторами стали Оруэлл, Хэмингуэей, Ремарк, Перес-Реверте. В основном я читал военные репортажи, рассказы о войне и о жизни военных корреспондентов.

Со временем я раздобыл с помощью коллег бронежилет, каску, берцы и горку. Моего самого маленького размера не нашлось. Пришлось ходить в том, что нашлось бесплатно. Снаряжение обходилось достаточно дорого, а лишних денег у меня не было. Поэтому я облачался в форму на три размера больше меня, но в этом и были свои плюсы. Я мог прятать бронежилет под куртку. Кроме того, мне было удобно. Я чувствовал себя комфортно, если исключить моменты, когда думал о своем внешнем виде. А выглядел я нелепо. Каска делала меня похожим на гриб. Огромная форма меня превращала в ребёнка, который натянул на себя папину футболку и пытается казаться старше, чем он есть на самом деле. Только берцы были впору. В них было невероятно удобно, несмотря на то, что я всегда считал их «говнодавами». Как-то раз я даже наступил на гвоздь и тогда в полной мере оценил полезность высокой подошвы – нога осталась цела. Я выковырял ржавый гвоздь из ботинка и продолжил давить своими ногами разбитые куски шифера, осколки битого кирпича и сожжённые огнём деревянные балки. Мой внешний вид подчеркивал мою неуместность. Внешне я оставался всё тем же студентом, который прогуливает пары, тусуется в ночных клубах и подрабатывает где приходится. Но внутри я уже был другим. Я презирал тех, на кого был похож. Смотрел на прогуливающихся пацанов в центре города. До меня доносились их разговоры о футбольных матчах, о выпивке и девочках, о шмотках и какой-то ещё чепухе. Должно быть, на моём лице можно было увидеть презрение. Меня буквально тошнило при любом упоминании прежней жизни.

Вместе с мыслями о войне меня поразил ещё один недуг – погоня за новыми материалами. Я рвался везде, где могло быть опасно и интересно. Напрашивался на любые съемки, не думая об опасности. Но вот в чем парадокс, я продолжал бояться. Мне было страшно ехать туда, где стреляют, но меня туда тянуло. Я приезжал туда. Страх колючими иглами впивался в сердце, но я научился работать вопреки ужасу. Погружаясь в работу, мне удавалось на время избавиться от ненужных эмоций. Я обрастал новыми знакомыми. Знакомился с коллегами опытными и такими же, как я, которые тоже заразились жаждой сенсации. Мы снимали всё, что попадало нам на глаза. Возвращались и писали об увиденном. И наступал тот момент, когда эмоции мне были нужны. Пока я не чувствовал, был как пустой сосуд, который наполнялся чужим горем и несчастьями. По возвращению мне нужно было просто раскупорить бутыль и выплеснуть всё это в свой блог, который постепенно становился популярнее и читаемее. Мои материалы стали появляться в сообществах и интернет-ресурсах не только того агентства, на который я работал. Со мной хотели сотрудничать, и моё начальство это только приветствовало. Пару раз