Читать книгу "Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище - Карен Ли Стрит"

Пелена ночи окутывала лес с невероятной быстротой, и наступавшая тьма вела за собою полчища новых опасностей – ядовитых насекомых, чей укус способен парализовать, а то и погубить человека, смертоносных змей, ягуаров в поисках добычи. По крайней мере, так предупреждал нас командир экспедиции, известный нам лишь как «капитан». То был человек среднего роста, с благородными чертами лица и иссиня-черными волосами туземного уроженца, однако обладавший удивительно светлой кожей и синими глазами оттенка бирюзы. Носильщики шептались, будто капитан наш – потомок Облачного народа, беспощадных воинов, стойко отражавших нашествия грабителей-инков и испанских конкистадоров, защищая свои поднебесные города и тайные сокровищницы, полные золота, серебра и изумрудов. Капитан знал, где искать эти таинственные города и их богатства, и свято верил, что ему суждено вернуться туда как законному королю, когда Облачному народу по воле его богов настанет время обрести былое величие.

Трое проводников-перуанцев рубили пышную зелень мачете, над головами, с интересом наблюдая за нашей процессией, щебетали птицы, какие-то создания, коих мы слышали, но не могли разглядеть, провожали нас взглядами из-за кустов. Быстролетная стрела, заставившая питона скрыться в глубине леса, вспугнула с ветвей огромную стаю попугаев, с трескучими криками взвившихся ввысь, точно россыпь летучих драгоценных камней, но вскоре вновь скрывшихся среди листвы.

Солнце клонилось к вершинам гор, окрашивая небо в желтое пополам с ярко-розовым, а заросли вокруг глухо рокотали – казалось, джунгли рычат, словно голодный зверь. По мере движения вперед шум усиливался, пока не превратился в оглушительный гневный рев. Проводники наши подали знак соблюдать осторожность и продолжали рубить низко нависшие ветви, густо поросшие лианами и экзотическими цветами. Минута, другая, и сквозь окно в зеленом пологе сделался виден источник шума – чудовищный водопад. Еще несколько неосторожных шагов в ночной темноте привели бы нас прямиком в его пенную пасть!

Дальше путь пошел вверх. Спотыкаясь, оскальзываясь на каменистых осыпях, порой карабкаясь на четвереньках, двигались мы вперед, подгоняемые капитаном туда, где нам предстояло встать лагерем до утра. Страх придавал нам прыти: ведь солнце почти скрылось за горизонтом, и небо разом утратило все свои краски. Пришлось зажечь факелы, но, к счастью, вскоре окрестности залило серебром, хлынувшим вниз сквозь круглое окно огромной полной луны.

Еще несколько минут, и мы поднялись на плато у подножья горы – то самое, где капитан задумал устроить привал. Стоило нам поднять взгляды, и наш отряд, как по команде, стих. У всех захватило дух: над нами, в серебряном свете луны, высился строй великанов – белых фигур, большеголовых, с огромными темными глазами. Казалось, они парят в воздухе, точно странные призраки существ, принадлежащих к некоей чуждой расе. Убоявшись быть затоптанным этими жуткими безмолвными исполинами, я вместе с прочими спутниками поспешил податься назад.

– Не бойтесь, – заговорил капитан. – Они ждут своего времени.

Хотелось бы мне поверить, что этих чачапоясских гигантов незачем опасаться, но вдруг тишину прорезал дикий потусторонний крик – крик птицы, тревожный, словно бы остерегающий. Едва отзвучав, он повторился вновь – пронзительнее и громче прежнего…

…и я, совершенно сбитый с толку, обнаружил себя в собственной постели, а темнота горной ночи вокруг сменилась привычным мраком нашего дома. Между тем странный птичий крик прозвучал в третий раз, окончательно возвращая меня в вещный мир. Что там? Еще одна ворона ухитрилась пробраться в кухню сквозь дымоход? Я соскользнул с кровати, крадучись, в надежде никого не разбудить, двинулся к лестнице, однако явственный звук разбившегося о каменный пол глиняного горшка заставил меня вздрогнуть и замереть. Уже ни о чем не задумываясь, я бросился вниз, полный решимости спасти керамику Сисси от гибели, пока крылатая тварь не натворила новых бед, но в коридоре путь мне преградила зловещая тень. Сердце в груди моей замерло.

