Читать книгу "Роман Галицкий. Русский король - Галина Львовна Романова"

Недовольно сопел боярин Вышата, но что поделаешь, коли род невелик. Со свиным-то рылом не в калашный ряд! Уж и не рад он был вовсе, что поддался на уговоры дочери, когда слуга сказал, что Борис Семёныч занят, совсем было обрадовался - мол, не судьба. Сам себя уговорил потерпеть - дома-то не ждало его ничего, кроме печальных глаз Смеяны. И вот оно!

Отведал боярин Вышата мёду, поцокал языком - медок и впрямь был хорош.

- Ох-хо-хо, - вздохнул Борис Семёныч, - вот она жизнь-то как повернулась! Не думали, не гадали, нечаянно попали!

- Совсем худые времена настают, - поддакнул Вышата. - Куды от ентих угров деваться! Повсюду они! На торжище - они, в палатах княжьих - они, по улице пройдёшь - они. К соседу в гости взглянешь - и там сидят! Ровно мёдом им тут намазано!

- И не говори, - готовно кивал Борис Семёныч, сверля гостя пристальным взглядом и наливая по второй. - Жируют!

- А нашим людям простора не стало! Надысь слышал - баяли в ремесленной слободе, надо, мол, своего князя кликать. Надоели угры-то!

- Надоели! А ежели у нас князь из угров - тогда как! - мгновенно взвился Борис Семёныч. - Да и кто супротив них брешет? Голь перекатная! Мужичье! Нашему брату боярину они зла не делают. А на боярах искони земля держится!

- Не делают они, как же, - Вышата решил, что настал удобный случай. - На неделе видала дочерь моя, Смеяна, угров - шли конники, ворочались с полоном с битвы…

- Так то всем ведомо - от соседних князей призваны угры защищать нашу землю, чтоб неповадно было.

- Так-то оно так, да только в обозе видала моя Смеяна, ведашь ли, кого? Ярины твоей покойницы супруга! Заслава Сбыгневича!

Борис Семёныч помолчал, собирая на лбу морщины.

- Сбыгнев Константинича сынок? - молвил он наконец. - Не сгиб он?

- Видать, не сгиб! Смеянка подружкой у Ярины-то была, на свадьбе её песни пела. А тут увидала - ведут боярича пешим, как простого мужика. Так и свели молодца в поруб!

Оба боярина перекрестились. Один - с тревогой, другой - с осторожностью.

- Да, жаль молодца, - пожевал губами Борис Семёныч и хлебнул из чаши.

- Жаль, - подхватил Вышата. - Уж ты бы, по-родственному, похлопотал бы за него. Ведь дочери твоей покойной супруг! Ослобонить бы парня!

- Эка завернул - «ослобонить»! - проворчал Борис Семёныч, допивая чашу. - Али забыл, что Сбыгнев Константинич, отец его, со товарищи смуту на Галич навёл? Едва миром не порешили тогда, да утекли они вслед Роману волынскому. А чего теперь? Теперя поделом ему!

Он допил ковш, с силой грянул им об стол. Боярин Вышата вздрогнул.

- Так ведь не чужой тебе, - дрогнувшим голосом протянул он. - Дочери твоей покойной… Заступись…

- Эк разобрало тебя! - в сердцах пристукнул кулаком Борис Семёныч. - Сказано же - супротив угров вышел!.. Добро, добро, - проворчал он, косясь на расстроенное, ставшее похожим на бабье, лицо сотрапезника. - Похлопочу. А там - как выйдет!

Размякший Вышата едва не полез целоваться.

* * *

Сдержал слово Борис Семёныч, хотя и не сразу удалось ему задуманное. Но не зря боярами земля крепка, не зря галицкое боярство само способно дела вершить и даже полки водить, без княжьего догляда. Кому связку мехов, кому харалужыый[28]меч, кому просто мёду-браги нальёшь - уговорил он угорских воевод. Как за родственника, внёс за Заслава выкуп, и как-то днём разобрали сторожа верх поруба, выволокли боярича, и кузнец сбил с него цепь.

Борис Семёныч был крепко обижен и раздосадован на Заслава - за то, что не сумел уберечь Ярину, за то, что переметнулся на сторону противного Галичу князя, за то, что вместе с отцом и его знакомцами вверг землю в смуту, и за то, что сам оказался неожиданно добрым и помог парню. Потому и к порубу не пришёл, сказался нездоровым, и встречал Заслава один только боярин Вышата с отроками.

Насидевшись в душном тесном порубе, надышавшись смрадом немытых тел, после скудной кормёжки и плена, Заслав еле держался на ногах, и был словно в тумане. Послушно пошёл за Вышатой, послушно сел на коня и доехал до его усадьбы. Так же спокойно дал сводить себя в баню и только после, чисто вымытый, с подстриженной бородой, переодетый в старую хозяйскую рубаху, которая была, ему чересчур просторна на животе, но коротка в рукавах, когда сидел за столом и пил сбитень, только тогда почувствовал он, как оттаивает его душа.

Боярин Вышата, маленький, кругленький, раскрасневшийся, сидел рядом, коршуном следил, чтобы у гостя всего было вдоволь, и дрожащим голосом сказывал о житье-бытье Галича. Заслав слушал его вполуха и встрепенулся только, когда боярин внезапно умолк, - в горницу взошла Смеяна.

В строгости растил боярин дочь - днями не выглядывала Смеяна из светёлки. А тут вдруг переступила порог в новом сарафане, расшитом бисером, в скромном, но нарядном кокошнике и цветастом летнике[29], румяная и свежая, как весеннее утро. Не поднимая глаз, лебедем проплыла к столу, чинно поклонилась гостю:

- Добро пожаловать, Заслав Сбыгневич. Рады мы тебе. Будь гостем желанным!

Выпрямилась и таким взором обожгла, что уж на что Вышата не привык примечать девичьи мечты, а тут вдруг понял - из страха за жизнь боярича и от радости за его спасение родилась любовь. И только Заслав, хоть и ответил вежливо, ничего не разглядел на дне синих глаз Смеяны.

3

Правду молвил боярин Вышата на беседе у Бориса Семёныча - роптал народ. Не всем по нутру пришлись угры. Боярам что - как жили, так и жили в своих усадьбах, иногда заглядывали в вотчины, где пили меды, скакали на охоте, объезжали поля, судили и рядили смердов. Купцам тоже вроде бы везло - хоть и подняли пошлину на торговлю, хоть и выросли резы где в два, а где и в три раза, а всё же дышать можно.

Иное дело - простые галичане. Тем скоро надоели чужеземцы. Неужто, как в старые времена, не соберут они ополчение, не выйдут с воеводами в чисто поле сразиться за свою землю? Неужто совсем ослабли русские, что всё за них должны вершить иноземцы - и воевать, и суд судить, и землёй править? Постанывали мужики - начало лета, самая сенокосная пора, озими готовы поспеть, а их оторвали от земли, велят возить камень для нового костёла - строят в Галиче угры свой храм, своему богу хотят молиться. Согнали камнесечцев, древоделей, богомазов, поставили над ними немчина-строителя, чтобы на русской земле иноземец для иноземного бога возводил храм руками русских людей. Иные бояре довольно кивали - Судислав Бернатович и Володислав Витович так вообще говорили, что первыми пойдут на службу в новый храм, - а простой люд ворчал. На костёл гривны-то драли с простых людей!