Читать книгу "Бояре Романовы и воцарение Михаила Феoдоровича - Платон Васенко"

В заключение наказ снова предписывал «всякими обычаи государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всея Россия бити челом и его, государя, умолять, чтоб он шел на свой царский престол, к Москве не мешкая».

Встреча Великого посольства у стен Ипатьевского монастыря

Второго марта 1613 года, отслушав торжественное молебствие, послы тронулись в путь, сопровождаемые напутствиями собора и многочисленных толп народа, провожавших их. Посольству сопутствовали московские святыни: весьма чтимый образ Пресвятой Богородицы, написания святого Петра митрополита, и святые иконы великих чудотворцев Петра, Алексия и Ионы, митрополитов и святителей Московских. Тринадцатого марта «в вечерню» посольство достигло Костромы, в которой пребывал тогда юный царь, и остановилось в пригородном селе, «Новоселки именуемо», откуда послало к Михаилу Федоровичу с просьбой указать срок приема его государем. «И государь царь и великий князь Михайло Федорович всея России нас пожаловал, велел нам быти у себя, государя, марта в четырнадцатый день», – доносили послы в Москву Земскому собору.

В Новоселках послы провели ночь, условившись с воеводами, архимандритами и прочими представителями Костромы о том, как организовать на другой день торжественное шествие в Ипатьевский монастырь для предстоящего «прошения на царство» Михаила Федоровича333.

II

Юному народному избраннику не было тогда еще полных семнадцати лет. Добрый и мягкий, ласковый и приветливый, царь Михаил Федорович Романов, излюбленный всей Русской землей, постоянно сохранял на своем привлекательном лице отпечаток какой-то меланхолии, печали. Это выражение явилось следствием многих невзгод и испытаний, выпавших на долю государя всея Руси в его нежном детстве и ранней молодости. Маленьким, четырех-пятилетним ребенком Михаил Федорович был лишен ласк и забот горячо любивших его отца и матери, мало того, он был сослан под строгий присмотр в Белоозеро и лишь через год был переведен в вотчину отца, село Клины Юрьево-Польского уезда, где опять-таки под надзором прожил до самой смерти Бориса Годунова. Лишь в 1605 году отец, отныне митрополит Филарет, мать, инокиня Марфа, и девяти-десятилетний сын свиделись друг с другом. С тех пор Михаил Федорович не разлучался со своей матерью. Но отец был захвачен в Тушинский плен в 1608 году и попал в Москву, где в то время находились его бывшая жена и сын, лишь в мае 1610 года. В сентябре же месяце этого года Ростовский митрополит Филарет отправился во главе великого посольства под Смоленск, был там пленен в противность международным правам и обычаям и томился в далекой польской неволе.

Ипатьевский монастырь

Сам юный Михаил и мать его, инокиня Марфа, прожили два года в Москве и испытали там ужасы польской оккупации и кремлевской осады. Поляки, вероятно, зорко следили за сыном митрополита Филарета и бывшей женой последнего, старицей Марфой: Жолкевский, конечно, пояснил своим соотечественникам, как они должны наблюдать за юношей, уже намечавшимся к избранию в цари русского народа. С очищением Москвы от поляков наступила для многих знатнейших боярских жен и детей радостная минута их освобождения. Михаил Федорович с матерью тоже получили свободу и отправились в свои костромские вотчины334.

При этом они посетили некоторые чтимые ими местные обители. Не преминула инокиня Марфа со своим любимым, единственным оставшимся к тому времени в живых сыном посетить монастырь Святого

Макария на Унже, где на месте келии, в которой, по преданию, пребывал тогда Михаил Федорович, впоследствии воздвигнута была церковь335.

Затем Михаил Федорович поселился в родовой вотчине своей матери, селе Домнине. Там в начале 1613 года избранник народный чуть было не погиб от рук врагов Руси, польских и литовских людей. Его спасли преданность и верность любимым боярам крестьянина села Домнина, незабвенного Ивана Сусанина. По преданиям, во многом подкрепляемым жалованной грамотой, данной в 1619 году царем Михаилом Федоровичем «по совету и прошенью матери» его, «государыни великия старицы иноки Марфы Ивановны», поляки стали допытываться у Сусанина, где его боярин. Сусанин послал к Михаилу Федоровичу предупредить о грозящей опасности, а сам вызвался проводить врагов к дому, где жил молодой его «государь». Вместо этого он завел «польских и литовских» людей в непроходимое, покрытое лесом болото. Когда враги увидели обман, они подвергли Ивана Сусанина «великим немерным пыткам». Самоотверженный крестьянин остался непреклонным, и обозленные поляки «замучили его до смерти», а сами погибли от холода и голода. Подвиг Сусанина и его беззаветная преданность спасли Михаила Федоровича и сослужили Русскому государству великую службу. За нее впоследствии царь наградил землей Богдана Сабинина, зятя скромного, но великого душой героя, и освободил его и его потомство от платежа каких бы то ни было податей и несения всяких государственных повинностей336. Царь Михаил Федорович, получив известие об угрожающей ему опасности, поспешил уехать в Кострому, где и поселился со своей матерью в Ипатьевском монастыре. Там и застало его великое посольство.

III

Настало утро четырнадцатого марта, знаменательного дня нашей истории. Устроили, как подобало важности момента, торжественную процессию. Духовенство облеклось в ризы, бояре «и вси пришедшие» с ними, «учредивше чины по достоянию и вземше честный крест» и святые иконы, принесенные из Москвы, «поидоша ко обители святыя Живоначальныя Троицы в Ипацкой монастырь»337. Близ монастыря на устье реки Костромы к посольству присоединились вышедшие крестным ходом костромичи «с женами и з детьми и поидоша вкупе в той же Ипацкой монастырь». В святой обители тогда «быша звоны великие для пришествия честных и чудотворных икон»338. На сретение крестному ходу вышли к вратам монастыря «государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, и с матерью своею, с великою старицею инокою Марфою Ивановною».

Великая старица была взволнована и растрогана. Ей припоминались давние, жестоко разбитые мечты о царствовании ее возлюбленного супруга, томившегося теперь в далеком и тяжком плену; она страшилась за судьбу нежно любимого и заботливо оберегаемого юного сына. Разорение государства, грозные враги, опустошавшие Русскую землю, участь последних государей и претендентов на престол – все это пугало и тревожило много пострадавшую на своем веку инокиню Марфу. Однако торжественность обстановки, толпа, охваченная одним порывом, принесение святых и чудотворных икон не могли не умилять и не трогать престарелую мать народного избранника. Чувства матери разделял и юный Михаил Федорович. Он также встревожен был участью отца и не решался вступить на престол в таких исключительно тяжелых обстоятельствах. Но его молодую и чуткую душу до слез волновали и потрясали вид всенародного множества готовых склониться перед ним русских людей и величественный крестный ход, направлявшийся к Ипатьевской обители.