Читать книгу "Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов - Жюль Верн"

К полудню бриз стал чуть слабее и потянул с юго-востока. Лоцман велел поставить топсели, но через два часа пришлось их убрать, так как ветер опять посвежел.

Мистер Фогг и молодая женщина, на свое счастье, не подверженные морской болезни, с аппетитом уплетали консервы и армейские галеты. Фикс, приглашенный разделить их трапезу, был вынужден согласиться, зная, что людские желудки также необходимо загружать, как и трюмы судов. Но это его раздражало! Путешествовать за счет этого человека, питаться из его запасов – он находил, что это не совсем честно. И тем не менее детектив ел – правда, клевал понемножку, как воробей, но никуда не денешься… ел!

Тем не менее, покончив с обедом, он счел необходимым отозвать мистера Фогга в сторонку, чтобы сказать ему:

– Сударь…

Ох, это учтивое обращение чуть не застряло у него в горле, он еле удерживался, чтобы не ухватить «сударя» за шиворот!

– Сударь, вы были очень любезны, предложив мне место на своем судне. Но хотя мои средства не позволяют мне тратиться с таким размахом, как вы, я готов заплатить свою долю…

– Не будем говорить об этом, сударь, – отвечал мистер Фогг.

– Но право же, я хочу…

– Нет, сударь, – отрезал Фогг не допускающим возражений тоном. – Это предусмотрено моей сметой расходов!

Фикс отвесил поклон молча – у него даже дыхание перехватило. Затем он отошел, устроился в гамаке на носу шхуны и за весь день не произнес более ни слова.

Между тем судно быстро неслось вперед. Джон Бэнсби надеялся на лучшее. Он уже несколько раз заверил мистера Фогга, что они успеют в Шанхай к желаемому сроку. Джентльмен отвечал, что он на это и рассчитывает. К тому же экипаж старался, как мог. Обещанная награда воодушевила этих отважных парней. А следовательно, каждый шкот был натянут туже некуда! Ни один парус не болтался оттого, что плохо поставлен! Ни одного резкого заноса по вине рулевого! Даже на регате Королевского яхт-клуба шхуна не могла бы маневрировать изящнее и четче.

Вечером лоцман определил по лагу, что от Гонконга шхуна прошла путь в двести двадцать миль. Теперь Филеас Фогг мог надеяться, что по прибытии в Иокогаму ему не придется записывать в свой путевой дневник ни минуты опоздания. А стало быть, серьезная неудача, постигшая его впервые после отъезда из Лондона, по-видимому, не нанесет ему никакого ущерба.

За ночь и в первые предрассветные часы «Танкадера» миновала пролив Фо-Къен, отделяющий большой остров Формозу от китайского берега, и пересекла тропик Рака. Море в этом проливе очень опасно, там полно водоворотов, образуемых встречными течениями. Шхуну сильно трепало. Короткие беспорядочные волны замедляли ход, сбивая ее с пути. На палубе стало трудно удержаться на ногах.

С восходом солнца ветер задул еще крепче. Небо выглядело тревожно, словно предвещало недоброе. Да и барометр сулил близкую перемену погоды: на протяжении суток ртутный столбик капризно то опускался, то подскакивал. Уже и на взгляд море на юго-востоке вздымалось длинными валами, от них «пахло бурей». А накануне заходящее солнце утонуло в красном мареве, что клубилось на горизонте над фосфоресцирующим океаном.

Лоцман долго всматривался в небо, изучал эти зловещие приметы, что-то невнятно бормоча сквозь зубы. И вот наступила минута, когда он, оказавшись рядом со своим пассажиром, тихо спросил:

– Вашей милости можно говорить все?

– Все, – ответил Филеас Фогг.

– Так вот: надвигается шторм.

– С севера или с юга? – спокойно осведомился мистер Фогг.

– С юга. Вон там, смотрите, тайфун собирается!

– Он идет с юга, значит, нам по пути. В добрый час.

– Если вы так на это смотрите, мне больше нечего сказать! – промолвил лоцман.

Джон Бэнсби не обманулся в своих предчувствиях. В другое, менее суровое время года тайфун, по выражению одного известного метеоролога, разразился бы всего лишь светящимся фейерверком электрических разрядов, но в дни осеннего равноденствия можно было опасаться жестокой бури.

Лоцман принял меры предосторожности заранее. Приказал свернуть и закрепить все паруса и спустить реи на палубу шхуны. Стеньги были также опущены. Люки наглухо задраили. В трюм судна теперь не могла проникнуть ни одна капля воды. На фок-мачте в качестве штормового форстеньга-стакселя остался лишь треугольный парус из толстого полотна, способный удерживать шхуну кормой к ветру.

И они стали ждать.

Джон Бэнсби посоветовал своим пассажирам спуститься в каюту. Но оказаться узниками тесной, сотрясаемой волнами конурки, куда почти не попадает свежий воздух, – приятного мало. Ни мистер Фогг, ни миссис Ауда, ни даже Фикс не согласились уйти с палубы.

Около восьми на шхуну обрушился ливень со шквалистым ветром. «Танкадера», хоть парусом ей служил всего-навсего маленький клочок ткани, понеслась, словно перышко, подхваченное завывающим ураганом, ярость которого не описать. Уподобить стремительность этого взбесившегося ветра учетверенной скорости локомотива, несущегося на всех парах, значило бы лишь отчасти приблизиться к истине.

Весь день судно мчалось на север, влекомое чудовищными волнами, сохраняя, к счастью, ту же скорость, что они. Двадцать раз на него грозили обрушиться горы воды, встававшие за его кормой, но ловкий поворот штурвала, за которым стоял сам лоцман, каждый раз помогал судну увернуться от крушения. Временами пассажиров с ног до головы окатывало брызгами, но они воспринимали это философски. Фикс, тот, конечно, ворчал, но бесстрашная Ауда, не сводившая глаз со своего спутника, чье хладнокровие не могло ее не восхищать, показала себя достойной его: она пренебрегала бурей, свирепствовавшей совсем рядом. Что до Филеаса Фогга, при взгляде на него казалось, что и этот тайфун также предусмотрен программой его вояжа.

До сих пор «Танкадера» продолжала держать путь на север, однако к вечеру, как и следовало опасаться, ветер повернул на три румба и задул с северо-запада. Волны теперь хлестали шхуну в борт, качка началась жуткая. Море сотрясало суденышко так неистово, что впору прийти в ужас, если бы не знать, как надежно все его части пригнаны одна к другой.

С наступлением ночи буря разбушевалась еще пуще. Увидев, что ураган крепчает, а вокруг становится все темнее, Джон Бэнсби забеспокоился не на шутку. Не пора ли пристать к берегу? Он решил посовещаться со своим экипажем.

Поговорив с матросами, Джон Бэнсби обратился к мистеру Фоггу:

– Сдается мне, ваша милость, что нам бы лучше зайти в какой-нибудь из портов этого побережья.

– Я того же мнения, – отвечал Филеас Фогг.

– Вот как! – обронил лоцман. – И куда именно?

– Мне здесь известен только один порт, – спокойно сказал мистер Фогг.

– И это…

– Шанхай.

До лоцмана не сразу дошло, что означает такой ответ, сколько в нем непреклонного упорства. Несколько мгновений он ошарашенно молчал, потом воскликнул: