Читать книгу "Ход королевы - Уолтер Тевис"

Мигнула и затрещала лампочка под потолком. Бет выдвинула ферзевую пешку на четвертое поле ферзя.

Она разыграла ферзевый гамбит против Уоттса и в миттельшпиле с испугом подумала, что напрасно. Ферзевый гамбит приводит к сложным положениям в игре, а тут ситуация сложилась и вовсе запутанная. В каждом лагере было полдюжины ловушек, но главное, что заставляло Бет нервничать, тянуться к какой-нибудь фигуре и отдергивать руку по множеству раз, не позволяя себе ее коснуться, было растущее недоверие к самой себе, неверие в собственные силы. Она сомневалась, что видит позицию так же ясно, как Бенни Уоттс. Он играл спокойно, взвешенно и точно, легко подхватывал фигуры и бесшумно опускал их на доску, порой улыбаясь себе под нос. Каждый его ход выглядел солидным и надежным, как скала. Основное преимущество Бет заключалось в стремительных атаках, но ей никак не удавалось найти возможность атаковать. К шестнадцатому ходу она была в бешенстве и злилась на себя в первую очередь за то, что применила этот гамбит.

Вокруг их большого деревянного стола собралось человек сорок. Рядом стояла табличка, обтянутая коричневым бархатом, с прикрепленными на ней именами ХАРМОН и УОТТС. Из-под ярости и страха в душе Бет стало пробиваться еще одно отвратительное чувство, навязчивое ощущение, что она в этой паре – слабый игрок. Бенни Уоттс больше знает о шахматах, он играет лучше. Это было новое для нее чувство за шахматной доской, оно сковывало мысли и холодило спину; такое с ней в последний раз случалось в кабинете миссис Дирдорфф. Бет на секунду отвлеклась, окинув взглядом толпу зрителей – искала миссис Уитли, но той не было. Тогда она вернулась к доске, покосившись на Уоттса. Он безмятежно улыбался ей, как будто предлагал девушке чашечку кофе, а не головоломную шахматную позицию. Бет поставила локти на стол, подперла щеки крепко сжатыми кулаками и попыталась сосредоточиться.

Через секунду в голову пришла простая мысль: «Я не сражаюсь с Бенни Уоттсом, я всего лишь играю в шахматы». Она взглянула на него еще раз. Теперь Уоттс изучал позицию. «Он не сделает ход раньше меня. И за один раз может передвинуть всего одну фигуру». Она снова уставилась на доску, прикидывая последствия размена, представляя себе, где окажутся пешки, если толпа фигур, загромоздивших центр, поредеет. Можно взять его королевского коня своим слоном, тогда он отобьется ферзевой пешкой… Нет, не годится. Можно пойти конем и вынудить его к размену… Вот это уже лучше. Бет закрыла на мгновение глаза и начала потихоньку расслабляться, мысленно создавая и разрывая связи между пешками в поисках конфигурации, которая даст ей преимущество. Теперь уже у нее перед глазами не было ничего, кроме шестидесяти четырех квадратов и зыбкой архитектурной конструкции из черных и белых пешек на них – воображаемая зубчатая линия горизонта колыхалась, расслаивалась, образуя ветвистые узоры, пока Бет подбирала варианты; шахматное дерево, ветвь за ветвью, вырастало из каждой новой группы ходов. Одна из ветвей выглядела покрепче остальных, и Бет пошла по ней, изучая ростки возможностей, которые проклевывались из нее, и не забывая держать в уме всю картину в целом, все дерево из воображаемых позиций. И наконец нашла то, что было нужно.

Бет перевела дух и выпрямилась за столом. Когда она разжала кулаки, подпиравшие голову, и отняла руки от лица, щеки уже покалывало, плечи одеревенели. Она взглянула на часы – прошло сорок минут. Уоттс зевал. Бет протянула руку и сделала ход конем так, чтобы вынудить соперника к первому размену. Выглядело это, впрочем, довольно безобидно. Бет нажала на кнопку часов.

