Читать книгу "Правила соблазна - Кэролайн Линден"

Ерунда все это, подумал Энтони и обмакнул перо в чернила, чтобы приступить к письму. Селия отвечает ему, и только ему, даже если не знает об этом. Может быть, у него только и останется, что стопка ее писем, но это гораздо больше, чем у него когда-либо было, а значит, сейчас вполне достаточно. И если это единственный способ открыть перед ней свою душу, он так и сделает.

Глава 12

Поначалу Розалинда тревожилась, что загородный прием оказался скверной затеей и Селия только еще больше стала хандрить. Всю первую неделю дочь была молчаливой и замкнутой, а чаще всего просто уходила от гостей. Это стоило герцогине нескольких бессонных ночей, она боялась, что совершила ошибку, пригласив всех в Эйнсли-Парк. Может быть, неправильно составлен список приглашенных. Возможно, гостей слишком много. А может, стоило годик подождать и позволить дочери спокойно пожить в деревне.

Поэтому, заметив, что уныние Селии рассеивается, герцогиня пришла в восторг. Первые признаки были едва заметны. Вместо того чтобы пораньше лечь спать или ускользнуть от гостей, дочь оставалась в гостиной. Затем Розалинда отметила, что Селия все чаще улыбается и даже иногда смеется. Она начала принимать участие в салонных развлечениях, играла в шары и гуляла вместе с остальными. Селия по-прежнему была более тихой и сдержанной, чем раньше, но уже заметно отличалась в лучшую сторону от той мрачной, молчаливой молодой женщины, вернувшейся к ним из Камберленда. Та Селия приводила герцогиню в ужас, и ее исчезновение доставило обеспокоенной матери огромную радость.

Единственным мрачным пятном был Энтони Гамильтон.

Розалинда не сомневалась, что он завел интрижку с леди Хилленби прямо под носом у ее мужа. Леди Хилленби была дерзкой особой, хотя Селия и считала ее подругой, поэтому герцогиня уже жалела, что вообще пригласила эту чету. Подобное поведение возмутительно, но Розалинда не исключала еще более ужасного развития событий: кажется, мистер Гамильтон положил глаз на ее дочь. Дважды Розалинда замечала, что он наблюдает за Селией за обеденным столом, и, возможно, уже несколько раз мистер Гамильтон нарочно подкарауливал ее дочь, чтобы потом проводить ее обратно к гостям. Роман с леди Хилленби – одно дело, ничего иного герцогиня от него и не ожидала. Но интрижка с Селией недопустима.

Разумеется, нельзя просто велеть мистеру Гамильтону держаться подальше от Селии. Розалинда не знала, какие планы он строит в отношении ее дочери, но твердо решила, что не допустит осуществления никаких.

При помощи нескольких хитрых манипуляций герцогине удалось удерживать его подальше от Селии. Она пересадила мистера Гамильтона на другой конец стола, а дочь каждый вечер сажала с разными джентльменами. Розалинда ежедневно благодарила Бога, что догадалась пригласить всеми любимого мистера Чилдресса, который уж точно способен очаровать любую женщину, кроме того, он всегда охотно сопровождает Селию куда угодно. Вечерами Розалинда проявляла особую бдительность и придумывала только такие развлечения, при которых вообще невозможно было уединиться. Герцогиня даже сама играла в шары. Поначалу она держалась в стороне, но затем обнаружила, что друг Дэвида бездельник и плут Эдвард Перси подтолкнул всех джентльменов делать ставки на результат. В общем, по нескольким причинам Розалинда решила приглядывать за всем сама.

И это работало. Она все еще замечала, что мистер Гамильтон наблюдает за Селией, но, по мере того как настроение дочери улучшалось, совершенствовался и круг ее общения. А поскольку Селия больше не уходила от гостей, то у мистера Гамильтона не оставалось возможностей застать ее в одиночестве. В общем и целом герцогиня считала, что теперь все идет довольно неплохо.

