Читать книгу "Гребаная история - Бернар Миньер"

Оутсы не жили на острове, но у них был «дачный домик» на севере, куда они выезжали каждое лето, чтобы в праздности проводить время, пьянствовать и загорать на своем маленьком кусочке пляжа так, будто весь остров принадлежит им. О них ходили бесчисленные слухи, и от своего брата Ника Чарли знал о них целую кучу историй. Оутсы известны всей полиции штата: дикий клан, который живет в горах над Скаджит-ривер, между Марблемаунт и Ньюхалемом по дороге к озеру Дьябло, в окружении собак, разобранных машин – официально они торгуют металлоломом – и множества более или менее развалившихся сараев. Отец семейства – ему сейчас около пятидесяти – провел больше времени в тюрьме, чем во внешнем мире; мать почти такая же свирепая, настоящая гарпия. Как и три их чокнутых сыночка в возрасте между тридцатью и сорока, Даррелл – самый младший. Полицейское досье на каждого из троих длиннее, чем оригинал рукописи романа «В дороге»[38]. Еще там есть пять дочерей и невесток, а также множество внуков. Никто не осмеливается близко подходить к владениям Оутсов, даже полиция, которая избегает их как может, несмотря на то, что Оутсы по определению замешаны во всех видах незаконной торговли и сидели в тюрьме по таким статьям, как изнасилование, драка, убийство и акты вандализма. Когда они высаживаются в Ист-Харбор, я всякий раз думаю о клане из «Техасской резни бензопилой».

Сидя в своем убежище, я ощутил, как по позвоночнику пробежала долгая ледяная дрожь: Даррелл Оутс и Джек Таггерт вместе на следующий день после смерти Наоми. Двое отбросов общества, один из которых подозревался в изнасилованиях во время службы в армии, а другой уже обвинен во многих нападениях, часть из которых – на женщин.

Это не могло быть совпадением…

Была ли Наоми изнасилована?

Взятый в оборот на допросе, я не имел ни времени, ни храбрости задать этот вопрос Крюгеру, но потом он начал неотступно преследовать меня…

При виде двух этих мерзавцев я почувствовал, как изнутри меня поднимаются гнев и тошнота.

Судя по виду, Даррелл Оутс очень спешил.

Он запустил руку в свои редкие светло-рыжие волосы, вившиеся на затылке и по всей голове. У Даррелла Оутса были маленькие раскосые глаза – узкие, прозрачные и будто выцветшие – и крохотный, как у младенца, рот посреди лица, крупного, как спил пня. Но что позволяло узнать его с первого взгляда, так это широкая татуировка вокруг мощной шеи. Фраза, украшенная завитушками, гласила: «ЛЮБИ, СТРЕЛЯЙ И МОЛИСЬ». Согласно легенде, татуировка скрывает ужасную рану, которую нанес ему член шайки округа Уотком, связанной с «Бандидос»[39], а этого самого члена шайки затем обнаружили зарезанным в стороне от дороги, ведущей на озеро Дьябло. Несмотря на осень, на нем была легкая кожаная куртка поверх футболки с эмблемой футбольного клуба «Сиэтл Сихокс». Даррелл заметил оружие в руке Таггерта.

– Ты что, сдурел?

– У меня дверь была открыта…

– И что?

– Я никогда не забываю закрыть ее.

Даррелл Оутс, в свою очередь, оглядел лужайку своими маленькими светлыми сумасшедшими глазами. Его взгляд скользнул по тому месту, где находились мы, и устремился дальше. Я слышал, как Чарли рядом со мной дышит все громче и громче.

– У нас нет времени, – сказал Даррелл повелительным тоном. – Полицейские могут заявиться с минуты на минуту. Может, на этот раз взял и забыл…

– Нет.

