Читать книгу "Дезертиры с Острова Сокровищ - Александр Секацкий"

Увы, сказать, что, высадившись на континенте, воинство Аллаха встретило достойного соперника, никак нельзя. Достойный соперник появился несколько позднее, когда дезертиры с Острова Сокровищ стали консолидироваться в общины и собираться в племена. И этот процесс вызвал яростный отпор со стороны власть имущих – в отличие от непрерывных уступок и попыток заигрывания с армией Пророка. С бланкистами и другими нестяжателями борьба велась (да и сейчас ведется) нешуточная – только к «исправительным работам» приговариваются десятки тысяч человек в год. Этторе Габриэле, специальный уполномоченный ЕЭС «по борьбе с варварством и социальным нигилизмом», недавно заявил: «Мы должны сначала избавиться от нашего позора, и лишь тогда мы сможем противопоставить наши гуманистические ценности всем прочим формам радикализма». Ясно, что «позором» синьор Габриэле считает отнюдь не жизнь, проводимую в непрерывном шопинге и пользоприношении. И не раболепное поклонение теней, за которое снисходительно подбадривают в Эль-Синоре. Под «позором» он понимает свободный выбор тех, кто вернулся к чистоте вещей, слов и человеческих отношений. Вообще, обращает на себя внимание прямо-таки трогательное единодушие властей халифата и марионеточных европейских правительств в отношении борьбы с нестяжателями. И это не случайно.

* * *

По мнению бланкистов, погрязшая в вещизме и политкорректности Европа окончательно утратила гражданское общество. На смену ему пришло некое аморфное формирование, не соединенное никакими внутренними связями, кроме товарно-денежных отношений. Но в противоположность «дикому капитализму» прошлых веков и эти отношения полностью «одомашнены» – в них не осталось даже того творческого авантюризма, который вызывал невольное уважение критиков (включая Маркса) и мог быть сублимирован в достаточно решительные деяния. В своей основе это общество уже мертво; неудивительно, что индивиды, сохраняющие еще присутствие духа, покидают «овощехранилище», отбывая кто по направлению к Эль-Синору, кто на волю, за черту оседлости.

Беспомощность вещеглотов и их полномочных представителей, именующих себя политиками, превратилась в слишком привычную картину – в таких случаях иногда полезен свежий взгляд со стороны. В «Гирлянде желтых орхидей» есть любопытный рассказ Фаруха Мбалы, выходца из Сьерра-Леоне:

Родители привезли меня в Европу в 15 лет, и я сразу оказался в Париже. Что и говорить, я попал в мир чудес и диковинок: витрины, экраны, машины, тысячи непонятных мне вещей. Но не вещи и не картинки удивили меня больше всего. Больше всего удивили люди. Люди, которых я встречал на улицах, в кафе, в магазинах, в офисах… Я уже тогда поражался их бестолковости, пугливости – и никак не мог поверить, что это они построили величественные замки, основали университеты и напридумывали чуть ли не все, что способен придумать человеческий ум. Мне уже тогда казалось (а теперь я точно знаю), что те, придумавшие и создавшие, были совсем другими людьми, нисколько не похожими на этих. Эти просто пришли на все готовенькое и теперь не знают, что делать дальше. И я вдруг понял, что они такие же иммигранты, как и я, только хуже. Они могли бы стать законными правопреемниками покорителей мира, покоривших когда-то и науку, и нашу Африку, и, кажется, саму человеческую природу, но они промотали наследство своих отцов. Нельзя даже сказать, что они пользуются тем, что им досталось, – скорее как дети играют в игрушки: то в солдатиков, то в министров… на выборы ходят, словно взрослые, но если хорошенько прикрикнуть – захнычут.

Наверное, так же удивлялись пятьсот лет назад настоящие, великие европейцы Писарро и Фернандо Кортес, когда, высадившись в Америке, рассматривали грандиозные храмы, наполовину уже бывшие руинами. Рассматривали и не могли поверить, что встретившее их местное население могло иметь отношение к этим свидетельствам человеческого могущества. Вот и я, конкистадор из нищей Африки, с удивлением наблюдал, как аборигены робко прячутся среди своих руин – и трясутся от страха. Я понял, что трястись им осталось недолго.

