Читать книгу "Танцуя с тигром - Лили Райт"

Они вышли на крышу. Он подвел ее к краю. Яркие звезды были разбросаны, как бриллианты на черном небесном ковре. Над далеким собором в легком тумане светились два синих креста. Воздух был мягким, как кожа. Внизу на булыжной мостовой толкались автомобили. Незаконность этой связи только заводила ее сильнее, как это и бывает с плохими вещами. Существовало столько причин, почему это должно было произойти.

Ее мать была мертва. Ее жених изменил ей. Симпатичный художник у zócalo считал ее и ее отца глупыми американцами.

Она жила в городе масок.

Никто не обращал на нее внимания.

Она была не Анной Рэмси. Она была Анной Букман.

Некому было спасти ее. И спасать себя ей было не для кого.

Ей были нужны ключи, чтобы попасть в его молельню. Ей была нужна посмертная маска.

Его движение было быстрым и неожиданным. Он обнял ее за талию, привлек к себе и поцеловал. Его рука скользнула к ней под блузку. Анна почувствовала, как затвердели соски.

– Могу я доверять тебе? – спросил он.

– Я собиралась спросить тебя о том же.

Он нежно провел ногтями по ее спине. Ее руки скользнули по его бедрам в поисках карманов с ключами. Ничего. Уронив руку на ключицу, она коснулась Святого Антония, покровителя путешественников. Покровителя заблудших людей и потерянных вещей. И подумала: «Я напишу книгу этого человека. Я ворвусь в его молельню».

Когда они спустились с чердака, Томас исчез за вращающейся дверью с надписью CABALLEROS. Анна никак не могла найти их столик, пока несколько раз не обошла весь ресторан по кругу и наконец не узнала его пальто. Она села, выпила воды, подождала, когда все вокруг станет на свои места. Постучала пальцем по бокалу. Последние капли мескаля. На языке никакого привкуса. Она сунула руку в карман пальто Томаса и достала связку ключей. Действуя наугад, она сняла с кольца универсальный ключ. Он идеально уместился в ее ладони, и она успела изучить его, думая, какую же дверь он мог отпирать.

20

Садовник

В последний день, когда девушка из магазина канцелярских товаров была с ним, Хьюго снял с нее одежду, отрезал прядь волос и положил в свой кошелек. Он жадно смотрел на ее наготу, словно ища, что еще можно взять. Он разочаровал ее. Он не ушел от жены. Он не отомстил за нее отцу. Он не нашел ни Педро, ни маску. Каждая сюжетная линия этой истории кончалась провалом.

Она спросила его:

– A dónde vas a comprar tu papel?[169]

– Мне больше не нужно никому писать.

– Однажды ты зайдешь в магазин и здесь будет девушка в желтом платье, похожая на меня.

– Никто не похож на тебя. Я приеду в Веракрус и найду тебя.

– Я уезжаю сегодня.

– Я выкуплю тебя обратно.

– Как?

– Я буду покупать бумагу в Веракрусе. Я приеду туда через месяц.

– Я буду ненавидеть тебя каждый день, пока ты не приедешь, – сказала она, и в глазах ее он увидел твердость обсидиана. – Если ты не приедешь, ты станешь для меня чужим и я забуду, как выглядит твое лицо. Я позволю отцу подглядывать за мной в дверную щель, а однажды разрешу ему войти.

Хьюго с силой схватил ее за бедро в надежде оставить на нем свой след, чтобы каждый мужчина мог его узнать.

– Ты стала такой серьезной, моя маленькая школьница. Видишь, как книги портят красивых женщин. Твой отец не таков, как ты о нем говоришь, но я польщен, что ты потрудилась приукрасить. No te preocupes[170]. Через месяц я приеду в Веракрус, и из моих карманов будут литься реки золотых монет. Господь улыбнется нам. Я принесу для тебя великую жертву.

– Что ты знаешь о Господе?

– Ничего, но я учусь. – Хьюго не знал, что он сам имеет в виду под этими словами. Ему просто нравилось, как это звучало.

Следующим утром Хьюго стоял на автобусной остановке недалеко от дома девушки. Небо было чистое, ясное, машины проносились мимо, неся в город заряженных кофе и адреналином пассажиров, которые ежедневно совершали эту поездку из пригорода. Семейный автомобиль, только с мойки, был припаркован на улице. Это был импортный кроссовер с тонированными стеклами, такой, как предпочитают политики-коррупционеры. Было довольно странно, что настолько обеспеченный мужчина позволял своей дочери работать в магазине канцелярских товаров. Хьюго ковырнул кочку носком ботинка. Он никогда не видел ее отца и волновался, не ровесники ли они.

Передняя дверь распахнулась. Мать, приземистая и широкая, как трюфель, грузно села в машину. Затем появились отец с дочерью. Девушка была в желтом платье и кружевных перчатках. Она оделась для него. И хотя отец ничего не знал об их романе, Хьюго почувствовал, что она превратила свой отъезд в представление. Это моя семья. Мы одеты в дорогую одежду. Когда пара обходила автомобиль, исчезнув из поля зрения матери, отец поднял девушку и поцеловал ее в лоб. Она беспомощно помотала ногами в воздухе. Когда хватка мужчины ослабла, девушка спрыгнула на землю. Обезумевшим взглядом отец посмотрел на проезжавшие мимо автомобили, словно в поисках того, кто рискнул бы заступиться за нее. Этот поцелуй был вовсе не отцовским.

Отец был примерно одного с ним возраста. Они могли бы быть братьями.

Отец сел в автомобиль. Девушка наклонилась, чтобы завязать ленты на сандалиях. Ее лицо было красным от слез. Хьюго бросился к ней. Она подняла руку в перчатке. Стой. Когда Хьюго побежал еще быстрее, она быстро села в машину и захлопнула дверь. Кроссовер резко тронулся, обдав Хьюго дорожной пылью. Вокруг щебетали птицы. На деревьях наливались соком апельсины. Через пару часов в церкви пробьют колокола.

Хьюго упал на колени, в животе бурлило от горечи и ненависти к самому себе. Девушка не лгала ему. Он посмотрел на асфальт, который делила на две части желтая линия дорожной разметки. Ось времени. Туго натянутая проволока. Стрела. Хьюго долго смотрел на нее, пока не принял решение.

Он найдет девушку из магазина канцелярских товаров и женится на ней. Она не поступит в университет. Она будет готовить ему ужин и воспитывать его детей – столько, сколько пошлет Всевышний, и ее шкаф будет полон желтых платьев. Каждый день она будет надевать для него новое желтое платье, яркое, как восходящее солнце.

Хьюго встал на ноги. Мимо проносились машины, ослепляя блеском хрома и цветной краски. Светофор переключился. Движение замерло. Он шагнул вперед и застыл как вкопанный. Во второй машине, за треснувшим лобовым стеклом, он увидел лицо мужчины, которого знал с глубокого детства. Педро. Все тот же кретин, машет, черт побери, машет, хвастливо пританцовывая на своем сиденье, прикрывая лицо руками, как naco[171]. Хьюго бросился к нему. Ржавое корыто дерьма сорвалось с места. Хьюго успел добежать до машины, но дверь была заблокирована. Он ударил ногой по бамперу и почувствовал, как колотится сердце. Из носа хлынула кровь.