Читать книгу "Лукреция Борджиа - Сара Брэдфорд"

Они предупредили Эрколе, что ему, возможно, придется отложить большой прием в Ферраре на день или два. Попросили дать знать, что им теперь делать: «Причина изложенного выше, состоит в том, что достопочтенная мадонна Лукреция — женщина деликатного сложения и не привыкла ездить верхом. То же можно сказать и о ее придворных дамах. Мы понимаем: ей не хочется приехать в Феррару изнеможденной трудным путешествием».

Куда бы Лукреция ни приезжала, встречали ее с огромным воодушевлением. У ворот Фолиньо, города, правительницей которого она являлась недолгое время, но никогда в нем не бывала, герцогиня увидела живописный орнамент, изображавший римскую Лукрецию с мечом в руке и стихами, рассказывающими, как уступила она дорогу этой Лукреции, превосходящей ее чистотой, скромностью, разумностью и постоянством. Увидела она возле площади и триумфальную колесницу, а подле нее Купидона. На самой колеснице стоял Парис с золотым яблоком Гесперид в руке. Он объявил, что яблоко это отдал Венере, однако Лукреция настолько превзошла красотой, мудростью и богатством всех трех богинь, что окончательный выбор он сделал в ее пользу. Наконец в центре площади все увидели военную галеру с турками (во всяком случае, люди на ней одеты были в турецкое платье). Стоявший на носу галеры человек продекламировал стихи, смысл которых сводился к тому, что великий их султан узнал, какой силой обладает в Италии Лукреция, стало быть, она сможет хорошо провести переговоры по вопросу заключения мира, и посему он предлагает ей христианскую территорию, которой владеет. «Стихи записывать не стали, потому что автору их было далеко до Петрарки, — прокомментировали послы, — да и галера не вполне турецкая. Впрочем, особого значения это не имеет». Оба посла были, однако, поражены, увидев, что весь клан Бальони собрался в четырех милях от Фолиньо, дабы засвидетельствовать Лукреции свое почтение. Правда, старший Бальони не сообщил, сделал он это из уважения к даме или же из страха перед ее братом.

Лукреция, как доложили послы, упорствовала в своем желании добраться из Болоньи до Феррары по воде, дабы избежать дискомфорта езды по тяжелым дорогам. Папа так беспокоился о здоровье Лукреции, что «каждый день и каждый час хотел знать о ее передвижении. Она должна была собственноручно писать ему из каждого населенного пункта и сообщать о своем здоровье, и это подтверждает то, о чем я уже докладывал Вашей Светлости: Его Святейшество любит ее более всех остальных своих детей…».

В Урбино они прибыли 18-го. В двух милях от Губбио их приветствовала Елизавета, герцогиня Урбино, которую Лукреция знала в бытность свою герцогиней Пезаро. Они приехали к дворцу при свете факелов. Повсюду были гербы папы, короля Франции, Борджиа и Эсте, да и собственный герб Лукреции. В Урбино Лукреция и все Эсте поселились в великолепном герцогском дворце Монтефельтро, а герцог Гвидобальдо с герцогиней остановились вне города.

Елизавета Гонзага да Монтефельтро, герцогиня Урбино (1471–1520), считается одной из самых знаменитых женщин своего времени. Она приходилась сестрой Франческо Гонзага и невесткой Изабелле д'Эсте, с которой, кстати, была очень дружна. Елизавету восхваляли за святое терпение: она терпела брак с Гвидобальдо, импотентом и инвалидом. Муж страдал от болезни, которую называли «подагрой», на самом деле это, скорее всего, был ревматоидный артрит, деформировавший его тело с юного возраста. По свидетельству архивиста Луцио, несмотря на импотенцию (это держали в секрете до 1502 года), Гвидобальдо был постоянно эротически возбужден, так что Елизавета каждый день боялась, что у мужа произойдет рецидив болезни. Елизавета являлась героиней романа «Придворный», в котором описывался ученый симпозиум при ее дворе, проходивший предположительно в 1507 году в течение четырех дней. Ее, как всегда, сопровождала верная компаньонка, остроумная, веселая Эмилия Пио, дочь Марко Пио из Капри, вышедшая замуж за незаконного брата Гвидобальдо.

