Читать книгу "Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1939-1945 - Дмитрий Хмельницкий"

Из Новороссийска обратно по горам через Верхне-Баканское к порту Анапа. Поскольку прибрежной дороги нет, нам надо ехать в объезд через Кубань на север, на полуостров Тамань к городу Тамань, лежащему на берегу Таманской бухты. Город показывается уже в темноте. В порту паром, который должен переправить нас в Керчь. Разгружается батарея 88-мм зениток со всем прочим оборудованием. Удивительно, как быстро люди переправляют тяжелые орудия на берег.

Около половины девятого мы вместе с машиной, наконец, грузимся на паром. Все делается чрезвычайно быстро, потому что русские каждый вечер бомбардируют гавань. Паром представляет собой несущую балочную конструкцию, укрепленную на двух длинных понтонах, каждый из которых оснащен мотором. Посередине платформы деревянный домик для команды и управления судном. Луна снова светит с безоблачного неба...

Хотя вокруг видны отсветы зенитного огня, на этот раз воздушного налета нет. Несколько дней назад был потоплен паром, груженный румынами. Команда раздала нам спасательные жилеты. В помещении для команды мы ужинаем походным пайком и получаем несколько узких коек внутри понтона. Палубные люки открыты. Мы спускаемся вниз, чтобы провести ночь на маленьких пружинных матрацах. Несмотря на неудобства и непривычность ситуации, мы крепко спим и после того, как паром снимается в Керчи с якоря и уходит. Вдалеке на больших расстояниях видны другие паромы. Такое практикуется из ночи в ночь, поскольку у берега русские нападают с воздуха, а в открытом море паром вроде бы труднее увидеть и поразить. Я это не совсем понимаю, поскольку в лунном свете мы – великолепная цель.

25 октября 1942 г.

Встаем в пять утра. В восемь идем в керченский порт. Очень красивый, лежащий на горе город виден уже издали. По пути минуем военный паром, полузатопленный русский транспорт, который используется нашими как цель для ружейной стрельбы. Над Керчью, на половине высоты, на горном уступе стоит памятник прошлого века, дорический периптер, который издали выглядит как настоящий греческий храм; рядом новое немецкое солдатское кладбище. На вершине горы – руины.

В 13.15 выезжаем в Крым, направление Симферополь. Ландшафт сразу становится ярко-зеленым... Всюду в горах румынские посты. Вместе с татарскими частями они время от времени прочесывают горы, в которых еще сидят партизаны. Здесь тоже русские стреляют с воздуха. Время от времени, как вчера у Ялты, к берегу подходят матросы на катерах. Все время встречаются плакаты: «Внимание, партизаны, держать оружие наготове!»

26 октября 1942 г.

Машина в таком состоянии, что должна остаться здесь для ремонта. Не только тормоза выходят из строя, но и сломан амортизатор задней оси. При следующей поломке мы бы остались стоять на дороге...

У Алушты, на полпути к Ялте, мы опять выезжаем к Черному морю, отсюда по извилистой дороге – на Ялту. Повсюду усадьбы и замки царского времени, большей частью эффектно подсвеченные. Вся местность, там, где что-то строилось, более или менее обезображена. Большевики постарались на скальных уступах и склонах посадить круглые храмы из железобетона! Недалеко от Ялты находится санаторий ОТ, который мы ищем. Здесь мы собираемся ждать нашу машину. Санаторий находится посередине между Алупкой и Ореандой, в Гаспра-Кореизе. Комплекс роскошный, на склоне – просторный парк со старыми деревьями. Здесь до Первой мировой войны была резиденция великого князя Николая Николаевича, служившая потом местом отдыха Молотову. Замок полностью выгорел. Недалеко в парке стоит флигель, использовавшийся Молотовым как гостевой дом для дипломатов. Как и старый замок, этот новый дом выстроен в заимствованном мавританском стиле; комнаты снабжены встроенными умывальными шкафчиками и современными ваннами. Тем не менее и здесь известная примитивность новой русской культуры. Редко когда все функционирует.

