Читать книгу "500 великих загадок истории - Николай Николаев"

Смерть Маяковского оказалась очень важным событием XX в. Возможно, что выстрел в сердце поэта возвестил начало сталинского террора и геноцида русской интеллигенции.

По материалам К. Кедрова

Загадка смерти «Буревестника революции»

В конце сентября 1935 г. Алексей Максимович Горький приехал из Москвы в Крым, в Тессели. Рядом с ним был только один близкий ему человек – Олимпиада Дмитриевна Черткова (Липа).

Алексей Максимович уже давно «под колпаком» у власти. В Крыму же он практически в полной изоляции. Даже

Крючков, его многолетний секретарь и бессменный осведомитель Лубянки, остался в Москве. Сталин и глава НКВД Генрих Ягода перестали отвечать на письма писателя.

Казалось бы, теперь он стал власти неинтересен. Однако всего полгода назад его не пустили в Париж на Международный конгресс писателей в защиту культуры. А в Тессели он по-прежнему был окружен сотрудниками НКВД в форме и в штатском. К Горькому почти никого не допускали, вся его корреспонденция просматривалась.

Но вот в конце мая 1936 г. заболели гриппом Марфа и Дарья, две его любимые внучки, оставшиеся в Москве. У Алексея Максимовича появился предлог вырваться из крымского заточения. Он немедленно выехал в Москву. А 1 июня он серьезно заболел. Диагноз – грипп, а дальше – крупозное воспаление легких и сердечная недостаточность…

Лечили и консультировали писателя 17 (!) самых известных врачей из Москвы и Ленинграда. Но больному становилось все хуже. «Правда» с 6 июня 1936 г. начала публиковать бюллетени о здоровье Горького.

8 июня врачи признали его состояние критическим. И тут раздался звонок из Кремля. Сообщили, что в Горки едут Сталин, Молотов и Ворошилов. Черткова (она была акушеркой) на свой страх и риск ввела Алексею Максимовичу очень большую дозу камфары. «Результат оказался ошеломительным, – пишет Аркадий Ваксберг в своей книге “Гибель Буревестника”, – Сталин ожидал увидеть если еще не труп, то уже умирающего, а увидел писателя, к которому явно вернулась жизнь». Горький не пожелал говорить о своей болезни – перевел разговор на «текущие дела»: об издании «Истории гражданской войны», «Истории двух пятилеток»… Сталин потребовал вина, и трое «вождей», выпив за здоровье «великого пролетарского писателя», отбыли в Москву.

И.В. Сталин, В.М. Молотов и К.Е. Ворошилов у постели больного Горького. С картины В. Ефанова. 1944 г.

К 16 июня наступило настолько очевидное улучшение, что врачи решили: кризис миновал. Но в ночь на 17-е вдруг, без всякого видимого повода, ситуация резко изменилась. Горький начал задыхаться, пульс делал невероятные скачки, температура то сильно поднималась, то внезапно падала, губы посинели…

Медицинские документы – история болезни, заключение о смерти, судебно-медицинская «экспертиза» на процессе «врачей-убийц» 1938 г., ретроспективная экспертиза 1990 г. и другие – полны противоречий и не отвечают на главный вопрос, от чего же, собственно, Горький умер. Всю жизнь его лечили от туберкулеза легких, но эта болезнь вообще не отмечена в заключении патологоанатома И.В. Давыдовского.

В медицинском заключении говорится о какой-то «тяжелой инфекции», от которой якобы наступила смерть, а в акте вскрытия – об «острой инфекции», хотя медики прекрасно знали, что инфекции «вообще» – ни тяжелой, ни острой, ни легкой – не существует, а есть конкретные, притом различные инфекции, порождающие ту или иную болезнь.

Недавно стало известно, что за эти две с лишним трагические недели в Горках один за другим заболели люди из обслуживающего персонала: комендант, его жена, повар – всего семь человек, и каждому был поставлен один и тот же диагноз – ангина. У всех были симптомы, похожие на те, что отмечались у Горького. Никакого контакта с ним эти люди не имели, заразиться от него не могли, а близкие, постоянно общавшиеся с писателем, ничем не заболели. Остается предположить, что источником заражения была пища, которую готовили для Горького и которую могли есть и заболевшие. Подобную картину болезни могла вызвать сыворотка из смеси пневмококков и стафилококков.

Еще в 1933–1934 гг. Генрих Ягода, в прошлом фармацевт, организовал в недрах ОГПУ-НКВД секретную лабораторию по производству ядов для устранения «врагов народа» сначала за границей, а затем и внутри страны. На Лубянке создавались специальные яды, приводящие к моментальной или быстрой смерти с имитацией симптомов других болезней. Складывается впечатление, что, дав толчок болезни Горького, инициаторы понадеялись на ее естественный ход, поскольку измученный множеством всяких недугов организм писателя был действительно очень ослаблен. Но резервные силы организма, воля Горького к жизни начали побеждать болезнь. Когда это стало очевидным (скорее всего – 16 июня), болезни решили «помочь»…

Отметим еще некоторые, почти мистические странности этих драматических дней. Алексей Максимович заболел, как уже говорилось, 1 июня, а «профессор-философ» Юдин, он же секретарь Союза писателей и негласный сотрудник НКВД, еще 31 мая говорил своим знакомым, что Горький смертельно болен и надежды на то, что он выживет, нет никакой.

Вряд ли болезнь и смерть писателя были «организованы» Генрихом Ягодой по собственной инициативе. Подобную самодеятельность в отношении крупных фигур Сталин не терпел. Значит, распоряжение убить Горького отдал сам Сталин. Но почему? Какую опасность представлял для него Горький в 1936 г.?

«То, что он мог дать Сталину, он уже дал, – пишет Ваксберг. – Мертвый Горький автоматически превращался в союзника, за живого никто поручиться не мог. Его дружба с Бухариным была очевидной, дружба со Сталиным – воображаемой. Горького надо было скорее канонизировать, объявить лучшим сталинским другом, советским святым, и сделать это раньше, чем он мог что-нибудь натворить, поставив под сомнение такую возможность».

Аркадий Ваксберг излагает и другой, более конкретный мотив этого преступления. В 1935–1936 гг. готовилась новая, «сталинская», конституция. Часть оппозиционно настроенной советской научной и творческой интеллигенции, и прежде всего Максим Горький, выдвинула идею создания так называемой партии беспартийных, или «Союза интеллигентов», который мог бы выступить на выборах в советский парламент отдельным списком, а в дальнейшем «конструктивно помогать» правящей партии – ВКП(б).

Предполагалось, что список кандидатов в депутаты от этой партии возглавят А.М. Горький, академики И.П. Павлов, А.П. Карпинский (президент АН СССР) и В.И. Вернадский. Павлов и Карпинский были известны своим неприятием советского партократического режима. Павлов открыто говорил, что ежели то, что делают большевики с Россией, – это эксперимент, то для такого эксперимента он пожалел бы предоставить даже лягушку…

Максим Горький стремился гуманизировать власть, пытался «перевоспитать» сначала Ленина, а затем Сталина. Конечно, из этого ничего не могло выйти. Но Горький думал иначе. Ради этой иллюзорной цели он шел на многие жертвы, компромиссы, перешагивал через собственные нравственные принципы, и в результате потерял свободу, а потом и жизнь.