Читать книгу "Анатомия скандала - Сара Воэн"

Все было сказано одним взглядом, Джеймс и Том привыкли обходиться без лишних слов. Они сделали ноги – улизнули с места преступления, пока метрдотель вызывал полицию, а бедная официантка, съежившись, стояла рядом с ним. Она прижалась к стене, когда Джеймс с Томом пробегали мимо. На бегу Джеймс одними губами проговорил «извините» – вежливость денег не стоит, как говорила его мать, а приличное поведение помогает все уладить, ведь никто не хочет неприятностей, – и друзья выбежали на улицу, в январский ночной холод.

– Черт побери! – Том обеими руками пригладил светло-каштановую челку.

Значит, здорово переволновался. Джеймсу всего пару раз доводилось видеть этот жест у приятеля: когда в семнадцать лет Том испугался, что оставшаяся дома подружка беременна, да еще когда в школе их поймали за курением марихуаны и в кабинете директора они на секунду поверили, что их исключат.

– Ш-ш-ш. – Осторожное предупреждение Джеймса оборвалось визгливым хихиканьем.

– Да, да… Но черт возьми! – В голосе Тома слышались ужас и восторг, страх и трепет. Когда молодые люди уже отбежали довольно далеко, на Сент-Олдейт завыли полицейские сирены, приближаясь к Хай-стрит.

Мы непобедимы, черт возьми, непобедимы, думал Джеймс, когда до него вдруг дошло: погоня приближается! Они рванули так, что фалды летели сзади. Сердца бешено колотились, мышцы ног горели, как после получаса на беговом тренажере или на последних мучительных метрах лодочных гонок.

Сердце колотилось о ребра, но прекрасная форма не подвела: Джеймс несся над булыжной мостовой на открывшемся втором дыхании до самых надежных стен колледжа Тома – Уолсингема. Дубовые ворота были заперты, и они полезли через стену, порвав фраки об острые пики ограды. Ободранные о камень ладони жгло, но это казалось пустяками. Джеймс и Том шикали друг на друга и фыркали от смеха. Они непобедимы, и этим все сказано. Они всех перехитрили и теперь в безопасности.

Перелезая через ограду, Джеймс на секунду замер на стене, откуда было рукой подать до темно-синего неба, звезд, рая и ухмылявшихся горгулий. Он на мгновение представил себя правителем замка, единственным оставшимся в живых. Джеймс силился отдышаться, прислонившись к стене башни, ощущая твердость камня, накопленное им за день тепло и четырехсотлетний возраст. До несокрушимости этих стен Джеймсу и Тому еще далеко…

– Ты идешь или что? – окликнул снизу благополучно спустившийся Том. Его глаза, озера теплоты и доверия, ярко блестели.

Господи, как же он любит Тома! Джеймс сделает все, чтобы его защитить. С первой школьной четверти они сплотились против целого мира. Их сблизили спорт, школа, юность, суровый выговор директора школы, они вместе впервые попробовали наркотики – марихуану и кокаин, – а во время совместной мастурбации, получается, и секс тоже.

Ночь вдруг показалась враждебной и опасной, и Джеймс спрыгнул во двор, легко приземлившись в темноте. Ночной дворецкий, уютно устроившийся перед маленьким телевизором в своем домике, вряд ли их заметит. Легкие шаги по бетону словно улетучивались вместе с эхом.

– Ну что, по стаканчику на сон грядущий? – Том обнял друга за плечи, обдавая его щеку жарким дыханием.

– А давай, – согласился Джеймс.

Глава 18

Кейт

26 апреля 2017 года

Третий день процесса. Полдень. Адвокат Анджела Риган легонько постукивает чернильной ручкой по толстой папке: «ра-та, та-та; ра-та, та-та» – сигнал побудки, которую играют в войсках на рассвете, чтобы с первыми лучами солнца нарушить непрочный мир. Она сидит, подавшись вперед, упираясь в папку огромной грудью. На правой руке бриллиантовый перстень размером с кастет играет в свете ламп.

Анджела Риган, пятидесяти с лишним лет, из семьи рабочего из Северной Ирландии, – гениальный выбор. Если Джеймс Уайтхаус в детстве играл в мяч и повторял молитвы на латыни, мисс Риган, познав специфику района Ардойн в раздираемом конфликтами Белфасте, быстро смекнула, как оттуда вырваться.

Она улыбнулась Оливии, скрестив неожиданно маленькие для такой великанши руки под грудью. Улыбка была бодрой, но выражение ее глаз не изменилось: в чем-чем, но в лицемерии Анджелу не упрекнешь. Когда она приступила к разбору основных показаний, всякое тепло улетучилось из нее быстрее, чем изморозь с оконного стекла.

Оливия смотрит прямо перед собой, будто решив не поддаваться нажиму этой отнюдь не добродушно настроенной женщины. Она высоко держит голову, а руки сложила перед собой на свидетельской кафедре. Поймав мой взгляд, Оливия улыбается дрожащими губами.

– Мисс Литтон. Я постараюсь вас не задерживать, но некоторые вопросы нам нужно прояснить, – гладенько начинает Анджела. Ее тон призван внушать ложное ощущение безопасности, но Оливия настороже и прекрасно знает, что адвокат подсудимого готовит ей ловушку. – Мы услышали, что вы состояли в интимных отношениях с мистером Уайтхаусом. Это правда?

– Да.

– Как долго длились ваши отношения?

– С середины мая до шестого октября, когда он со мной порвал. Стало быть, чуть меньше пяти месяцев.

– И, насколько я помню, вы нам сказали, что, когда вы «столкнулись» с ним в лифте, вы его «все еще любили»?

– Да.

– А в какой момент вы в него влюбились?

– Мне кажется, сразу. Он так действует на людей. Он очень харизматичен. Вы… я… я потеряла голову.

– Но на момент свидания, о котором здесь идет речь, вы уже расстались, правильно?

– Да, – кивает Оливия.

– И что вы в связи с этим чувствовали?

– Что я в связи с этим чувствовала? – Оливию явно озадачил вопрос с таким очевидным ответом. – Ну… я страдала.

– Отчего же?

– Потому что я его любила и не ожидала такого конца. Во время партийной конференции мы провели ночь вместе, и вдруг через два дня, по возвращении в Лондон, он предлагает расстаться… – В ее ответе прорвались недоверие и боль. Оливия опустила глаза, спохватившись, что выложила слишком много путаных эмоций, отступив от рационального, цензурированного сценария.

– Вернемся к свиданию, о котором здесь идет речь. Вы в тот день все еще… страдали? Ведь прошла всего неделя.

– Я была расстроена, но твердо решила вести себя профессионально. Я сделала все, чтобы это не отразилось на моей работе и наши с Джеймсом коллеги ни о чем не узнали. Этого нам обоим хотелось меньше всего.

– Но вы по-прежнему испытывали сильные чувства? Вы сказали нам, что все еще любили мистера Уайтхауса?

– Да, конечно, я была подавлена и расстроена.

– Злились на него, да?

– Нет. – Ответ последовал слишком быстро, чтобы показаться убедительным. Односложное «нет» бывает очень выразительным – должно быть, в Оливии вспыхнул все еще тлеющий гнев.

– Неужели? Мужчина, которого вы любили, ни с того ни с сего с вами рвет, но при этом требует от вас профессионального отношения к обязанностям! Некоторая злость была бы вполне простительна.