У Елизаветы Гонзага было мало причин любить Бор-джиа, как из-за отношения Александра к Гвидобальдо, капитана в войне Орсини (он отказал ему в выкупе и оставил его томиться в неволе), а также из-за возмутительного поведения Чезаре, который год назад похитил одну из ее протеже, Доротею Малатеста, жену Джованни Баттиста Каррачьоло. неаполитанского капитана инфантерии в Венеции. Инцидент получил скандальную известность. Двадцатитрехлетняя Доротея, законная дочь Роберто Малатеста Римини, выросла при дворе Елизаветы в Урбино. Там ее брак оформлен был по доверенности. Она ехала под защитой венецианцев с вооруженным эскортом, предоставленным ей Чезаре, чтобы воссоединиться с мужем. Стоило компании проехать венецианскую территорию, как Доротею похитили. Все обвиняли Чезаре. Он же, как всегда, был высокомерен и делал вид, что совершено ни при чем, обвинял при этом одного из своих капитанов. Диего Рамиреса, который, по его словам, завел роман с Доротеей во время карнавала в Урбино. На Чезаре посыпались протестующие письма из Венеции, от папы, от короля Франции, даже от Франческо Гонзага. Чезаре, однако, не наказал Рамиреса, не вернул он и Доротею. Есть свидетельство, что он держал ее при себе. В конце декабря 1502 года Санудо доложил: «При герцоге, когда он уезжал из Имолы, была жена нашего капитана инфантерии». Эскапады Чезаре вряд ли помогли Лукреции наладить взаимоотношения с герцогиней Урбино. Елизавета, будучи подругой Изабеллы, отнюдь не обманывалась относительно Лукреции, а потому презирала свою невестку Борджиа.

Ферранте д'Эсте. по всей видимости, получил от Изабеллы выговор за то, что не описал подробно наряды Лукреции. В Урбино он поспешил исправить свою оплошность. Написал письмо, в котором в качестве оправдания заметил, что во время путешествия Лукреция не слишком часто меняла туалеты, но после бала во дворце, данного в ее честь герцогом и герцогиней, он может сообщить некоторые подробности. «Лукреция, — писал он, — появилась в платье из черного бархата, сшитом, должно быть, по ее собственному фасону. Сверху донизу по платью проходят золотые полосы. На шее небольшое жемчужное ожерелье. На голове чепец, также с золотыми полосками, и на лбу, под вуалью, бриллиант. На талии золотой пояс с большими шелковыми кистями, золотыми и белыми. Наряд ее произвел на меня столь сильное впечатление, что я решил тебе его описать». Когда она танцевала, за нею следовали два испанских шута, восклицавших: «Взгляните на эту знаменитую даму, как красиво ее лицо и как хорошо, как грациозно она танцует!»

Феррарские послы отметили исключительное гостеприимство, оказанное Лукреции Елизаветой и Гвидобальдо. Вскоре брат невесты грубо вытолкнет их из семейного рая. На сей раз они писали Ипполито, «поскольку нам известно, как сильно ты любишь нашу высокочтимую герцогиню, мы уверены, что тебе будет очень приятно услышать о ней все подробности. Спешим сообщить, что герцогиня здорова, путешествует в хорошем настроении, и если Ее Светлость устает от езды, на следующее утро она уже весела…»В тот же день написали они и длинное письмо Эрколе, в котором предположили день прибытия Лукреции в Феррару. Касательно того, преодолеют ли они последний отрезок пути от Болоньи по воде или по суше, то Лукреция заявила им, что решение зависит от папы. Хотя сама она предпочитает передвигаться по воде, «она полагается на Его Святейшество в любой мелочи, потому что послушна ему, поскольку по природе своей она почтительна и не хочет идти собственным путем, а следует пожеланиям и прислушивается к мнению людей, занимающих более высокое положение, чем она».