Читать книгу "Чудо в пушистых перьях - Татьяна Полякова"

— Там сигнализация? — деловито осведомился Ряха.Выглядел он чрезвычайно решительно, а глаза горели дурным блеском. Тут до менядошло, что они задумали совершить кражу со взломом, и я торопливо заявила:

— Там дежурный.

— Справимся, — зловеще кивнул Ряха.

— Не надо, — замотала я головой. — Я схожу ивозьму инструменты и лекарства. — При последних словах я покосилась наВитьку, и сердце мое болезненно сжалось, но я смогла справиться с эмоциями,посоветовав себе относиться к Витьке как к очень большой собаке. Кстати, иопределенное сходство есть, но тут в голову мне пришла крайне неприятная мысль:со всеми этими волнениями я забыла, зачем пришла к Груне, а сейчас вспомнила.Что, если мои недруги поджидают меня возле поликлиники? Я поежилась ипопыталась смотреть на жизнь с оптимизмом. Не получилось. Поэтому я робкопредложила Ряхе:

— Давай в поликлинику ты сходишь, обратишься кдежурной, а я ей позвоню. — Ряха не стал спрашивать, почему так лучше, имолча протянул мне телефон. Дежурила Татьяна, а разбудить ее можно только спятой попытки, что я и сделала, после чего наврала с три короба про срочнуюоперацию и сообщила, что сейчас подъедет молодой человек… сразу же возниклапроблема: неизвестно, что там у Витьки, то есть что мне может понадобиться.Особо не мудрствуя, я перечислила все, что смогла вспомнить. Хорошо, чтоТатьяна спросонья соображала плохо, да и вообще по жизни сильно тормозит.

— Присылай своего парня, — зевнув, сказала она иотключилась.

Мы как раз подъехали к поликлинике, я втолковала Ряхе, кудапройти и где позвонить. Он ушел, а я стала ждать, то есть Ряху ждали все, ноГруня с Витькой просто его ждали, а я ждала, что из этого выйдет, появятсямордастые или нет? Время шло, а никто не появлялся.

— Чего он так долго? — подала голос Груня, а яподумала: «Может, зря мы его ждем… может, он уже того… как Шляпа?»

Но тут Ряха появился, причем с моей сумкой, с которой яобычно езжу по вызовам.

— Куда теперь? — спросил он, садясь за руль.Вопрос адресовался Витьке, и они начали обсуждать: есть ли для них в городебезопасное место на сегодняшний день, и вскоре пришли к выводу, что такогоместа нет.

Это меня здорово огорчило. Время шло, кровотечение у Витькивроде прекратилось, и сам он выглядел совсем неплохо, только громко скрипелзубами, но в таком деле наверняка ничего не скажешь, так что я предпочла быпоторопиться, если уж выходит, что помогать ему придется мне.

— Можно к кому-нибудь из девчонок, — робко предложилаГруня, с каждым мгновением заметно бледнея, так что уже не только догнала вбледности Витьку, но даже успела перегнать. И это тоже здорово тревожило меня —как бы вместо одного пациента не обнаружилось сразу два.

Груниных подруг отмели сразу. Витька сказал, что у родни иподруг его будут искать первым делом, а Витька, должно быть, знал, что говорит.Ряха уже третий раз объезжал скверик, а дельных предложений не поступало.

— Можно в дворницкую, — брякнула я, и всепосмотрели на меня, как на чокнутую, а я принялись торопливо объяснять:

— Там места много, есть электричество, вода, и даже газесть, проблем не возникнет. Папа медитирует, а Михалыч наверняка уже напился,так что даже не поймет, зачем мы приезжали.

Все трое смотрели на меня с растерянностью на лицах. Яназвала адрес, и Ряха направил машину в нужную сторону.

Я оказалась права, папа вовсю общался со вселенским разумом,не подавая признаков жизни, Михалыч в своем углу громко храпел. Рядом с нимприткнулся мужичок в клетчатой рубашке, судя по всему, тоже без сознания. Дверьв дворницкую была открыта, и даже свет горел. Витька самостоятельно добрался донар в углу, правда, Груня поддерживала его под локоть. Ряха решил отогнать джипподальше, чтоб не мозолил глаза. А я с тоской и отчаянием начала готовиться космотру больного, вымыла руки, натянула перчатки и разложила инструменты.Витька, при виде моих приготовлений, сделался зеленым, а Груня, испуганнотараща глаза, начала шмыгать носом.

— Может, все-таки в больницу? — робко предложилая. Витька отчаянно замотал головой, а я стала его утешать:

— Вдруг пули в тебе и нет вовсе, вдруг она кудаулетела…

— Сидит, зараза, — вздохнул Витек, — я еечувствую. Вот Тут-5 прямо в брюхе.

Я тяжко вздохнула, разрезала рубашку и принялась промыватьрану.

— Где чувствуешь? — спросила я испуганно.

— Чего?

— Пулю, естественно.

— Вот тут, — ткнул Витька пальцем себе в пупок, ая сильно засомневалась, потому что пупок выглядел прекрасно, не похоже было,чтоб его что-то тревожило.

Через пять минут я с облегчением вздохнула, потому чтовыяснилось, что Витька с перепугу здорово преувеличивал — никакой пули в немнет, ни в пупке, ни в другом месте, улетела пуля в неизвестном направлении,слегка задев Витькин упитанный бок, содрала кожу, мягкие ткани, ну и жир, само собой.Хотя крови из Витьки вылилось предостаточно, но главное, что ни о какойоперации речи не шло. Я так воодушевилась, что минут за пятнадцать смоглазаштопать Витьку, предварительно сделав ему укол. Обработать рану и наложитьшвы для меня вещь пустяковая, я даже запела на радостях, что все так расчудеснообошлось, и тут вторично обратила внимание на Витькин пупок, то есть не на сампупок, а на пространство, находящееся чуть ниже. По первому-то разу, когда ядумала только о пуле, я на его татуировку даже не взглянула, а теперьзаинтересовалась. Внизу живота, возле известного места, полукругом быловыколото слово из трех букв. Буквы были большими, украшенными гирляндами изцветов и бабочек. Я смотрела на все это с некоторым недоумением, Витька,заметно повеселевший после обезболивающего укола, хмуро крякнул и сделалпопытку чем-нибудь прикрыть причинное место. Я вспомнила слова Груни о том, чтоВитька наколки стесняется, оттого штаны снимает исключительно впотьмах. Мне б,конечно, отвести взгляд, но буковки были так затейливо украшены, а я от природылюбопытна, оттого и хотела рассмотреть, что там к чему, я имею в виду рисунок.Витька вдруг резко сменил окраску с бледно-зеленого до багрового и началторопливо натягивать штаны, а я, сообразив, что он может решить, что интересмой вызван не гирляндой цветов, а его дтоинствами, хотела втолковать дурню, чтосуетится он напрасно, мне его добро без надобности, ну и сказала:

— Интересно…

— Чего тебе интересно? — стал он вредничать.

— Наколка, естественно. Это ты сам додумался илиподсказал кто?

— Сам.