Читать книгу "Когда приходит любовь - Мариса де лос Сантос"

Пока Клэр все это себе воображала, ее отец взял еще одно лакомство с подноса, разрезал его на две части, половинку положил на тарелку Корнелии, а вторую сунул в рот. Корнелия подняла свой кусочек — маленькое красивое пирожное с алой начинкой из пасты — и спросила:

— Теперь расскажи нам, Клэр, почему оно такое пурпурное?

Сцена с их участием тут же померкла. Корнелия была такой милой. Она заслуживала лучшего мужа, чем отец. Клэр вздохнула, и картинка исчезла.

Глава 15

Корнелия

Они все-таки сходили на световое шоу. Клэр и Тео. Они немного побродили по магазинам, немного поговорили, а потом, когда они ели пиццу, Клэр неожиданно спросила:

— Ты знаешь про бронзового орла? Большого бронзового орла между обувным отделом и ювелирным? — Тео подумал, а потом неожиданно спросил:

— В «Лорд Тейлор»? — Хотя я была уверена, что он там никогда не был, поскольку Тео не живет в Филадельфии, не любит ходить по магазинам и утверждает, что на большие магазины у него аллергия — причем буквальная, а не метафорическая. Я несколько раз слышала, как он говорил об этом, вернее, мямлил извиняющимся тоном, когда отказывался от предложения зайти именно в такой магазин. Он ссылался на вентиляцию и чистящие жидкости. Другие люди, как ни странно, легко принимали его объяснения, видимо, вспоминая, что он врач, или просто обезоруженные его способностью к обезоруживанию. Хотя я должна признать, что Тео не использует свою способность обезоруживать часто в отличие от большинства людей.

Тем не менее, несмотря на его «невежество» относительно больших магазинов, он спросил: «В «Лорд Тейлор»?» И Клэр ответила:

— Да. Как раз с правой стороны от орла там самое лучшее место. Если вы сядете ближе, у вас будет болеть шея, а если дальше, на вас могут наступить люди, которые пришли покупать шляпы и шарфы.

И они пошли. Уселись на мраморный пол справа от бронзового орла и смотрели световое шоу, которое проводилось в той или иной форме с 1955 года. Иногда думают, что в наше время детей, имеющих доступ к самому разному кино, видео и компьютерным играм, не сможет заворожить органная музыка, световые щелкунчики и волшебницы, но это не так. Они смотрят как завороженные.

— Ее это шоу изумило? — спросила я у Тео.

Мы сидели на моем диване, служащем Тео постелью. Клэр спала в моей комнате.

И он ответил:

— Да, это точное определение ее состояния.

Мне его слова показались хорошей новостью, и я почувствовала облегчение и надежду. И я стала говорить Тео о гибкости детской психики, но меня вдруг остановило выражение его лица, которое скорее говорило о беспокойстве и удивлении.

— В чем дело? — спросила я.

— Я рассматривал все это по-другому, — сказал он.

— И как ты это рассматривал? — нервно поинтересовалась я.

— Ты в курсе, что Клэр бывала на этом шоу каждый год? Когда она сегодня попросила меня пойти с ней, я подумал: ей одиннадцать, сейчас канун Рождества, мать ее неизвестно где, и она хочет пойти на шоу, на которое ходила с ней каждый год. Я почти сказал «нет», — признался Тео, и вид у него был такой, будто он пожалел, что не сказал «нет».

— Ты не мог сказать «нет», — утешила я его.

— Не мог. И только потому не сказал. Но когда мы там сидели, среди счастливых семей, и ждали, когда шоу начнется, я не мог ни о чем думать, кроме: «С чего ты взяла, что ты такая храбрая? И во что это тебе обойдется?»

— Ох, — выдохнула я. Затем добавила: — Уверена, что ты прав. Уверена, что это было чересчур. — И, как потом выяснилось, он действительно был прав. Разумеется, он был прав. Но прежде чем я расскажу, что из всего этого вышло и что случилось в результате, я хочу рассказать вам, что происходило со мной, пока Клэр сидела, скрестив ноги, на мраморном полу в ожидании светового шоу, которое могло окончательно разбить ее сердце.

Смешно, но я чувствую себя виноватой, что прервала рассказ о Клэр и говорю о том, что еще совсем недавно было бы самым светлым моментом в моей жизни, возможно, единственным сияющим моментом. Было время, когда я готова была громко кричать с крыши о том, что сказал мне Мартин в парке в канун Рождества.

Итак, мой роман с Мартином с появлением Клэр не приостановился. История наша не подождала тихонько в уголке более подходящего времени. Вместо этого она неуверенно и неуклюже продолжала разворачиваться.

Вы знаете стихотворение Одена о страдании? Что в тот самый момент, когда Икар нашел свою смерть в океане, пахарь продолжал спокойно пахать землю. Думаю, вы понимаете, к чему я веду. Пока Клэр страдала, мы с Мартином продолжали пахать, то есть наши отношения продолжались.

Итак, вот что случилось. Мы шли через площадь, чтобы купить индейку разумной величины, и вдруг Мартин усадил меня на садовую скамейку и выжидающе посмотрел мне в лицо. Я, наверное, уже упоминала, что глаза у него поразительно красивые, и в тот момент, на скамейке, я это хорошо понимала. А Мартин умел смотреть на меня так, что мне казалось, будто он ко мне прикасается.

Он долго смотрел. Потом сказал:

— Сейчас не время говорить тебе об этом…

И я сразу догадалась, что он хочет сказать. Я почувствовала, что цепенею. Мне следовало сказать, что я знаю, о чем он собирается сообщить, но я молчала.

— Я каждый день удивляюсь. Я хожу с этим удивлением, лежу с ним и просыпаюсь с ним каждое утро, где бы я ни был. Я никогда не встречал таких, как ты, потому что в мире нет похожих на тебя.

Слова не были гладкими, он волновался, и было непохоже, что он их отрепетировал заранее, если вы это подумали.

— Корнелия, я тебя люблю. Неподходящее время сейчас об этом говорить, но я говорю. Я тебя люблю. И как ни сложно то, что происходит сейчас с Клэр, я надеюсь, что это к лучшему для нас, потому что, если мы собираемся соединить наши жизни, тебе нужно понять, какова моя жизнь, до конца. И я хочу посвятить тебе свою жизнь, Корнелия.

Тревога. При этих словах я почувствовала тревогу.

— Мартин… — начала я.

Но он остановил меня, печально улыбнувшись.

— Нет, я не делаю тебе предложения. Даже я чувствую, как это не вовремя. И я не хочу, чтобы ты сейчас что-нибудь говорила. Более того, я строго запрещаю тебе говорить. Я просто хотел сказать тебе, что люблю тебя, вот и все.

Он поцеловал меня, и я сказала:

— Смею я по крайней мере сказать спасибо?

— Нет, — улыбнулся он.

— Спасибо, — сказала я и тоже улыбнулась.

Может быть, вы знаете, что я должна была чувствовать тогда. Но вам следует понять, что все эти старые метафоры, которые используются, чтобы описать смятение, вдруг ожили, помолодели и весело забарахтались. Моя жизнь напоминала опасный аттракцион «Американские горки». Все развивалось слишком быстро. Мне некогда было перевести дыхание, голова шла кругом.