Уоттс изучал положение на доске всего полминуты и разменял фигуры. На секунду Бет охватила паника – неужели он догадался, что она задумала? Так быстро?.. Потом она прогнала эту мысль и забрала пожертвованную фигуру. Уоттс разменял еще одну, как она и рассчитывала. И Бет снова предложила размен. Уоттс протянул руку, чтобы побить ее фигуру, но вдруг остановился. «Давай! Бери ее!» – безмолвно скомандовала Бет. Он отвел руку. Бет закусила губу. Уоттс внимательно изучал позицию. «Увидит, непременно увидит», – мелькнуло в голове Бет. Часы тикали, и это тиканье казалось оглушительным. У Бет так яростно колотилось сердце, что она боялась – Уоттс услышит этот грохот и поймет, что она в панике, а тогда…

Он не услышал, конечно. И не увидел. Уоттс провел размен именно так, как она запланировала. Бет взглянула ему в лицо почти с недоверием. Теперь для него уже поздно было что-то менять – он нажал на кнопку над своим циферблатом и запустил часы соперницы.

Она выдвинула пешку вперед на пятое поле ладьи. Уоттс вдруг напрягся – почти незаметно, но Бет это почувствовала, – и начал пристально разглядывать доску. Он не мог не понять, что его заблокируют сдвоенные пешки. Через пару минут Уоттс пожал плечами и сделал тот ход, которого ждала Бет. Она продолжила действовать по плану – на следующем ходу у нее были сдвоенные пешки, а ярость и нервозность начали утихать. Теперь она уже ступила на дорогу к победе, еще немного – и ударит соперника по слабым местам. Ей это нравилось. Нравилось нападать.

Уоттс невозмутимо разглядывал ее пару секунд, а потом взял своего ферзя и сделал нечто ошеломительное – сбил им центральную пешку Бет. Ее защищенную пешку. Пешку, которая удерживала этого ферзя в углу на протяжении почти всей партии. То есть Уоттс пожертвовал ферзя, и Бет не могла в это поверить.

А потом ей стало ясно, что он задумал, и живот мгновенно скрутило. Как можно было это упустить? Без центральной пешки она подставилась под мат ладьей и слоном из-за слона на открытой диагонали. Можно уйти от мата, если отвести коня и выдвинуть вперед свою ладью, но этой защиты надолго не хватит, потому что – теперь она ясно это видела и замирала от ужаса – казавшийся безобидным конь Уоттса перекроет ее королю путь к отступлению. Это была катастрофа. Нечто подобное она сама проделывала со своими прежними соперниками. Нечто подобное проделывал Морфи. А она все это время была занята мыслями о каких-то там сдвоенных пешках…

Его ферзя нельзя было брать. Но что будет, если она не возьмет? Продолжит игру без пешки, которую он только что захватил, а его ферзь останется в центре доски. Хуже того – этот ферзь может пойти на вертикаль ее королевской ладьи и начать осаду рокированного короля. Чем дольше Бет размышляла, тем страшнее ей становилось. Своим ходом Уоттс застал ее врасплох. Она водрузила локти на стол и принялась изучать положение на доске. Необходимо было создать ответную угрозу, придумать ход, который остановит его продвижение.

Таких ходов у нее не было. Она потратила полчаса и за это время пришла к единственному выводу: то, что сделал Бенни, таило в себе еще больше опасности, чем ей казалось.

Возможно, если он устроит слишком быструю атаку, у нее будет возможность ускользнуть от мата с помощью размена. Если сейчас он пойдет ферзем, у нее появится такой шанс.

Бенни не пошел ферзем. Он развил второго слона. Бет переставила ладью на вторую горизонталь. И тогда он бросил ферзя вперед, угрожая матом в три хода. Ей пришлось отвести коня в угол. Бенни продолжил нападение, и Бет в бессильном смятении наблюдала, как на доске все отчетливее проступает ее поражение. Когда он взял ее пешку королевским слоном, пожертвовав свою фигуру, стало бесповоротно ясно, что все кончено. Больше Бет ничего не могла сделать. Ей хотелось заорать, но вместо этого она опрокинула набок своего короля и встала из-за стола. Ныли затекшие ноги и спина. В животе затянулся узел. Ей было бы достаточно ничьей, и даже этого она не сумела добиться. На турнире Бенни дважды сыграл вничью до этого, а она пришла к финалу с таким набором баллов, что сейчас ничья обеспечила бы ей титул победителя. Но Бет хотела победы.