Читать книгу "Фронтовые будни артиллериста. С гаубицей от Сожа до Эльбы. 1941–1945 - Сергей Стопалов"

Когда выбрали место для батарей, уже наступил вечер, но отдыхать нам не пришлось. Подготовка огневых позиций – рытье окопов, строительство землянок и других инженерных сооружений, как и при наступлении «Багратион» в Белоруссии, – велась по ночам, а к утру от этих работ не должно было остаться и следа – все должно было быть тщательно замаскировано. На эту работу у нас ушло две ночи.

В первый же свободный день ребята пошли знакомиться с окружающей местностью. Осторожно подойдя к берегу Одера и осмотревшись вокруг, мы обнаружили на западном берегу реки плацдарм, занятый нашими войсками. Находился он под высоким обрывом и представлял собой полоску заболоченной земли шириной от пятидесяти до ста метров и длиной около километра. Из-за близости воды землянок не рыли, а вместо них были установлены палатки.

Вскоре нам стало известно, что пехотинцы, которых мы видели, входят в состав армянской дивизии, расположившейся в лесу недалеко от наших позиций.

Во время недавнего наступления армяне форсировали Одер и заняли населенный пункт в километре от реки. На железнодорожной станции ими была обнаружена цистерна со спиртом, возможно оставленная противником не без злого умысла. Естественно, что солдаты не могли пройти мимо. И вскоре среди наступающих началась повальная пьянка. А немцы, воспользовавшись этим, пошли в контратаку.

С обрыва буквально как горох посыпались немецкие солдаты. Это были подразделения гитлерюгенда – совсем еще мальчишек шестнадцати – семнадцати лет, одетых в новенькую военную форму. Артиллеристы с восточного берега сразу же отреагировали на наступление немцев беглым огнем, и атака была отбита. А на плацдарме в результате штыкового боя остались несколько убитых армян и более двух десятков погибших немцев.

Когда я вместе со старшиной на лодке привез на НП, находящийся на плацдарме, обед, они все еще лежали ничем не прикрытые. Тяжело было смотреть на трупы этих мальчишек.

После завершения оборудования огневых позиций на нашем участке было тихо. Но вот бездельничать нам не пришлось. Вскоре разведка доложила, что на том берегу к обрыву приближается группа противника, и командир дивизиона скомандовал открыть огонь. Нескольких выстрелов оказалось достаточно, и немцы отошли, а мы продолжили общение с армянами.

Недалеко от своих землянок они расчистили большую площадку и с обеих сторон установили примитивные ворота. На поле находились две команды человек по десять, и все как угорелые носились за настоящим мячом. А он летал над полем, как птица, и игроки били по нему ногами и головами. За все время фронтовой жизни я впервые видел подобную картину: на фронте играли в футбол.

Потом мы с армянами сидели возле костра и обсуждали положение на нашем участке фронта. Чувствовалось, что нас ждет что-то необыкновенное. От Одера до Берлина в этом месте было менее 80 километров. Подготовка к главному наступлению войны шла быстрыми темпами. Мы это видели и понимали. А некоторые статистические данные стали известны только из воспоминаний Г. К. Жукова.

При разработке Берлинской операции командующий фронтом и командиры соединений прорабатывали варианты наступления, направленного на ошеломление и подавление противника. В процессе этой работы и родилось предложение ночной атаки с прожекторами. Решено было обрушить на немцев удар 16 апреля за два часа до рассвета. Зенитные прожекторы должны были внезапно осветить позиции противника и объекты атаки.

О предстоящей операции шоферов дивизиона предупредили лишь за несколько часов, в течение которых они должны были подготовить свои машины к маршу.

Ночью в полной темноте наш полк 122-мм гаубиц по понтонной переправе форсировал Одер, вышел на автостраду и занял место в войсковой колонне. Днем отсюда просматривалась вся приодерская местность. Но сейчас она была скрыта предутренним туманом.

Перед нами стояло множество машин с зенитными прожекторами, а рядом расположились танки и БТРы с пехотой.

Ровно в назначенное время в небо взлетели тысячи разноцветных ракет. По этому сигналу вспыхнули сто сорок прожекторов, расположенных на шоссе. И тотчас же началась артподготовка.

Раздался потрясающей силы грохот выстрелов и разрывов снарядов и мин. По статистическим данным, на линии главного удара было сосредоточено почти 15 тысяч орудий, да еще в воздухе гудели бомбардировщики. В течение только первого дня наступления артиллерией было сделано более миллиона выстрелов, на изготовление снарядов для которых потребовалось почти 100 тысяч тонн металла, а для их доставки на фронт две с половиной тысячи железнодорожных вагонов.

В течение тридцатиминутного артиллерийского огня противник не сделал ни единого выстрела, что свидетельствовало о его полной подавленности и разрушении системы обороны.

Потом началась следующая атака с прожекторами. Мы еще больше усилили огонь, а пехота и танки дружно бросились вперед, сопровождаемые огневым валом.

К рассвету первая оборонительная линия обороны противника была преодолена и начата атака второй линии.

Гитлеровские войска были буквально потоплены в море огня и металла. Сплошная стена пыли и дыма висела в воздухе, которую даже мощные лучи прожекторов не могли пробить. Но это нас не смущало. Мы упорно преодолевали сопротивление немцев и шли вперед, ежедневно продвигаясь в среднем на 8 километров, а на некоторых участках и на 10–12 километров.

Тяжелейшие бои за овладение Зееловскими высотами продолжались несколько дней, но прожекторы в них уже не применялись. В этот период наша бригада поддерживала 8-ю армию генерала Чуйкова, в состав которой входила и армянская дивизия. За эти дни я несколько раз встречал знакомых армян, и мы обменивались впечатлениями о проходящих боях. А вот в футбол они не играли. Было не до этого. Сейчас главное, что всех интересовало, – это успех прорыва к Берлину и окончание войны.

В конце апреля наш полк бросили на юго-запад. Мы вместе с некоторыми другими воинскими частями рассекали группировку противника, окруженную с юга 1-м Украинским, а с севера 1-м Белорусским фронтами. В это время основные бои шли на подступах к Берлину и в самом Берлине, а на нашем направлении было сравнительно тихо. Орудия батареи сделали лишь несколько выстрелов при форсировании реки Шпрее.

1 мая 1945 года мы встретили в небольшой деревне примерно в 30 километрах южнее Берлина. Далее боев уже не было. Больше всего нас радовали распустившиеся деревья, цветущие яблони и полевые цветы. Это наполняло наши души весенним ароматом, к которому примешивалось какое-то новое непривычное чувство победы.

Вечером 6 мая батарея остановилась в лесочке на небольшом холме. Машины загнали под деревья, а орудия, не закапывая, как уже бывало в последние дни, разместили в боевой готовности вдоль опушки. На западе хорошо был виден какой-то город, утопающий в бело-розовом тумане цветущих яблонь, а чуть дальше в лучах заходящего солнца искрилась голубая лента широкой реки.

Основная масса солдат ни сейчас – накануне победы, ни вообще во время войны не знала общей обстановки и весьма смутно представляла, где находится в данный момент. И в этот теплый майский вечер, не узнав новостей, солдаты разошлись и начали устраиваться на ночлег – ставили палатки или укладывались в кузове «Студебекера».