Путь Мбалы можно назвать типичным. Освоившись в Париже и даже поучившись в Сорбонне, он принял ислам (тогда-то он и стал Фарухом), а еще через три года перебрался в Брюссель и ушел в джунгли. Там он обрел достойных товарищей. Сегодня Мбала больше не Фарух. Сегодня он Кшами, вождь племени ругов и член Совета вождей Бенилюкса.

* * *

Когда лет десять-двенадцать назад условная юная парижанка предпочитала очередного Саида очередному Жану, она делала это вполне безотчетно. Да и чем, каким соображением ratio можно мотивировать чувственный выбор? Ну разве что, как библейская жена Потифара, пытаясь объяснить неумолимость влечения к Иосифу, сказать те же, далекие от ratio слова: ибо я видела его силу. Живое естественно стремилось к живому, и лишь сникерснутые безошибочно выбирали друг друга. Они делали так, чтобы не дать себе засохнуть, и это у них получалось.

Нельзя не признать, что пополнение уммы осуществлялось за счет тех, кто не хотел окончательно терять присутствия духа. Тогда очаги нестяжательского сопротивления были еще разрозненными, но Бланк и его друзья в далеком Петербурге уже вовсю практиковали бытие-поперек. Это им предстояло увести прекрасных пленниц у заплывшего жиром евнуха Потифара, что бы там ни говорил Абдулла Насраф.

А еще через несколько лет племена вышли на тропу войны. Войны безоглядной, жизнерадостной, но отнюдь не лишенной ни жертв, ни жертвенности. Как изменилась печальная картина, когда пару лет назад flash-mobилизованные отряды Бланка, поддержанные многими коммунами и племенами (и десятками тысяч сочувствующих), провели грандиозную всемирную акцию под девизом «Выбрось последнюю покупку!». Входы в крупнейшие супермаркеты оказались буквально заваленными горами товаров, большинство из которых было даже не распаковано.

Как хороши были эти вдохновенные люди, швырявшие к ногам вещеглотов их жлобские фетиши со словами: «Кесарь, возьми свое кесарево!» Вполне в духе Пушкина – Изумруда можно было сказать, что здесь и сейчас, посредством кесарева сечения, родилась новая социальная общность. Авантюрное братство, полное жизни и возможностей бытия заново. Последователи Пророка наконец столкнулись с силой, истоки которой были им непонятны, а власть над душами очевидна. Некоторые простые истины, содержащиеся и в Библии, и в Коране и считавшиеся тяжкими заповедями, воплощались в жизнь легко и радостно. А что мог противопоставить Эль-Синор вознесенным, новым брахманам, непреложные добровольные запреты которых касались не отдельных видов пищи, а покупок вообще и денег как таковых? Ползучий джихад со вспышками точечного возмездия? Он годился лишь для запугивания марионеточных правительств и политкорректных избирателей. Дезертиров с Острова Сокровищ трудно было чего-то лишить, а уж пытаться соблазнить их порядком, спокойствием или благосостоянием было бы просто смешно.

Что же касается отказа служить ложным богам, тут уместно вспомнить, что говорила Парящая-над-Землей европейским бланкистам:

Настоящие боги потребительской цивилизации не обманывают тех, кто им верно служит. Они просто предлагают медный грош, и на эту пустышку почему-то покупаются тысячи и миллионы, покупаются целые народы. А ведь достаточно было бы лишь здраво оценить, взвесить то, что тебе предлагают. Когда-то давно жрецы Мельницы-Гидры пообещали: «Служите нам верно, и мы приведем вас в страну, где кока-коловые реки и поп-корновые берега!» И не обманули, в самом деле привели. Вот только оказалось, что больше ничего достойного внимания в этой земле обетованной и нет. Теперь мы обращаемся к каждому из продешевивших: не пей, братец, из этой реки, козленочком станешь. Но что-то случается с разумом тех, кто дорвался до потребительского рая. Пьют и закусывают, млея от удовольствия. И там, где была земля людей, простираются бескрайние пастбища шопинга, а на них пасутся бесчисленные стада двуногих. И каждому хватает колы, и поп-корн у них не кончается. Что тут скажешь: идиллическая картинка. Райское наслаждение.