Читать книгу "Доверие - Димитр Ганев"

гомон усилился. Казак, не понимая чужого языка, слышал, что гомонят весело. Люди были, видимо, пьяны. Вдруг кто-то громко засмеялся, потом послышался голос Саира. Кто-то закричал. Кого-то столкнули с лестницы. Раздался стон.

— Вы не имеете права, господа! — прозвучал тонкий голос Кабакова.

Прежде чем Казак понял, что происходит наверху, в комнате с Асиной, и снаружи, перед домом, дверь погреба хлопнула и на солому один за другим свалились доктор и Саир. Кто-то с силой захлопнул дверь и, кажется, запер ее снаружи на задвижку.

Наверху снова слышался веселый гогот, сквозь него мучительно пробивался голос Асины:

— Не-е-ет! Пожалуйста!

В углу, где стояла Асина, послышались звуки борьбы, раздался сдавленный крик женщины: похоже было, что кто-то затыкает ей рот. Саир, на миг будто потерявший сознание, смотрел в потолок вытаращенными глазами, губы его дрожали. Очнувшись от нового душераздирающего крика, снова заглушенного то ли тряпкой, то ли чьей-то рукой, он метнулся к двери, как разъяренный вверь, схватился за ручку и начал ее трясти.

— Оставьте ее! — кричал он. — Не-е-ет! Не трогайте ее, грязные гады! А-а-а, разбойники! Мы же не для того пришли, а-а-а… Мать вашу! Доктор, дай автомат!

— Саир, Саирчо! — Доктор схватил его, прижал к стене. — Не смей, друг! Они оставят ее. Не надо, Саирчо!

Но Саир, не слушая, кричал:

— Асина-а-а! Не троньте ее! Доктор, помоги, доктор! А-а-а, негодяи!

— Замолчи, Саирчо, давай пообещаем им что-нибудь — дадим денег. Обещай им золото, у тебя же есть! Вот сейчас оно тебе пригодилось — обещай им, скажи, где оно! Кара нам его доставит.

— Ничего не дам! Ничего не дам этим грязным мордам! А-а! Аллах, помоги!

Он вырвался из рук доктора, отскочил назад, бросился к двери и снова стал ее трясти.

Наверху по-прежнему слышался шум борьбы, прерываемый стонами Асины. Кабаков поднял сжатые кулаки к потолку и истерически закричал:

— Прекратите, варвары! Мы же к вам пришли!

Саир, подскочив к доктору, выхватил у него из кармана гранату. Тот не сумел, ему помешать и только сейчас увидел, что дверь он все-таки открыл. Саир был уже возле лестницы, на площадке которой стоял вооруженный человек в гражданской одежде.

— Не смей! — закричал Кабаков, сознавая безнадежность их положения.

Он вцепился в Саира, вырвал у него гранату, но не сумел удержать ее, и она покатилась им под ноги. Саир, дико закричав, упал лицом вниз, закрывая голову руками. Кабаков отскочил, но было поздно: во время борьбы Саир успел выдернуть предохранитель, взрывная волна подбросила их и швырнула на землю — разорванных, страшных.

35

Эта ночь была самой долгой и самой страшной в жизни Асины. Сжавшись в углу, глядя в окно, она все еще пыталась привести в порядок свои мысли. Губы ее дрожали. Завернули сюда вроде бы отдохнуть. Почему же они вышли? Куда повели солдата? Потом эти пьяницы нагрянули. Потом… Что это был за страшный гром? Весь дом встряхнуло. Почему так тихо? Как в глубоком погребе! Оставив мысль о погребе, она опять пыталась вспоминать с самого начала, будто искала конец порванной нити. Ждала, когда растает чернильная пелена за окном. Ждала — измученная, в изодранном платье, бледная, дрожащая как в лихорадке.

Когда рассвело, по деревянной лестнице одинокого дома медленно спустилась женщина в накинутой на плечи серой, изношенной шинели без погон и пуговиц. Увидев внизу, под самой лестницей, два трупа, покрытые кусками выцветшего брезента, она все так же медленно продолжала спускаться, безучастная к тому, что видит. Ее застывший взгляд остановился на ногах Саира, торчащих из-под брезента, и как-то небрежно скользнул по новым туристским башмакам Кабакова, испачканным кровью. Задержавшись около трупа Саира, женщина приподняла край брезента и, отвернувшись, опустила: его голова, вся седая, лежала в луже крови.

Женщина все так же медленно пошла дальше. Из погреба неслись стоны, которые она слышала наверху всю ночь. Сойдя по каменным ступенькам, она толкнула полуоткрытую дверь. Казак стоял, опустив голову на грудь, привязанный к столбу толстой проволокой. На его губах выступили пузырьки пены. Только сейчас Асина, будто очнувшись, испуганно вскрикнула. Дрожащими руками ощупала столб, нашла конец провода, стала торопливо его разматывать. Взгляд солдата казался ей страшным.

Словно к горячей плите прикоснулись его ступни, потом по ногам поползли мурашки — теплые, приятные, словно опустил замерзшие ноги в горячую воду. Казак смотрел на женщину, но видел ее как сквозь сизую дымку.

В погребе царила тишина. Во дворе пели соловьи. Асина размотала последний виток провода и попыталась поддержать солдата, но не успела — глубоко вздохнув, он упал на солому, раскинув руки.

— Они мертвы, — сказала Асина, опускаясь рядом с ним на колени.

Казак смотрел на балки. Кулаки его медленно сжались, губы дрогнули:

— Мертвы?

— Надо уходить, — сказала Асина. — Бежать отсюда надо.

— Что произошло? Кто были те?

— Молчи. Нельзя здесь оставаться.

Казак медленно встал. С трудом пошевелил руками. Асина помогла ему подняться по каменным ступенькам.

— Я хочу их видеть, — сказал Казак, повернув голову к покрытым брезентом трупам.

— Не надо!

Асина тянула его по дорожке к воротам.

Соловьи в это раннее утро словно старались перепеть друг друга. Воздух, был напоен ароматом сосновой смолы. По заросшей травой проселочной дороге, извивающейся по берегу пересохшей речки, шли мужчина и женщина. Они шли на север, время от времени оборачиваясь. Внизу, среди пышных сосновых крон, краснела, как куча глины, крыша дома.

Казак шагал позади Асины, пытаясь логически осмыслить происходящее: вот они идут, возвращаются на север, а ведь он должен был бы продолжать свой путь на юг и искать Караосмана. Но мог ли он оставить Асину одну? Все изменилось. А впрочем, что именно изменилось? Не стало Кабакова и Саира? Но Караосман жив — со своими людьми, с купленными своими помощниками. Надо его искать. «Не так вышло, как мы с Заниным задумали. Теперь надо действовать, учитывая изменившиеся обстоятельства».

Из низины долетел шум мотора. Казак оглянулся: перед домом, словно черепаха, остановилась машина, замелькали люди — издали они едва были видны. Шум заглох, потом послышался снова.

— Нас ищут, — сказал Казак.

— Не оставляй меня, пожалуйста! Не отдавай меня тем! — умоляюще простонала Асина.

Они поднимались по крутому склону среди редких здесь буковых деревьев, не позволявших двигаться незаметно, и иногда они спускались в ложбины, овраги, ища более удобную тропу. Шум мотора приближался. Видно, преследователи двигались по дороге. Асина села на землю около высокого папоротника.

— Мама, за что ты так наказала меня?! Почему не убила? — причитала она, подняв к небу бледное измученное лицо.

— Замолчи, Асина! Замолчи!

Они зашли в густой лесок. Молодые сосенки окружили их. Солнце