Читать книгу "Спасти дракона - Кирилл Кащеев"

– Айт! – завопила она. – Он здесь! Где-то совсем близко!

– Где? – Глазищи кота широко распахнулись, он огляделся, точно ждал, что сейчас драконья туша проломит кроны деревьев и приземлится перед ним на тропу.

– Не знаю! Кажется… Туда! – Ирка побежала. Длинным скоком кот припустил за ней. Поредевшая стена деревьев раздалась…

– Что это? – ошеломленно выдохнула Ирка. Над полем колыхались похожие на жирафьи шеи стволы, покрытые длинным и густым, словно шерстяным, ворсом, только вместо головы они заканчивались крохотным в сравнении со стволом венчиком, а вместо туловища был туго перепутанный пучок корней. Корни непрерывно шевелились, будто ноги у сороконожки, пытались куда-то шагать, но между собой они переплелись так плотно, что пока одна «нога» направлялась в одну строну, другая вышагивала в другую. Ствол раскачивался на месте, то и дело натыкаясь на такие же качающиеся стволы. Ворс колыхался как опахала.

– Баранцы цветут, – равнодушно бросил кот. – Не видишь, что ли? – он указал лапой. Один из баранцов лежал на земле, туго стянутый ременной петлей. Корни брыкались и дергались, баранец пытался подняться, но двое навалившихся на него людей не давали ему пошевелиться. Тем временем третий работал огромными стригальскими ножницами – состриженный ворс пучками сыпался на расстеленную по земле мешковину. Среди густого ворса уже проглядывал голый ствол, розовенький, как поросеночек.

– Это что, шерсть? – приглядевшись, спросила Ирка.

– Мряу, – явно забавляясь ее удивлением, согласился кот. – Откуда, по-твоему, платки, варежки, шапки берутся?

– У нас – с баранов. И овец!

– А разница? – удивился кот. – Что бараниовец, что баранец…

– Овцы – животные! Ты что, не видел?

– Нет! – мотнул ушастой башкой кот. – Какое уважающее себя животное позволит его вот так стричь? Это что: к осени у баранца меж корней клубень завяжется – по вкусу совсем как ваша говядина! Нам обязательно в ту сторону? – спросил он, разглядывая крыши дальнего селения. – Чем меньше с людьми связываться, тем безопаснее.

– А спрашивать у кого? – огрызнулась Ирка. Она посмотрела на свой водный «компас». Вода в склянке успокоилась, прекратив метаться, будто она живое существо. Пульсация тоже прекратилась. Исходящее от воды свечение горело ровно и спокойно, а потом начало блекнуть, точно выдыхалось. – Надеюсь, это значит, что Айт где-то здесь… – пробормотала Ирка, пряча склянку обратно в сумку и направилась к стригалям. Те прекратили свое занятие и с любопытством уставились на путников. Только придавленный к земле баранец задергался энергичнее.

– Э… Гхм… Доброго здоровья, – откашлялась Ирка. – Не подскажете, есть тут в деревне… постоялый двор, что ли?

– И тебе не болеть, – озадаченно откликнулся вооруженный ножницами стригаль. – Постоялый – это как? Стоять там – а на что?

– Нет, я… Нам бы поесть с дороги, – смутилась Ирка.

– Так бы и говорила! – облегченно вздохнул стригаль. – А то двор какой-то… стоялый! То тебе в шинок, дивчина! Посередке села будет, не промахнешься. Да ты не боись, там только по вечерам наливают, а днем кормят и поят. У Пасюка с этим строго.

– Спасибо, – поблагодарила Ирка и двинулась по тропе в деревню.

– Сами-то куда путь держите? – прокричали ей вслед.

– Прохожие мы, – не оборачиваясь, муркнул кот.

– Не могу же я у случайных крестьян спрашивать, не пролетал ли тут царствующий змей, – пояснила Ирка. – А в шинок наверняка все новости стекаются, газет же у вас нет!

– Как это нет – мы что, дикие? – возмутился кот. – Другое дело, что подают их как раз в шинке.

Ирка даже удивиться не успела, вертя головой, чтоб ничего не упустить. Тын в этой деревне был совсем не такой, как у приграничников, – просто плетеный заборчик, пинком повалить можно. Ни сторожевой вышки, ни толковых ворот – лишь пара опорных столбов обозначала проход в деревню.

– Мирно живут? – шепотом предположила Ирка. – И хаты пожиже выглядят…

Вот именно что «пожиже». Вроде и крепкие, и добротные, видно, ни один год простоявшие на этом самом месте, но в отличие от свежеотстроенной после нашествия приграничной деревеньки глаз местные дома не радовали: ни росписи яркой, ни резных наличников. Только шинок был украшен деревянной вывеской с упитанной длиннохвостой крысой с кружкой в одной лапе и надкусанным окороком в другой. Ирка несмело ступила на двор.

– Ка-акой!

Зачем-то посаженный на цепь, у похожей на собачью будки дремал невероятно пушистый белый кролик. Потрясенная лохматостью и умильностью красавца, Ирка невольно потянулась к нему…

– Сдурела? – Кот с силой ткнулся ей в ноги. – Это сторожевой дасипус! Стоит ему тебя лизнуть – без драконьей крови не откачают!

Словно в подтверждение, пушистый красавец сладенько зевнул – с трепещущего в пасти язычка сорвалась черная капля и с шипением упала на землю, прожигая проплешину в изъеденной, как кислотой, траве.

– Ни фига себе: очень добрый кролик, зализывает насмерть! – обалдело пробормотала Ирка, направляясь ко входу в шинок. «Здесь другой мир, – точно заклятие повторяла она. – Здесь все по-другому, даже если кажется похожим. Никуда не лезь, ничего не трогай! Тем более теперь тебе есть с кем посоветоваться!»

– О, ранние гости! – протянул мужик за стойкой. Наверное, это и был Пасюк – на крысу он походил больше, чем благостный грызун с вывески. – Чего изволите?

– Позавтракать. – Ирка прикинула, чего б такого спросить попроще, чтоб себя не выдать. Не мюсли ж с йогуртом, честное слово! – Мне яичницу, а коту – молока.

– Ой-мяу! – когти кота впились Ирке в ногу. Физиономия шинкаря стала такой… будто Ирка попросила у него золоченых соловьиных язычков и «напиток Клеопатры» – жемчуг, растворенный в вине. – Мня-ааса нам, мяса! – завопил кот. – Ей – с кашей! Таки сдурела! – прошипел он. – Яйца с молоком в Змеевых Пещерах не каждый день едят!

Ирка сдавленно зашипела сквозь зубы. Нашла попроще, вот уж точно долго искала! Как можно забыть – Дина же, когда у нее жила, от яиц и молока с ума сходила, ничего ей больше не надо было!

– Я пошутила! – выпалила Ирка.

– Я посмеялся, – бросил в ответ шинкарь. – Когда в моем шинке пестрым котам молоко наливать начнут, тут-то и настанет рай в Ирии. Есть ячменная каша и баранчатина прошлого урожая.

– Еще попить и… газету, пожалуйста! – Ирка устроилась за покрытым рогожной скатертью деревянным столом у подслеповатого окошка – там было не так темно. Ее просьба никакой особой реакции не вызвала, значит, на сей раз она все сказала правильно.

– Эй ты, вылазь из погреба, хватит бездельничать! Кашу с мясом для паненки и газету! – проорал шинкарь в сторону приоткрытой задней двери. – И пошевеливайся там!

– Все ты! – зашипела Ирка на запрыгнувшего рядом с ней на лавку кота. – Чего молчишь, будто снова разговаривать разучился, – сам бы договаривался!