28 октября 1942 г.

С утра еду с Бором и Шмельтером в окрестности Ореанды, чтобы взглянуть на пейзажи, для которых Шинкель предназначал свой царский дворец (модель которого в масштабе 1:100 мы в Берлине делали с профессором Рюстером). Я поражаюсь тому, что Шинкель, хотя он не был в Крыму, очень точно на своих цветных рисунках изобразил растительность, особенно характерную для этого ландшафта; в парке есть еще и пинии, тисы, оливковые и миндальные деревья.

В 13 часов появляется Форман, которого мы так ждали. Мы немедленно отправляемся прибывшей уже машиной вверх, на Симферополь. Путь ведет длинными серпантинами через горы. Повороты часто настолько крутые, что длинная машина с трудом разворачивается. Погода меняется. Еще слегка светит солнце, но через горы уже надвигается завеса облаков, которая закрывает самые высокие вершины, более 1000 м. Далеко над морем – сверкающие солнечные лучи...

Перед Севастополем опять невысокие горы, часто без леса, но покрытые густым, в рост человека кустарником.

Задолго до города справа и слева от дороги видны многочисленные позиции русских, хорошо замаскированные кустарником на горах. Повсюду тянутся узкие траншеи. Создается впечатление, что все склоны пронизаны небольшими укреплениями и окопами. Миновав глубокое ущелье, мы видим Севастополь. На большом скалистом плато над городом морское училище и казармы морской артиллерии, занятые теперь ОТ и, там, где они не полностью разрушены, оборудованные для штаба. Отсюда, с плато, нам открывается в вечерних сумерках вид на весь город, который тянется по противоположному берегу внутренней гавани.

Бухта, естественная гавань, заходит далеко в глубь суши, между плато с морским училищем и склоном, где расположен Севастополь. Со стороны моря гавань защищена другим, далеко вытянутым вперед полуостровом. Город, как можно убедиться еще издали, сильно разрушен. Хотя стены домов, иногда целыми кварталами, еще стоят, когда подходишь ближе, становится ясно, что речь идет о полностью выгоревших руинах.

29 октября 1942 г.

Едем через Севастополь. Сейчас здесь 25 000 русских, до падения крепости их было 125 000. Оригинальное зрелище на одной из площадей. Бронзовый Ленин, гораздо больше человеческого роста, сброшенный с цоколя, ушел головой и верхней частью туловища глубоко в землю, под мягкий асфальт. В течение многих недель его собственная тяжесть вдавливает его в землю глубже и глубже. Нам видны уже только ноги и правая рука.

Едем к лежащему далеко от города мысу Херсонес, к месту, где русские сажали на суда свои последние войска: он стал русским Дюнкерком. На каменистом, лишенном всякого плодородия ландшафте повсюду разбитые автомобили, оружие, масса боеприпасов. На крутых берегах еще непохороненные погибшие русские. В воздухе поэтому невыносимый запах. Здесь, должно быть, разыгрывались ужасные сцены.

К скале Инкерман, вдали от города. В большом каньоне по обеим сторонам еще с царских времен вырублены в мягком известняке огромные камеры, до 20 м шириной, 15 м высотой и до 40 м глубины. Здесь у русских были склады продовольствия и боеприпасов. Кроме того, сюда эвакуировали около 15 тысяч жителей Севастополя. Перед падением крепости комиссары взорвали скалы морскими минами. При этом, должно быть, взорвался и склад боеприпасов, потому что разрушения огромные. Оторванные от скал каменные блоки размером с дом лежат на дне ущелья. Это выглядит как место битвы циклопов. Мы карабкаемся среди обломков, повсюду трупный запах. Скалы все еще полностью заминированы. Русские заложили здесь целую систему подземных ходов вокруг Севастополя.