Читать книгу "«Пощады никто не желает!» АнтиЦУСИМА - Глеб Дойников"

Сейчас на борту головного «Варяга», на 15 узлах летящего сквозь ночь в сторону Японии, в адмиральском салоне сидели двое. Вернее, сначала их было четверо. Но когда Балк выяснил, что Кирилл до сих пор ничего не знает об истинном происхождении его и Руднева, он просто послал контр-адмирала «объясняться с его князем, так как со своим я уже все прояснил». Столь вольным стилем общения он весьма шокировал обоих великих князей, и Кирилл послушно и молча проследовал за Рудневым в соседнюю каюту, для объяснения. А Василий с Михаилом продолжали свой нескончаемый спор о судьбах России, об армии, о прошлом и будущем. В общем, о жизни. Они уже давно перешли на «ты», если рядом не было посторонних, и сегодня «добивали» тему о психологии на войне. Вернее, сегодня был бенефис Балка, постепенно, по мере увеличения количества выпитого, переходящий в монолог… Монолог даже не начальника охраны крупного олигарха Колядина, а лейтенанта Кола, которого в Чечне уважали и свои, и чужие. Последние, впрочем, с оттенком нелегкой боязни. Михаил уже понял, что в определенных моментах у его наставника прорывается «первая» личность, и сейчас жадно, стараясь не перебивать и не спугнуть, слушал «голос из будущего». Он далеко не всегда и не со всем был согласен, но считал, что обязан сначала выслушать все до конца и только потом делать выводы.

— Не скажи, Михаил, с «врожденным русским бесстрашием» ты не совсем прав. — Балк задумчиво затянулся сигаретой, ему просто было хорошо в чистой каюте уютно подрагивавшего на полном ходу крейсера, и он расслабился, наверное, в первый раз после выхода бронепоезда из Владивостока. — Абсолютно бесстрашный человек — это кандидат в психушку. Во-первых, страх есть у всех. Это примитивная биология, поэтому бесстрашных не бывает.

— Ну это тривиально, — не удержался при высказывании такой банальности Михаил, он ожидал от пришельца из будущего чего-то более оригинального.

— Тривиально, но необходимо для последовательности. Во-вторых, для его преодоления существует, — усмехнулся Балк, загибая пальцы, — а) аппарат — это вся иерархия начальства сверху донизу, которая осуществляет пункт б) систему подавления страха. Тут и примеры истории, и страх наказания, помнишь у Фридриха: «Солдат должен бояться палки фельдфебеля больше, чем пули врага», и раздача железок в виде орденов и медалей, и, конечно, экономическое стимулирование.

— Какое экономическое стимулирование может быть на войне? — немного не понял полет мысли собеседника Михаил.

— Ну тут куча вариантов, от старого доброго «три дня на разграбление города» до современных мне «боевых», «командировочных» и прочих добавок. Хотя русский солдат, по сравнению с зарубежными коллегами, этим весьма не избалован. Немаловажную роль играет степень обученности индивида, ну и прочие факторы — вера в командира, вера в свое оружие, в товарищей…

В паузах в монологе Балк успевал подливать себе красное вино, до которого в окопах на перешейке руки не доходили уже с месяц.

— В-третьих, организм сам борется со страхом — ибо полное подчинение ему, как правило, приводит к печальным последствиям, и наша тушка это прекрасно понимает. Адреналин выделяется в лошадиных дозах, и вот тут, с моей точки зрения, самое интересное. Те индивиды, у которых этой реакции на страх не было, вымерли, еще когда наши предки бегали по деревьям. Итак — страх, как люди его пережевывают и во что это выливается. Попробую, для наглядности, объяснить графически.

Откуда в руке бывшего спецназовца появился карандаш, Михаил опять не заметил. Эта особенность моторики слегка пьяного Балка делать простые вещи мгновенно и незаметно всегда напоминала Михаилу о том, с кем он имеет дело. Вот и сейчас рука непроизвольно потянулась почесать шрам на правом бедре. Балк тем временем уже увлеченно что-то черкал на подвернувшейся салфетке.

