Читать книгу "История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов"

палате Кагала возле синагоги. Жалобы на решения этого суда подаются самому воеводе.

Выборы различных степеней кагалских старейшин проводились, как и в прежние годы, ежегодно в промежуточные дни Песаха. Этот обычай имел юридическую санкцию и соблюдался местными властями. Когда в 1719 г. старейшины брестского кагала, движимые личными соображениями, несмотря на приближение пасхи, оттягивали проведение новых выборов, литовский гетман [ 174 ] прислал из Вильно приказ, клеймящий акт брестский кагал как незаконный на том основании, что, «хотя они и обязаны по закону и обычаю проводить новые выборы старейшин каждую Песах, они не сделали этого, откладывая выборы для своей личной выгоды».

Выборы были непрямыми, проходили через ограниченное число избирателей, и только лица с достаточно высоким материальным положением, такие как домовладельцы или крупные налогоплательщики, могли быть кандидатами. На самом деле интеллектуальная квалификация ценилась не меньше материального положения, ученые занимали почетное место в общинном совете.

Таким образом, администрация Кагала носила олигархический характер. Низшие и беднейшие классы не имели в нем представительства, и в результате часто страдали их интересы. В XVIII веке постоянно раздаются жалобы, исходящие от рядовых евреев, на притеснения кагалских «хозяев», на несправедливое распределение налогов и тому подобные злоупотребления.

В тот же период между отдельными кагалами часто возникали тяжбы по поводу границ их соответствующих округов. Этот судебный процесс был связан с тем, что еврейские жители местечек и деревень подчинялись юрисдикции ближайшего кагала, доходы которого они помогали раздувать. Однако, поскольку районы кагалов никогда не были официально разграничены, несколько кагалов время от времени претендовали на контроль над соседними городами и поселениями (называемыми на иврите себибот и йишубим, а на официальном языке — прикахалками). Дела такого рода рассматривались либо на конференциях окружных кагалов, либо на двух центральных парламентских учреждениях польского еврейства, «Совете четырех земель» и «Совете главных общин Литвы».

Централизация еврейского самоуправления в этих двух Советах — Коронном и Литовском — была одним из главных факторов стабилизации еврейской автономии в тот период нестабильности и распада. Заседания или сеймы этих советов, на которых присутствовали представители кагалов и раввината, давали регулярную возможность для обсуждения вопросов, касающихся общего благосостояния польских евреев, и для установления четко определенных отношений с правительством и сеймами. страны. К ваадам были прикреплены специальные адвокаты (штадланы, обозначаемые в польских документах как «генеральные синдики»), которые выезжали в Варшаву во время заседаний Польской палаты с целью подачи необходимых ходатайств в защиту еврейских прав или представления налоговые списки еврейских общин. Ваад Короны продолжал периодически собираться в Люблине и Ярославе (в Галиции), а иногда и в других местах, в то время как Литовский собор собирался в разных городах Литвы.

Деятельность этих центральных органов самоуправления особенно усилилась во второй половине XVII в., когда необходимо было восстановить положение общин, сильно пошатнувшееся в предшествующий период волнений. Правительство поддерживало авторитет Ваадов в глазах еврейского населения, считая более удобным поддерживать отношения с одной или двумя центральными организациями, чем иметь дело с большим количеством местных агентств. В 1687 г. «еврейские старейшины короны» (собственно Польши), действовавшие от имени Ярославского собора, подали жалобу королю Собескому, объявив себя неспособными взять на себя ответственность за сбор еврейского подушного налога в казну. сумму, установленную предыдущим польским сеймом, в связи с тем, что многие евреи в городах и деревнях, пользуясь покровительством панов и даже королевских чиновников, отказывались признать юрисдикцию «старейшин короны» и уклонялись от их долг в качестве налогоплательщиков. Ввиду этого король издал декрет, решительно осуждающий «такое вмешательство и беспорядок» и предписывающий отдельным кагалам подчиняться распределению налогов старейшинами короны и в целом признать их юрисдикцию в общееврейских отношениях. дел, под страхом суровых штрафов за непослушание.

Постепенное ухудшение социальных и экономических условий в Польше усложняло деятельность Ваадов. Ваады теперь были призваны регулировать также внутренние дела общин, а также их отношения с правительством и городскими сословиями, магистратами и гильдиями. Нельзя сказать, что ваады во всех случаях демонстрировали адекватное понимание политической ситуации или что они полностью соответствовали далеко идущим требованиям подлинно народного представительства. Они были слишком малодемократичны по своему составу, чтобы выполнить такую большую задачу. Делегаты в ваады не избирались общинами с этой целью, а набирались из числа раввинов и старейшин основных общин, знатных и «влиятельных людей». Однако, несмотря на свою неадекватную олигархическую организацию, Ваады в значительной степени способствовали объединению общинной еврейской жизни и укреплению дисциплины в польско-литовском еврействе.

Одной из самых важных обязанностей ваадов было содержание еврейских государственных школ, талмуд-тор и йешиб, которые за счет общины давали религиозное образование в первую очередь бедным детям и молодежи. Из дошедших до нас протоколов Литовского Ваада мы узнаем о том, что каждая его конференция ставила во главе своих постановлений ряд статей, предусматривающих обязательное обучение молодежи в ешибах по всей стране, для содержание студентов различными сообществами в денежной и натуральной форме, а также для разработки учебных программ и уставов всех этих учебных заведений. Неудивительно, что усилия Ваада увенчались успехом, а интеллектуальный уровень литовских евреев был очень высок. Однако следует признать, что их умственный кругозор был невелик, поскольку весь курс обучения, даже в высших школах, ограничивался Талмудом и раввинистической литературой.

Кроме того, Совет Четырех Земель установил контроль над книгами, издаваемыми типографиями Кракова и Люблина или ввозимыми из-за границы. К обращению допускались только те книги, которые были снабжены печатным одобрением, или хаскамой, Ваада или некоторых авторитетных раввинов. Очень часто Ваад также вмешивался в борьбу партий и сект, которые, как мы увидим позже, последовали за подъемом саббатианского движения.

Многие общественные функции, лежавшие вне сферы деятельности центральных ваадов, выполнялись местными окружными съездами, или «дейтинами», последние выполняли функции органов кагалских федераций данного региона. На официальном языке эти окружные федерации часто назывались «синагогами». Особенно заметными в этот период были «Волынские синагоги», т. е. федерация кагалов Волыни и «белая русская синагога», состоящая из федеративных общин нынешнего могилевского правительства. Первый направил своих представителей в Совет Четырех Земель, а второй присоединился к Вааду Литвы. Периодические съезды этих двух «синагог» не только решали распределение налогов в пределах кагалов, но и решали вопросы общего характера, как, например, направление адвокатов в общий польский сейм, инструкции, которые надлежит давать депутаты центральных ваад, проблема еврейского образования, раввинат и т. д. Менее заметной была деятельность кагалских федераций трех «коронных провинций»: Малой Польши с центральной общиной Кракова, Великой Польши с Познанью и Красная Россия с Лембергом. Мы знаем, однако, что и они периодически собирались либо по инициативе самих кагалов, либо по распоряжению воеводы данной губернии.