Читать книгу "Шок и трепет. Война в Ираке - Сергей Лойко"

31-летний Самер Махсин, двоюродный брат Али, хоронил их всех два дня, а потом вернулся на руины четырех близко стоявших домов их семьи в деревне Джиссер Диала на южной окраине Багдада, чтобы попытаться понять, как жить дальше.

Самер считает, что уцелел чудом, и до сих пор не верит в это. Он бродит по серым, пыльным руинам, время от времени поднимая какие-то не имеющие больше никакого смысла предметы, как, например, игрушечный грузовик или дохлую, полуобугленную курицу. Самер внимательно смотрит на них, оценивая, пригодятся ли они в дальнейшей жизни, и бросает назад — в кучи золы, битого кирпича и обломков мебели.

24 человека жили здесь, на окраине села, возле картофельного поля, в четырех лачугах. У них в доме даже не было оружия. Отец Али был таксистом, остальные — крестьяне. В живых остались десять. И очумевший и оглохший Самер благодарит Аллаха, что не успел жениться и обзавестись семьей.

За узким грязным каналом, окаймляющим деревню с внешней стороны, метрах в ста от бывших домов Али и Самера начинают бухать зенитные орудия. В небе отчетливо слышится звук самолета. Затем раздается оглушительный грохот, и земля содрогается под ногами. Совсем недалеко. За полем. Самолет улетает. Мы садимся в машину.

На окраине деревни две ободранные легковушки перегородили узкую деревенскую дорогу. Перед ними шесть или семь мужиков в длинных серых и коричневых рубахах с автоматами наперевес. Младшему — лет шестнадцать. Старшему — за семьдесят. В глазах ненависть, типа «мы из Кронштадта».

Передернули затворы. Дослали патрон в патронник. Все как полагается. Целятся в голову. Точнее, в лоб. Особенно усердствует тощий, как кочерга, седой дед. Дуло его «калаша» почти касается лба вышедшего из машины журналиста, а он все целится и целится, прикрыв один глаз. Вильгельм Телль хренов.

С предохранителя снял, сразу поставил на автоматический огонь, черный морщинистый палец на спуске, под треснутым ногтем — угольная шахта. Женщины в черном и девчонки в красном и зеленом стоят, замерев, в воротах дома и завороженно ждут, когда их мужчины начнут убивать неверных.

В это время гид-переводчик, который по-русски и по-английски говорит с большим трудом, проявил недюжинные познания в родном арабском и минут через пять все-таки дошел до ключевого слова — «русский». Это действительно многое объяснило. Мужики опустили автоматы. Злобный Вильгельм Телль вновь передернул затвор, и патрон с медного цвета гильзой и малинового цвета пулей вылетел из патронника и откатился к ногам журналиста.

В Багдаде во всем городе отключили электричество. Мининфо утверждает, что американцы использовали графитовую бомбу. Журналисты засуетились. На каждом балконе — заранее припасенный генератор. Снизу тягают канистры с бензином и маслом. Журналисты пытаются высчитать, сколько им придется жить в блокаде, и обмениваются опытом выживания. Один англичанин на полном серьезе уверяет, что привез с собой специальный фильтр, если пописать в него, то потом это можно будет пить, и вкус — как у содовой. Мининфо на таком же серьезе утверждает, что американцы в районе аэропорта окружены и сегодня ночью начнется штурм. Все-таки — кто кого будет штурмовать?

А в больнице города Хилла, что рядом с легендарным Вавилоном, в 100 км к югу от Багдада, на высокой железной койке, накрытой почти прозрачным одеялом из грубой шерсти, сидит очень красивая и очень несчастная молодая женщина Лейали Кобар. Обе ноги у нее перебиты осколками, и осколок же засел под лопаткой. Она держит в руках двухлетнюю крошку Бенин с перевязанной головой. Вторая дочка, трехлетняя Саджад, лежит на соседней кровати с осколочным ранением руки. Их привезли из деревни Эль-Амира, что в 5 километрах к югу от Хиллы.

В двадцать четыре года у Лейали шестеро детей, вернее, было шестеро до трех часов дня в понедельник, когда бомба разорвалась на улице, под окнами дома Лейали, как раз в тот момент, когда там играли четверо ее сыновей от 3 до 12 лет.

«Муж уехал в Багдад на заработки, — сиплым шепотом говорит она. — Что я ему скажу, когда он вернется. Дома нет. Детей нет. Жена не ходит».

Больница просто завалена раненными мирными жителями. За два дня бомбардировок авиацией союзников из четырех деревень вокруг Хиллы в город привезли более двухсот раненых, из которых 36 уже скончались, а сколько еще погибли на месте и до сих пор погребены под руинами? Гибли целыми семьями.

По дороге в Багдад то тут, то там видишь следы точечных ударов американских ракет. Вот дымятся три укрепления, и из почерневших пустот торчат искореженные остовы зенитных орудий. Вот на железнодорожном пути стоит полуразрушенная платформа с обуглившимися танками и двумя бронетранспортерами. Справа — в финиковом лесу — огромная серая воронка, вокруг которой разбросаны четыре перевернутых и сгоревших военных машины. На полпути к Багдаду вообще зрелище на заказ: ракета прямо на наших глазах попадает точно в зенитку, метрах в двухстах от дороги. Потрясающе. Нигде не видно американцев. Никакого контакта. А все взлетает на воздух, словно по расписанию.

Непонятно одно. Если они такие волшебники современной войны, откуда такое количество жертв среди мирных жителей?

«Я абсолютно убежден, что это делается не намеренно, — заявил “Новой газете” известный бывший обозреватель CNN, NBC и “National Geographic” Питер Арнетт, недавно уволенный из NBC за слишком откровенное и “непатриотичное” интервью, которое он дал на прошлой неделе иракскому телевидению. — США надеялись на бескровную войну, на быструю войну. США не хотят убивать гражданских лиц. Они хотят избавиться от Саддама Хусейна. Они хотят прийти, оккупировать Ирак и пользоваться поддержкой масс. Гибель мирных жителей — это следствие массированных бомбардировок и ракетных ударов. Будет больше бомбежек и больше ракетных обстрелов. И гражданские потери в таком большом городе неизбежны».

У Станислава Лема есть рассказ о планете, на которую все время падали метеориты, и в конце концов жители сумели приспособиться к этому небесному явлению — просто стали все очень быстро делать. Стали быстро жить.

В Багдаде, где опоздание на два часа на работу или на важную встречу считается нормой, жить быстро еще не научились, даже в условиях постоянно падающих бомб и ракет. А вот хоронить научились очень быстро…

В пятницу город опустел. По городу быстро разлетелась новость — американцы в аэропорту. Люди почти исчезли с улиц. Даже нищие и чистильщики ботинок. Редкие машины старались ехать быстро, не останавливаясь на светофорах. У многих из них были открыты багажники, из которых торчали какие-то поспешно собранные тюки. Машины, как правило, были битком набиты женщинами и детьми и направлялись на северо-запад, в Иорданию и Сирию.

Журналист попросил майндера остановить одну из таких машин, чтобы поговорить. «Нет, нельзя, — сказал тот. — Это дезертиры, предатели. Они бегут из страны».

«А что им делать? Погибать под бомбами или под перекрестным огнем во время штурма Багдада?» — спросил журналист.

«Да, — ответил гид. — Мы же остаемся».

Да, действительно, они остаются. Остаются в отеле «Палестина» под защитой журналистов. Уже и министерства их нет. И местных «железных феликсов» скоро сдадут в металлолом, а они все равно останутся, всех переживут и изберут себе нового президента. Из своих.