– Осторожно! – прошептал Дюпен. – Боюсь, в доме незваный гость.

С этими словами он устремился в гостиную, а я, все еще квелый спросонья, свернул в кухню, дабы хоть чем-то вооружиться. Огонь давно угас, и в кухне не было видно ни зги. По памяти отыскав кочергу, я прижался спиною к стене, выжидая, пока глаза не приспособятся к темноте. Не прошло и минуты, как в коридоре замерцал огонек, и я крепче стиснул в руке оружие. В дверях появился Дюпен. В левой руке он держал свою трость с головой кобры, в правой – зажженную керосиновую лампу. Не успел я и слова сказать, как он тремя быстрыми шагами вошел в кухню и прыгнул вперед, яростно взмахнув тростью. Я еще плотнее прижался к стене: к ногам моим рухнул какой-то человек, а Дюпен пригвоздил его тростью к полу.

– Не двигаться, – прорычал он.

– Не буду, сэр, – прохныкал незнакомец. – Я не двигаюсь, сэр.

Дюпен еще раз ткнул его тростью. Незваный гость вскрикнул от боли. Я, прислонив кочергу к стене, поспешил зажечь пару восковых свечей и лампу на каминной полке. В неярком свете сделалось видно, что наш противник – всего лишь мальчишка лет двенадцати-тринадцати, рослый для своих лет, но жестоко истощенный недоеданием, с бледным веснушчатым лицом в обрамлении копны рыжих кудрей.

– Веревку, – попросил Дюпен.

Углядев под рукою пучок розмарина, подвешенный Мадди к потолочной балке, я без раздумий сдернул его: бечевки должно было хватить. Пока я вязал мальчишке руки за спиной, Дюпен обыскал нашего пленника. Оружия не нашел, зато обнаружил при нем обычные инструменты взломщика – ломик-«фомку», с десяток отмычек, нож, а кроме того – свернутый клочок бумаги. Развернув бумагу, Дюпен показал ее мне. На листке было небрежно нацарапано: «И. М.». Мы швырнули мальчишку в кресло, и в переплясе теней, сотворенных пламенем свечи, страх на его лице сделался очевиднее прежнего.

– Кто тебя послал? – спросил Дюпен.

– Никто! Моя семья, сэр… Нам на еду не хватает. А тут есть один, который скупает ценные вещи – картины, книги и все такое.

Голос мальчишки ломался – возможно, от страха, возможно, в силу юного возраста, а может, и по обеим этим причинам разом.

При одной мысли об интересе преступного братства к нашим скромным пожиткам из горла вырвался горький смех.

– Будешь упорствовать во лжи, мы приведем ночного стражника, а тот препроводит тебя прямиком в тюрьму, и я лично присмотрю, чтоб ты не увидел свободы еще много лет, – сымпровизировал я.

Возможно, воображение взяло надо мною верх, однако мальчишка словно бы встретил перспективу тюремной жизни не с откровенным страхом – скорее с тихой обреченностью. Вполне возможно, он уже побывал в тюрьме, либо в Олд Блокли, городской богадельне, ушедшей от тюрьмы не так уж и далеко. То был мрачный комплекс строений – работный дом, сиротский приют, госпиталь и приют для умалишенных, голодным зверем припавший к земле на западном берегу Скулкилла, к югу от процветающего центра города. Когда мне случалось бывать неподалеку, зловещий вид этих зданий неизменно вселял в меня дурное расположение духа – ведь я-то знал, сколь просто угодить в подобное место. Не сможешь найти достаточно работы, накопишь долгов, и Олд Блокли предъявит свои права даже на самого трудолюбивого…