Читать книгу "Загадки и легенды русской истории - Сергей Казаков"

Исследования, проведенные в архивах авторами книги «Азовский флот и флотилии», позволили определить количество леса, израсходованного на постройку Азовского флота Петра I. Только для одного корабля требовалось 1400–1500 дубовых и сосновых стволов. Несложные арифметически подсчеты показывают, что на строительство 282 кораблей на донских верфях ушло 423 тысячи стволов дуба и сосны.

Русский писатель Иван Солоневич дал более емкую оценку «хозяйственной заботливости» Петра I: «Не забудем и того, что дубовые леса нынешней Воронежской губернии (и сосновые леса Донской области. — Авт.) были для азовского флота вырублены сплошь в количествах, далеко превосходящих любые флотские надобности. Миллионы бревен годами валялись потом по берегам и отмелям рек, область превращена в степь, а судоходство по Воронежу и Дону и до сих пор (в 30-е годы XX в. — Авт.) натыкается на остатки петровских деяний в виде дубовых стволов, 200 лет тому назад завязнувших в песчаном дне ныне степных рек». Как видно, царь Петр Алексеевич отметился в донской истории как создатель «рукотворных» степей. Подобное не удалось и самому Алексею Ермолову в его чеченской кампании XIX в. А если вы откроете 21-й том Словаря Брокгауза и Ефрона на 38-й странице, то сможете прочитать, что «разрушение берегов и обмеление Дона сказались особенно в период кораблестроения на Воронеже, когда были вырублены миллионы десятин леса для флота и для постройки и отопления вновь построенных городов на побережье Азовского моря».

Здесь не указано количество жизней, погубленных Петром при строительстве кораблей, гаваней и пристаней. Можно сказать только одно — все было загублено преступно и безвозвратно. Как и большинство других прожектов «московского дракона», как назвал Петра I Михаил Булгаков.

Глава 10.

ПУШЕЧНОЕ МЯСО ДЛЯ КОРОЛЯ ГЕОРГА

В историю Соединенных Штатов Америки 1775 г. вошел как начало борьбы за независимость. Эта борьба, в конечном итоге, завершилась подписанием в 1783 г. Версальского мирного договора, более известного как Парижский мир. В нем Англия признала независимость своих тринадцати североамериканских колоний и обязывалась «со всей возможной быстротой» эвакуировать из США свой экспедиционный корпус.

Вероятно, подавляющее большинство граждан современных Штатов не подозревают, что отцы-основатели их государства первоначально вовсе не горели желанием национальной независимости, полагая себя «добрыми подданными» его величества короля Георга III. Собравшиеся 10 мая 1775 г. в Филадельфии для участия во II Континентальном конгрессе делегаты тринадцати колоний были более озабочены последствиями экономических санкций, введенных против них «матерью-родиной» — Британской империей. В разгар работы конгресса стало известно, что отряд вермонтских ополченцев под названием «Mountain green boys» (парни зеленой горы) в порядке личной инициативы захватили в колонии Массачусетс королевский форт Тикондерога. Правда, победа была достигнута бескровно: форт охранялся тремя-четырьмя десятками солдат английской инвалидной команды. Делегаты конгресса отлично понимали, что за захват придется отвечать — выпад массачусетцев грозил войной.

Американцы приняли решение, достойное уважения: была образована армия, и 15 июня 1775 г. Континентальный конгресс единогласно избрал «генералом для командования всеми континентальными силами, уже имеющимися или которые будут созданы для защиты Американской Свободы», — эсквайра (джентльмена) из Вирджинии, плантатора Джорджа Вашингтона, положив ему 500 долларов в месяц жалованья и на расходы.

Английский король Георг III принял решение покарать бунтовщиков. Послушный его воле парламент отпустил средства, необходимые для сбора 50-тысячной армии. Однако вскоре выяснилось, что война непопулярна в английском обществе. Лучшие британские генералы и адмиралы наотрез отказались участвовать в братоубийственной войне — ведь подавляющее большинство жителей колоний составляли выходцы из Британии. Виги — группировка обуржуазившейся дворянской аристократии и крупной торгово-финансовой буржуазии, традиционная оппозиция королю в парламенте — выступили против военных действий за океаном.

В поисках военной силы Георг III, не отличавшийся высоким государственным умом (историки именуют его кратко, но емко — «тупой»), в сентябре 1775 г. обратился к российской императрице Екатерине II с просьбой… продать 20 тысяч казаков, «о воинском мастерстве которых наслышаны в Англии». При этом Георг III сравнивал сопротивление англичанам в Северной Америке с восстанием Пугачева, совсем недавно подавленным. Король допустил двойную глупость: своими войсками в России не торговали. Вдобавок, Екатерина еще не забыла, с каким смущением и беспокойством она успокаивала общественное мнение в своей империи и Европе в самый разгар пугачевских побед. Ответ Англии не заставил себя ждать — он был отослан в Лондон уже 23 сентября! Екатерина II не пожелала самолично составлять бумагу, с ее слов это сделал первенствующий министр (руководитель коллегии иностранных дел) граф Никита Иванович Панин.

Русский ответ, в котором, не скрывая иронии, указывалось на возможные неблагоприятные последствия «подобного соединения наших сил единственно для усмирения восстания, не поддержанного ни одной из иностранных держав», сильно возмутил короля Георга III. Между прочим, в личном письме одной из своих приятельниц Екатерина II дала едкую характеристику одному из самых невыдающихся английских королей: «Английский король — превосходный гражданин, добрый супруг, отец и брат. Такой человек не может остаться равнодушным к смерти сестры, хотя бы ничего не стоящей, и я готова держать пари, что потеря сестры причинит ему большее горе, нежели поражение его армии в Америке. Вы знаете — его прекрасные подданные тяготятся им, и даже часто»{65}. На что еще мог рассчитывать глава государства, чьи каперы захватывали в северных морях и на Атлантике русские торговые суда?

Переписка Лондона и Санкт-Петербурга стала известна Джорджу Вашингтону, и он успокоил американцев сообщением, что настойчивые просьбы короля Георга III «русской императрицей отвергаются с презрением». Американцы к тому времени уже успели обзавестись независимостью, соответствующую декларацию конгресс утвердил 4 июля 1776 г. Екатерина П показала политическую мудрость, не пожелав кровью своих подданных исправлять ошибки недальновидного Георга. К слову, летом 1779 г. в секретном докладе императрице от Коллегии иностранных дел с неприсущей дипломатам прямотой отмечалось, что «английские колонии в Америке превратились собственной виной правительства Британского в область независимую и самовластную»{66}. Теперь Лондон был обречен только на один вариант — военное содействие второстепенных держав в обмен на политические или финансовые «компенсации». В истории, однако, остался легендарный ответ Екатерины II, прочитавшей послание английского монарха: «Мои солдаты денег не едят».