— Возьмем горизонтальную ось, определяющую поведение человека в бою. Левая оконечность пусть будет полный страх и ужас, до полного паралича. Лучше всего в литературе это состояние описано у одного американца, я его еще пацаном читал,[28]когда молодой парнишка усрался под первым минометным обстрелом. Это его, впрочем, не спасло от осколка в череп. Правая оконечность — полное бесстрашие, в реале такого не бывает, или это психическая патология, но допустим. Лучше всего иллюстрируется другим американским полковником в неком фильме, тот, опять же под минометным обстрелом, устроил серфинг,[29]это катание на досках по волнам, потом будет время — покажу. Строго посредине будет точка «идеального солдата» — страх полностью уравновешен системой воздействия на него и собственным адреналином. Все остальные состояния — производные по оси в обе стороны. Еще раз повторюсь — это мое собственное доморощенное суждение. А теперь мои же сугубо личные наблюдения. По этой моей версии и по многочисленным наблюдениям до, во время и после боя, среди русских солдат доля усравшихся крайне мала — не более 1–2 %. И это не сильно, как я заметил, зависит, какой это солдат и из какого времени — срочник это, контрабас или офицер на моей войне в Чечне, ну или поручик, казак и рядовой запаса сибирского полка нынешнего времени. Скажем так, относящихся к левой четверти оси, от полных штанов говна — к просто трусливому — таких обычно не более 10 %. Основная часть русских солдат во все времена находится в диапазоне «осторожный — отчаянно храбрый». После того как я это увидел и прочувствовал сам, и там и тут — у меня появилось твердое убеждение в непобедимости России. Это не патриотический треп, поверь мне, это твердая уверенность. Нас можно отбуцкать, и сильно. Победить — нет. Или очень ненадолго, если быстро успеть. Ну, это, по-моему, еще Суворов говорил или Фридрих?

— Василий, а монголов ты за скобки своей философии выносишь? Они вообще-то с Руси дань триста лет собирали, — ехидно заметил Михаил.

— Тогда Русь еще не совсем Россией была. Но даже в том, клиническом случае, чем все кончилось? Сначала эти монголы не только Русь, всю Европу и Азию как нож сквозь масло прошли да раком поставили, и что? Следующие триста лет Русь медленно, но верно откусывала от бывшего татаро-монгольского мира по кусочку. Только и осталось от них, что сама Монголия в составе, кстати, Китая пока что, и татары в Крыму да Казани, под властью Белого царя… Россия вообще у меня в тройке стран, куда с вооруженной силой лучше не лезть никогда ни при каких обстоятельствах.

— А какие еще две страны в эту тройку входят?

— Вьетнам и Афганистан, там кто только зубы не обламывал, и еще обломает… Но это сейчас не в тему, еще про себя, ты же про личные впечатления «иновремянина» спрашивал? Когда я ехал в Чечню первый раз — конечно, боялся смерти, но контролировал себя. А вот был еще один страх, и боялся я гораздо сильнее, чем смерти, что окажусь полным говном. То есть я боялся себя, боялся, что окажусь тем, кого сам потом уважать не смогу. И когда я заметил и выяснил, что — хренушки, все я могу, и не накладываю в штаны под обстрелом, и адекватно реагирую на обстановку, и могу и команды слышать, и исполнять, да еще и сам командовать, а еще и добиваться от солдат исполнения, да еще и правильно в сложившейся ситуации… Тут, Мишка, у меня такая эйфория была, — просто не описать. Кстати, ее тоже надо победить, причем быстро, потому как именно в этом состоянии, как я понимаю, и начинается серфинг под минометами. И за счет нее, эйфории этой, погибло гораздо больше, чем усравшихся на дне окопа от случайного попадания.