Читать книгу "Желание убивать. Как мыслят и действуют самые жестокие люди - Энн Уолберт Бёрджесс"

его личности.

Эмоциональная стабильность Рисселла поразила меня еще во время первичного ознакомления с материалами по делу и записями его бесед с Дугласом и Ресслером. Рисселл очень отличался от остальных тридцати пяти убийц, которых мы интервьюировали в рамках нашего исследования. Он говорил четко и основывался на фактах. В отличие от большинства убийц, которые обычно украшали свои воспоминания фантастическими подробностями, Рисселл необычно сухо рассказывал о своем воспитании и возникновении интереса к насилию в раннем возрасте. Фантазии не формировали его характер — напротив, он создавал фантазии, наилучшим образом соответствовавшие его характеру. Казалось, что определяющим в нем является чувство контроля. Первые преступления Рисселла обычно случались, когда ему казалось, что этому контролю что-то угрожает, и именно этим он и объяснял свои все более и более агрессивные реакции.

Первый тревожный сигнал прозвучал, когда Рисселлу было всего девять лет. Директор школы застал его и еще троих мальчиков за написанием нецензурных слов на тротуаре. Это был незначительный проступок, который можно было бы оставить без внимания как типичный для этого возраста. Но, судя по всему, в случае Рисселла он положил начало эскалации его гнева. Год спустя его агрессия снова вырвалась наружу. Он выстрелил из духового ружья в своего кузена, за что был тут же жестоко избит его приемным отцом, отставным военным. По словам Рисселла, в их доме это было обычным видом наказания. Его мать без объяснения причин надолго отлучалась из дома, и дети сами заботились о себе. Это лишь усугубляло и без того непрочные отношения между матерью и детьми.

Приемный отец Рисселла придерживался не менее неоднозначного подхода к воспитанию детей. Это был грубый и непредсказуемый человек: порой он задаривал своих пасынков подарками, а порой жестоко наказывал их просто ради поддержания в доме казарменной дисциплины. Но конфликты с отчимом продолжались недолго. Когда Рисселлу было двенадцать, его мать развелась во второй раз и снова сорвала детей с места — на сей раз ради переезда в Виргинию. По словам Рисселла, тяжелые отношения с приемным отцом и отсутствие в семье мужчины, который мог бы служить образцом для подражания, были главными стрессогенными факторами в его жизни.

В Виргинии Рисселл начал угонять машины, принимать наркотики и взламывать чужие дома. В возрасте тринадцати лет его задержали за вождение без прав. Через год ему предъявили обвинения в изнасиловании и ограблении соседки. Это случилось, когда однажды поздно вечером он, пьяный и обкуренный, вернулся с вечеринки. Рисселл пытался заснуть, но, как он выразился, «чертовски возбудился» от фантазий об изнасиловании двадцатипятилетней соседки с верхнего этажа. В конце концов он решил, что желание пересилило, натянул на голову чулок, взобрался по пожарной лестнице и проник в гостиную соседки через балконную дверь. Угрожая ножом, он изнасиловал ее. Примерно в семь утра мать разбудила его и сказала, что в квартире этажом выше произошло изнасилование. Подобно многим серийным преступникам, Рисселл сразу же подключился к расследованию. Он поговорил с полицейскими, рассказал им наспех сочиненную историю о том, как прошлой ночью он подрался с неизвестным бродягой, предположив, что это и был тот, кого они ищут. Подобная ненужная и нелепая ложь была еще одним примером сильного увлечения Рисселла фантазиями.

Однако следствие во всем этом разобралось. Узнав, что у Рисселла нет реального алиби, детективы включили его в состав подозреваемых. А потом оказалось, что его отпечатки пальцев и образцы волос совпали с уликами, оставленными на месте преступления. Через три недели его арестовали. После заседания суда Рисселл возмущался по поводу женщины-судьи, которая, как ему казалось, неправомерно признала его виновным. И все из-за того, что он покраснел, когда пострадавшая рассказывала об изнасиловании. «Эта чертова сука упекла меня безосновательно», — жаловался он.

Наказание отнюдь не удержало Рисселла от дальнейших преступлений. Напротив, оно послужило катализатором его будущих вспышек насилия. Как сказал он сам: «Эта баба-судья отправила меня на психиатрическую экспертизу. Вот тут-то я и обозлился на власть. Никто не может указывать мне, что, как и когда я должен делать».

Эта изворотливость была элементом привычной для Рисселла модели поведения — обвинять в своих поступках других. А поскольку судебный вердикт исходил от женщины, он решил, что вправе искать отмщения в дальнейших актах насилия. Более того: он посчитал себя пострадавшим. В его понимании насилие над женщинами было своего рода восстановлением порядка. Это был его способ все исправить.

Суд направил Рисселла на принудительное лечение в психиатрический стационар во Флориде, где ему был поставлен диагноз «подростковая реакция приспособления». В прежние времена этот расплывчатый термин обычно использовали в случаях, когда психиатры не могли точно установить причину аномального поведения пациента. В течение полутора лет Рисселл проходил индивидуальный курс инсайт-ориентированной психотерапии, после чего был выписан с предписанием жить дома, посещать школу и продолжить психотерапию на амбулаторной основе.

Один из инспекторов по надзору отмечал, что «психиатрические и психологические освидетельствования Монти показали, что этот психически нездоровый молодой человек отчаянно нуждается в интенсивном лечении в учреждении закрытого типа». Но, несмотря на разнообразие терапевтических методов, лечение парня не принесло результатов. Рисселл дурачил врачей, изображая положительные сдвиги, хотя на самом деле за период так называемого лечения умудрился безнаказанно изнасиловать еще пять женщин. Причем одну из них — прямо на парковке психиатрической клиники. Похоже, именно в этот период постоянно возраставшая склонность к насилию заставила Рисселла перейти от изнасилований к убийствам.

Стоило ему вернуться из психиатрического стационара домой на рождественские каникулы, как Рисселл совершил еще одно изнасилование. Жертвой шестнадцатилетнего парня снова стала соседка по дому. Он подошел к ней в подъезде и, угрожая ножом, отвел в близлежащий лес, где совершил насилие. Очередное подобное преступление он совершил спустя три месяца. Приблизившись к незнакомой женщине на парковке школы, которую он посещал, Рисселл снова воспользовался ножом, чтобы заставить ее отвезти их обоих к ней домой. Там он ее и изнасиловал.

В следующих двух изнасилованиях у Рисселла появились соучастники. Такая перемена в образе действий была неожиданной, но логически обоснованной. В любой среде, будь то школа, больница или следственный изолятор, Рисселл всегда пользовался успехом у окружающих и с легкостью обзаводился знакомствами. Наличие подельников в изнасилованиях подпитывало его нарциссизм. Вечером выходного дня он и два других пациента психиатрического стационара были в увольнительной. Они угнали машину, выехали за пределы штата, вломились в чужой дом и по очереди изнасиловали семнадцатилетнюю девушку. Еще через три месяца он вместе с другим пациентом проник в женскую раздевалку бассейна. Там они подстерегли молодую женщину, замотали ей голову полотенцем и неоднократно совершили развратные