Младший из Оутсов тоже вытащил оружие. Мой нос щекотала ветка, но я не осмеливался пошевелиться ни на миллиметр; все мои мышцы были настолько напряжены, что казалось, еще немного – и начнутся судороги. Я спрашивал себя, каким чудом эти двое до сих пор не обнаружили нас, скорчившихся в кустах. Без сомнения, ответ один: это последнее, что они могли бы вообразить себе.

– Самое срочное – это компьютер, надо немедленно отделаться от него, – сказал Даррелл, и мы с Чарли переглянулись.

Мужчины исчезли внутри дома, и я вдохнул ночной воздух. Окно кухни было освещено, и внутри можно было различить два силуэта. Таггерт протянул что-то Оутсу: флешка… Тот сунул ее себе в карман, а затем схватил компьютер, снова пересек гостиную-спальню и появился у входа. Несколько секунд спустя Таггерт присоединился к нему, неся лопату, кувалду и канистру бензина.

Затем они прошли совсем близко от нас, и целую секунду, когда их ботинки протопали по дороге в нескольких сантиметрах от наших коленок, лишь жалкая завеса из листьев отделяла наши лица от их ног – протянув руку, я мог бы до них дотронуться. Мы чувствовали себя как хоббиты, окруженные орками.

Пройдя мимо нас, Таггерт и Оутс пошли по тропинке, почти невидимой среди папоротников, и углубились в темноту леса. Мы смотрели, как в сумерках удаляется мерцающий огонь их фонаря.

– Чертово дерьмо, – выдохнул Чарли. – Я думал, что сейчас со страха в штаны наложу. – А затем добавил: – Этот железный монстр – он был на пароме…

Тогда я вспомнил, что тоже видел на пароме внедорожник Оутса с маленьким бульдогом в качестве пробки радиатора; среди других машин он смотрелся как доберман среди спаниелей.

– Пойдем, – сказал я, устремляясь за этими двумя.

– Ты что, с ума сошел? Надо сваливать отсюда немедленно! Это единственный шанс!

Но я уже шел по их следам.

* * *

К счастью, дождя не было. Поднялся ветер, и шуршание листвы вокруг нас заглушало звуки, которые мы могли бы производить, продвигаясь вперед. Свет фонаря – они его, должно быть, поставили на землю, так как он не шевелился, – служил нам ориентиром. До нас долетал другой звук – с которым железная лопата вонзалась в рыхлую землю.

И вдруг, когда мы приблизились, тишину леса нарушил сильный грохот.

Я увидел, как Оутс снова и снова опускает на компьютер тяжелую кувалду, пока не превратил его в бесформенную лепешку металла и пластика. Затем он открыл канистру бензина, полил останки компьютера и достал свою зажигалку «Зиппо».

Лица мужчин осветили языки пламени. Таггерт в это время копал в земле яму между корней деревьев и папоротников. Среди перемешанной ветром листвы столбом поднялся черный дым; весь подлесок заполонил запах горелого пластика. Я вынул мобильник и начал снимать на видео, но я находился слишком далеко и видел лишь смутные огни в сумерках. Затоптав последние искры ботинками, эти двое бросили темную оплавленную массу в яму и прикрыли ее землей и ветками.

– Сваливаем, – процедил Оутс.

Мы подождали в лесу, пока Даррелл снова не уехал на своем чудовище, а в халупе Таггерта не погасли все огни. Затем сели в машину. Я чувствовал себя подавленным, больным, лишенным и сил, и присутствия духа, все время думая о том, что Наоми, одинокая и беззащитная, была в руках этих дикарей. Мозг горел в лихорадке при мысли о том, что ей довелось вытерпеть, о страхе и ужасе, которые она испытывала в свои последние минуты, о том, как мерзко и отвратительно закончила свою жизнь. Я чувствовал, что заполнен безграничной жаждой отмщения, но в то же самое время осознавал жестокую истину: мы маловаты, чтобы встретиться лицом к лицу с этими профессиональными хищниками, непревзойденными специалистами в жестокости и разврате. Рухнув на водительское место, я осознал тщетность нашей попытки и расплакался в бессильной злости.