Читать книгу "Темные Дары. Книга 1. Золотая клетка - Вик Джеймс"

«Все дело в этом праве, – уже не в первый раз с возмущением подумал Гавар, – которое переходит к тебе автоматически. Тебе ничего не нужно делать, кроме того, что быть тем, кто ты есть. Послушать отца, так должность канцлера такая же прерогатива Джардинов, как и место в Оксфорде. И если должность в любом случае ему достанется, зачем проходить этот нудный курс политического обучения? Зачем посещать все эти бесконечные заседания советов, комитетов, участвовать в законодательных дебатах?»

Гавар равнодушно-ленивым взглядом обвел сидевших за столом. Все те же хорошо знакомые лица. Его будущий тесть Литчетт Матраверс сидел с закрытыми глазами, надеясь, что производит впечатление глубокой сосредоточенности, а на самом деле с трудом переваривал слишком плотный завтрак. Далее расположился закадычный друг Матраверса лорд Рикс, по лицу которого было видно, что ему так же смертельно скучно, как и Гавару. Почувствовав на себе его взгляд, Рикс шутливо округлил глаза.

Рикс – терпимая фигура, зато рядом с ним сидела королева сук – невеста Гавара. Она что-то быстро строчила, будто все, что слышала, являлось неким откровением. Боуда выбрала место во главе стола рядом с Зелстоном. Если отец ошибается и, для того чтобы занять кресло канцлера, даже наследнику Джардинов все же придется приложить какие-то минимальные усилия, то его будущая жена – в этом Гавар был абсолютно уверен – подметки на ходу будет рвать.

В конце концов, должна же быть какая-то выгода, а иначе зачем жениться на такой гарпии, как Боуда. В тот день, когда Зелстон явил парламенту свое Предложение, отец ясно дал ей понять, что им не нужны миллионы Матраверсов. И Гавар до настоящего момента не получил никакой выгоды. Боуда попыталась залепить ему пощечину, когда он сделал ей совершенно разумное предложение во время ужина, последовавшего после первых дебатов. С простолюдинками все было значительно проще: у них не нужно спрашивать разрешения.

Особенно если тебе на них наплевать.

Гавар под столом сжал руки в кулаки. Он не хотел думать о Лие. Воспоминания о ней вызывали у него ярость, и именно эта ярость в первую очередь и стала причиной того ужасного, что он натворил.

Гавар глубоко вдохнул, чувствуя, как белоснежная рубашка на груди натянулась. Затем выдохнул, расслабляя плечи.

В Лондоне он чувствовал себя спокойнее. В Кайнестоне приступы гнева усиливались. Он не мог найти этому объяснения. Возможно, давило бремя возложенных на него ожиданий. Родовое поместье, которое он должен был унаследовать; портреты почивших предков, которым он должен был соответствовать. Но ради чего? Чтобы потом наблюдать, как его наследник тащится по тому же пути, что и он? Чтобы со временем передать ему поместье, как передал ему его отец, а отцу его отец – Гарвуд?

Как все это бессмысленно!

– Что вы можете сказать о виновных лицах? – донеслось до слуха Гавара.

Это Рикс подал голос. Гавар никогда не слышал, чтобы кто-то был так не заинтересован в ответе на вопрос, который он задал. «Спросил, чтобы как-то разогнать невыносимую скуку», – предположил Гавар.

– Одного мы арестовали, – сообщила супервайзер Милмура, доставая из коричневого конверта фотографию и посылая ее в центр стола. – На месте диверсии у Бюро распределения кадров в Восточном секторе. Считается, что ему помогала некая, на данный момент неустановленная женщина. Когда их обнаружил патруль охраны, он устроил драку и дал ей возможность сбежать. Мужчину скрутили и задержали.

Неужели эта дама в полицейской форме не может говорить нормальным языком? Мужчина вступает в поединок с полицейскими, чтобы спасти свою женщину. При других обстоятельствах это бы расценивалось как доблестный поступок, достойный уважения.

Гавар посмотрел на фотографию. Крепкий чернокожий мужчина с заплывшим глазом. Цвет кожи слишком темный, чтобы увидеть какие-либо синяки и повреждения, но майка на нем сильно окровавлена. По виду мужчина был одного возраста с Зелстоном, но, в отличие от канцлера, наголо бритый, в дешевой одежде и без дорогих изысканных украшений.

«Пресловутое „случай рождения“», – подумал Гавар, вспоминая еще одну любимую фразу отца.

Именно этот случай рождения преступнику-рабу и человеку, облеченному наивысшей государственной властью, дал одного цвета кожу и совершенно разную начинку. И эта разность определила их судьбу.

Либби унаследовала его оболочку – тот же цвет кожи, волос, глаз.

Он вспомнил, как в тот день лодка плыла по глади озера прямо к ним. Неужели все-таки она унаследовала Дар?

– Вы сказали «патруль охраны»?

Назойливый голос Боуды сбил приятный ход мыслей Гавара. И этот голос будет сопровождать его на протяжении всей жизни.

С непроницаемым лицом супервайзер Милмура кивнула. Боуда явно увидела то, что супервайзер надеялась останется незамеченным.

– Полагаю, вы имели в виду обычный патруль? – спросила неугомонная блондинка. – Иными словами, в течение нескольких недель были совершены многочисленные правонарушения, включая испорченный фасад центрального здания администрации, а вам удалось поймать только одного преступника, и то случайно?

Непроницаемое лицо супервайзера Милмура сделалось огорченным. Гавар едва не рассмеялся.

– Вы понимаете, – его отец всем телом подался вперед, мягкое сиденье красного кожаного кресла под ним слабо скрипнуло, – авторитет Надзорного управления Милмура принадлежит не вам. Это наш авторитет. Авторитет Равных и правительства страны. И все эти нападки, которые вы не смогли предотвратить, направлены на нас.

Гавар должен был признать, отец умел произвести впечатление. В зале заседания воцарилась неприятная тишина, – казалось, даже температура понизилась. Гавар не удивился бы, если бы окна с внутренней стороны покрылись инеем.

– Разумеется, – продолжал Уиттам, – терпеть эти беспорядки нельзя. Я полагаю, что сейчас, арестовав одного преступника, вы сделали все возможное, чтобы найти его сообщников?

– Ну, да…

Даже Гавар понимал, что ответ неверный.

Уиттам откинулся на спинку кресла, сложив молитвенно руки и глядя на них. Эта поза была связана с унизительным случаем из детства Гавара, когда он от страха описался. Он не забыл выражения глаз отца, когда горячие ручьи текли по его ногам. Он видел в них не гнев, а презрение.

Презрение к ребенку. Никто и никогда не посмеет так посмотреть на Либби. Гавар убьет его на месте.

Супервайзер – не пятилетний мальчик, в штанишки не напрудит. Но она побледнела. Затем чуть подняла подбородок и посмотрела отцу прямо в глаза. Очевидно, у нее все-таки имелся стержень. Насколько Гавар знал, все эти города рабов были адским местом, и, очевидно, надо обладать характером, чтобы подняться там на самую вершину.

– При всем уважении, милорд, именно поэтому я здесь. Арестованный преступник тщательно допрошен с использованием всех имеющихся у нас средств, но пока нам не удалось получить от него каких-либо ценных сведений. Сегодня я приехала сюда, чтобы получить одобрение Совета на применение специальных мер в рамках нашего усиленно охраняемого объекта.