Розалинда сидела за бюро в гостиной, составляя меню на следующий день и размышляя о том, как успешны ее старания. Вдруг дверь у нее за спиной резко распахнулась, а потом с грохотом захлопнулась.

– Мадам, вы совершаете ошибку! – послышался чей-то сердитый голос.

Она резко повернулась, а затем открыла от удивления рот. Перед ней, сжав кулаки, стоял граф Уорфилд с мрачным лицом, словно грозовая туча. Высокий и рыжеволосый шотландский граф не сразу появился в списке гостей. Маркус добавил его в последний момент, потому что они вместе занимались проектом какого-то канала, и до сих пор граф в основном сидел в кабинете у Маркуса.

Это вполне устраивало герцогиню. Вероятно, лорд Уорфилд был человеком добродушным, но при этом, выражаясь повежливее, грубоватым. Его раскатистый смех гремел в доме слишком часто. Ему не хватало деликатности – Розалинда своими ушами слышала, как он отозвался о ней как о соблазнительной девчонке, как будто можно назвать вдовствующую герцогиню, женщину, у которой есть взрослая дочь, девчонкой! И что хуже всего, лорд Уорфилд был дядей мистера Гамильтона. Почему-то это казалось ей странным: грубоватый, добродушный граф и распутник с холодным сердцем, но герцогиня не питала приязни ни к одному из них.

Розалинда взяла себя в руки.

– Как вы смеете?

– Как я смею? – Уорфилд надвигался на нее. Герцогиня встала, выпрямилась в полный рост, и на ее лице появилось ледяное выражение. Как смеет этот мужлан, этот неотесанный шотландец, бранить ее, как ребенка? – Как смеете вы унижать порядочного человека!

Она ахнула.

– Что? Сэр, вы переходите все границы!

Уорфилд резко вскинул руку.

– Кто-то должен, раз уж вы продолжаете делать из Гамильтона изгоя.

Розалинда вскинула бровь.

– Святые небеса, я и не догадывалась, что обладаю подобной властью. Умоляю, скажите, как мне удалось сделать из него или из любого другого гостя изгоя?

– Вы знаете, о чем я, – прорычал граф. – За обедом вы нарочно сажаете каждого холостого джентльмена рядом со своей дочерью. Кроме Гамильтона! Вы просили каждого холостого джентльмена читать вечером вслух. Кроме Гамильтона! Вы из кожи вон лезете, чтобы убедить каждого холостого джентльмена спеть с леди Бертрам. Кроме Гамильтона! Ради бога, женщина, вы что думаете, люди слепые?

– Моя дочь, – произнесла герцогиня с ледяной, сдержанной яростью, – в настоящий момент очень уязвима. Я предпочитаю избавить ее от любых неудобств. У нее только-только закончился траур по умершему мужу и…

– У вас странная манера проявлять сочувствие, – перебил лорд Уорфилд. – Любой, у кого есть глаза, заметит, что леди Бертрам молчалива и замкнута, но есть один человек, с которым она разговаривает, и чаще всего только с ним одним. Это молодой Гамильтон! Думаю, вы это знаете и не одобряете, поэтому любым способом пытаетесь их разлучить. Зачем?

Розалинда какое-то время молча смотрела на графа. Разумеется, он прав; каждое сказанное им слово – правда. Но это совершенно не его дело.

– Если я повела себя неучтиво как хозяйка, приношу свои извинения, – наконец произнесла герцогиня ледяным тоном. – Пожалуйста, передайте мои извинения мистеру Гамильтону, раз уж вы оказываете ему посредничество в этом вопросе.

– Бред собачий, – грубо ответил граф. Розалинда ахнула. – Мне вовсе не это от вас нужно, даже если извинения искренни. Я хочу знать причину. Если вы так рьяно пытаетесь избегать его, зачем вообще пригласили?