Читать книгу "Огнетушитель для дракона - Наталья Метелева"

Я закрыл глаза, надеясь, что посмертный кошмар развеется, но успел заметить, как расплылись в улыбке ставни нижнего окна с вырезанным по центру ромбом. Услышал такой родной дедов голос:

– Ну, ты, внучек, без скорлупы родился, повезло тебе! Йага, кончай причитать. Жив мальчишка, не зря торопились.

Всё. Слава небесам, загробная жизнь существует, и дед пришёл встретить мою душу у порога. Вот только никто не предупредил меня, что призраки драконов способны являться в иноформе. Прищурившись, я разглядел под напущенным мороком очертания нелепой дедовой фигуры с широченными плечами и тонкой шеей.

– Дед, это ты? – заикаясь от волнения, спросил я. – Это ты жив или я умер? Ты же сгорел на моих глазах!

– Что-о? – куриная лапа пребольно ухватила карету за угол, убедив меня в реальности происходящего. – С чего бы нам с тобой помирать?

– Да что твоему деду жделаетшя! – подмигнуло существо, похожее на кикимору, обтёрло рукавом вышитой сорочки грязь с лица и оказалось близнецом леди Йаги – один в один, включая завитые крашеные когти, узкие штаны, перепачканные тиной, и медвежью душегрейку с костяными фенечками и красными бусами. – Школько веков его проклинала – вшё ишо жив-ждоров, никакая лихорадка не берет!

Отличия во внешности всё же наблюдались: у этой бабки длинные седые космы были украшены водорослями, а на ногах до бёдер натянуты болотные сапоги. Одна нога подозрительно болталась в широченной, постоянно сползающей ботфорте, и бабка то и дело поправляла раструб голенища.

Я не знал, что и думать. Если верить царскому указу, мама должна сейчас быть в Гнезде и готовиться к брачной церемонии. Почему она тут? Опять сбежала?

– Мама? – на всякий случай спросил я.

– И папа! И брат, и шештра, – фыркнула старуха, брякнули птичьи черепа и медвежьи когти в ожерелье. – Нашёл маму! Горыхрыч, он у тебя, чаем, ш шеновала не падал?

– При мне ни разу, – избушка, озабоченно склонив крышу, прошлась по остаткам луговой травы. – Может, это у него последствия кислородного голодания после болота? Гор, неужели ты не помнишь свою няню?

– А разве у меня была няня?

– Дык, княжичам положена по статусу.

Бабка обидчиво поджала губы:

– Кому-то и няня, а некоторым утопленникам – Йага Коштевна.

– Йага тебя высиживала, – сказал дед, подмигнув ромбиками, вырезанными в ставнях окна. – С тех пор, правда, вы и не виделись.

Всё понятно. Теперь я знаю, кто навёл на меня порчу ещё в яйце, если меня высиживала такая дремучая ведьма. Мама взяла за образец далеко не лучшую антропоидную форму жизни. Или там была тоже не мама? Я совсем запутался в этих старухах.

– Как это не виделись, дед, если мы с леди Йагой Коштевной вчера встречались.

– Коштевной, – поправила бабка.

– Так я и говорю…

Дед не выдержал:

– Костевна она. Йаганна Костевна, в замужестве Бабай. И вообще, внучек, будь почтительней, мне за тебя стыдно. Всё-таки леди Йаганна тут в тайге хозяйка. Королева.

Бабка презрительно фыркнула, но седой колтун на голове поправила, вычесав витыми когтями пригоршню водорослей. Тоже мне, королева нашлась… А дед снова удивил меня:

– Гор, мы с Йагой три дня вместе путешествуем, не мог ты её вчера видеть.

– Бред какой! – у меня опять подкосились колёса. Вот чего я не мог – так это понять, как Горыхрыч оказался жив после смерти, да ещё и после обряда очищения земли от его праха. Деда растёрли в пыль, даже не дав мне прикоснуться к его памяти, собранной после моего рождения.

– Воистину, бред, – согласился Горыхрыч. – Расскажи-ка, внучек, где и когда ты так упал и ушибся. Только быстро – десантники лес прочёсывают, уже близко подошли.

Либо у деда обширный склероз, на три головы хватит, либо передо мной не Горыхрыч, а искусная подделка. Хотя ничем от вчерашней избушки он не отличался. Разве что… ромбами на ставнях вместо легкомысленных сердечек. Но если это дед, то кого вчера мы с Юем убили совместными усилиями? Я стал маниакальней самого Ррамона:

– Сначала докажи, что ты именно мой дед, Змей Горыхрыч Велесов.

Кукушка от изумления вывалилась из чердачного окна:

– Ку-как?

– Да хотя бы так: какой псевдоним я тебе предложил?

Избушка сплюнула в воронку молнией.

– Тьфу! И я ещё его растил, ночей не спал. Экий ты, внучек, Иуда – от деда отрекаешься! Ты два предлагал: Смей и Зимей. Ты, кстати, папку мою не потерял ещё?

Я отрицательно качнул головой, но папку демонстрировать не стал.

М-да. Нужен другой тест. Наш с дедом разговор у царских палат могли и подслушать. Я покопался в родовой памяти деда. Что-то бы такое спросить, о чём никто на свете знать не мог, кроме него самого. Да вот хотя бы истинную причину его отречения от княжеской короны в пользу моего отца. Официальную дед объявил ещё до моего рождения: пострижение в тибетский монастырь. Но вернулся он не постриженным – грозные боевые шипы по-прежнему украшали его хвост и гребень. Где пропадал Горыхрыч этот год, никто не знал. Об этом я и спросил.

Избушка покраснела от трехпалых ног до конька крыши. Королева тайги хихикнула, потирая руки:

– Ага! Ха-арошенький вопрощик. Я давно его пытала, к кому он тогда шваталшя на штарошти лет, да не выпытала, вот теперь и ужнаю фщё-фщё!

Няня была страшно разочарована. Дед всего-то тайком от всех отправился в кругосветное путешествие с длительной остановкой в Южной Америке, где люди откопали древнюю обсерваторию – надеялся восстановить утраченную драконами ещё в начале времён тайну межзвёздных перелётов. Тайну он не узнал, зато откопал другую загадку, переданную по наследству моему отцу, а потом и мне, но я не стал сейчас о ней спрашивать: спохватился, что переплюнул в подозрительности самого Ррамона.

Только я начал рассказывать о своём падении на Димину голову, как совсем близко в лесу послышались человеческие голоса. Ей-богу, людей лучше не упоминать вслух: накличешь.

– Тревога! – Горыхрыч шмякнулся оземь, поджав лапы под избушку.

Я глянул через плечо и замер без признаков жизни после жизни. Лишь одним глазком, замаскированным под орлиный на гербе кареты, наблюдал, как из кустов дикой малины выходит пятнистое, словно армейская сеть, двуногое существо с полосами грязи на щёках, по три на каждую. Десантник!

– Что тут за шум? – командирским басом спросил пришелец, поочерёдно оглядев избушку, карету и бабку, украшавших скудный болотный пейзаж.

Леди Йага согнулась в приступе кашля, и я убедился, что бывает на свете не только художественный свист, но и соловьиный кашель. Бабка кашляла, хрипела, задыхалась виртуозно, на разные голоса, как оперный театр одного актёра. Проскальзывали и членораздельные слова:

– Я… приступ… бронхит… грипп… сырость… ох… сердце!