Читать книгу "Наука в поисках Бога - Карл Эдвард Саган"

Этот Бог — идол. Такой же коварный, злобный и дурной, как те идолы, с которыми пришлось бороться пророкам народа Израилева Перед нами Бог, который исторически занимает сторону белых поселенцев, изгоняет черных с их земли и отдает основную ее часть «избранному народу». Это Бог слезоточивого газа, резиновых пуль, шамбоков[24], застенков и смертных приговоров. Это бог, возвеличивающий гордецов и унижающий сирых и убогих, это полная противоположность библейскому Богу.

Как редко случается религии — особенно официальной религии — возглавить противостояние гражданским властям, когда совершается чудовищная несправедливость. Как часто религиозная верхушка занимает безопасную позицию и предпочитает выжидать, разглагольствовать об иной жизни, о том, чтобы не спешить, или о том, что религия в таких делах не участвует. При этом как часто официальная религия выступает с догматическими заявлениями по вопросам науки, фактическим вопросам, в которых она отчаянно рискует попасть впросак и оказаться опровергнутой грядущими открытиями.

Эту идею прекрасно обобщил Пьер-Симон маркиз де Лаплас, один из великих ученых постньютоновской эры и сторонник Французской революции. В своем «Изложении системы мира» 1796 г. он пишет: «Пусть не будет близка нам опасная максима, что иногда полезно вводить в заблуждение, обманывать и порабощать человечество ради его же блага»[25].

В этой лекции я попытался подробнее представить разные подходы — от химии мозга до стремления политической верхушки укрепить свою власть — к пониманию некоторых ключевых сторон религиозной веры. Из этого отнюдь не следует, что у религии нет никакой функции — или нет никакой полезной функции. Религия способна без всяких мистических уловок обеспечивать этические стандарты для взрослых, истории для детей, социальную организацию для юношества, церемонии и обряды, историю, литературу, музыку, утешение в горе, преемственность поколений и веру в будущее. Но есть много такого, чего она обеспечить не может.

Закончить я хотел бы цитатой из «Скептических эссе» (Skeptical Essays) Бертрана Рассела, опубликованных в 1928 г. Предупреждаю заранее: она в ироничном ключе.

Я хотел бы представить благосклонному вниманию читателя доктрину, которая может, боюсь, показаться крайне парадоксальной и противоречивой. Доктрина такова: не следует верить предположению, у которого нет никаких оснований считаться верным. Я, конечно, признаю, что в случае массового распространения этот взгляд полностью изменит нашу общественную жизнь и политический строй. А поскольку сейчас они безупречны, это довод не в его пользу.

Лекция восьмая

Преступления против творения

Традиция — это большая ценность, это квинтэссенция десятков или даже сотен тысяч человеческих поколений. Это дар предков. Но нельзя забывать, что традиция придумана людьми, причем с абсолютно утилитарной целью. Если же считать, что традицию породил некий склонный к нравоучениям бог, и воспринимать традиционные представления как полученные непосредственно из рук божества, то попытки нарушить условности и традиции будут казаться кощунством. Однако тогда, когда мир меняется слишком стремительно, выживание, на мой взгляд, может зависеть как раз от способности быстро меняться самим, приспосабливаясь к меняющимся обстоятельствам. И сейчас именно такие времена.

Давайте задумаемся о том, как обстояли дела раньше. Представим наших предков — крохотное, постоянно кочующее племя охотников-собирателей. Перемен в их жизни явно хватало. Последний ледниковый период, случившийся 10–20 тысяч лет назад, наверняка доставил немало хлопот. Были и засухи, и незнакомые звери, неожиданно мигрирующие в их края. Без перемен никуда. Однако в общем и целом происходили эти перемены крайне медленно. В частности, как свидетельствуют палеоантропологические находки в Восточной Африке, один и тот же способ обтесывания камня для изготовления наконечников копий и стрел сохранялся десятки или сотни тысяч лет.

В таком обществе внешние перемены — относительно сроков смены одного поколения другим — шли медленно. В те времена житейская мудрость, родительские наставления имели подлинную ценность, которая сохранялась на века. Растущие дети, разумеется, активно впитывали эти традиции, содержащие квинтэссенцию знаний и опыта предыдущих поколений, которые проходили постоянную проверку временем и неизменно ее выдерживали. Предков почитали небезосновательно. Для потомков они были героями, поскольку несли им мудрость, способную сохранить жизнь и спасти племя.

А теперь сравним с другой действительностью, в которой внешние перемены — социальные, биологические, климатические, самые разные — происходят быстро с точки зрения смены поколений. Мудрость предков может в изменившихся условиях оказаться непригодной. Усвоенное и внушенное в детстве может утратить актуальность. Возникает конфликт поколений, причем не только между поколениями, но и внутри одного поколения, поскольку одна его часть, которая руководствуется усвоенным 20 лет назад, не может поладить с другой частью, которая пытается решать насущные проблемы иначе. Так что, на мой взгляд, в этих двух условиях — когда перемены происходят медленнее смены поколений и когда они происходят быстрее — образ мышления разнится. Разнятся стратегии выживания. И я готов предположить, что в истории человеческого рода еще не было момента, сравнимого с нашим по количеству происходящих перемен. Можно даже утверждать, что во многих отношениях и в дальнейшем не предвидится периода настолько стремительных перемен, как в нашем поколении.

Возьмем, например, транспорт и средства сообщения. Каких-нибудь пару веков назад самым быстрым средством передвижения была лошадь. Сейчас пальма первенства принадлежит, по существу, межконтинентальной баллистической ракете. Это скачок в скорости от десятков километров в час до десятков километров в секунду. То есть скачок очень существенный. В средствах сообщения несколько столетий назад скорость передачи информации — если не брать редко используемые семафоры и дымовые сигналы — тоже равнялась скорости движения лошади. Сегодня скорость передачи информации идентична скорости света, выше которой просто не существует. Это скачок с десятков километров в час до 300 000 километров в секунду. Превзойти эту скорость не удастся уже никогда.

Соответственно, когда наивысшая скорость передачи сообщения возрастает со скорости лошади или каравеллы до скорости света, мир меняется кардинально. Скорость света означает, что мы можем поговорить — напрямую, в реальном времени — с кем угодно на Земле и даже на Луне. Или возьмем медицину. Несколько столетий назад большинство детей, рожденных в величайших домах Европы, умирало в нежном возрасте. А ведь врачебную помощь они получали по самому высшему для своего времени разряду. Сегодня даже среди довольно бедных слоев населения младенческая смертность в ряде стран разительно ниже, чем во дворцах коронованных особ XVII в. Не забудем и о появление надежных и недорогих средств контроля рождаемости, что вызвало мгновенный переворот в человеческих отношениях и особенно в том, что касается положения женщин. Все это — события совсем недавнего времени, а кроме них можно вспомнить еще множество примеров, когда меняются не просто технические особенности быта, но и наше представление о себе в этом мире. Это очень серьезные перемены, ведущие к тому, что мудрость и знания, скажем VI в. до н.э., утратят актуальность. Могут утратить, а могут и нет. И поэтому, в том числе по этой причине — в первую очередь по этой причине, мудрость может заключаться не в слепом следовании древним заповедям, а в энергичном, скептическом и творческом исследовании широкого спектра альтернатив.