Читать книгу "Изгнанница. Клятва рыцаря - Рикарда Джордан"

— Господин, мы хотим попросить вас дать разрешение раскорчевать участок для создания новой общины… — Лоисл, который держал слово, худощавый, однако жилистый молодой человек с густыми светлыми волосами, сразу приступил к делу, — которую… которую мы… хотим назвать Дитмарсдорф в честь вашего сына!

Последние слова он произнес с гордостью, похоже, мужчины придумали этот ход, чтобы заручиться благосклонностью графа. Теперь они склонились не только перед Дитрихом, но и перед Герлин, которая присутствовала в этот день на суде.

Оба ответили на лесть снисходительным кивком. Обычно новым поселениям давали названия только после их основания, причем часто название было совсем неоригинальным, вроде Нойдорф.

— Нас пятнадцать мужчин из Лауэнштайна и окрестностей, — воодушевленно продолжал молодой человек. — Мы все родились в крестьянских семьях и умеем обрабатывать землю. Но все мы являемся младшими сыновьями, нам не достанется ничего в наследство, мы не можем создать свои семьи — и мы знаем много таких же девушек, которые по этой же причине остаются незамужними…

Дитрих улыбнулся просителям.

— Да, у моих крестьян большие семьи, — согласился он. — Господь благословил нас плодородной землей, чтобы в наших деревнях все были сытыми.

— Просто быть сытыми нам недостаточно! — заявил молодой человек. — Мы не хотим жить при дворах наших братьев как конюхи или прислуга, лучше мы заберемся подальше в лес и станем осваивать новую землю. Но для этого нам нужно ваше разрешение.

Дитрих кивнул.

— В какой части Франконского леса вы собираетесь корчевать деревья? — спросил он. — Я не могу позволить вытеснить табунщиков, да и охотничьи угодья…

Обитатели крепости в основном питались дичью, пойманной в близлежащих лесах, и среди светских обязанностей Дитриха было также приглашение осенью живущих по соседству благородных мужей и высокопоставленных священнослужителей на облавную охоту.

— Охотничьи угодья останутся нетронутыми, — заверил его юноша. — Мы собираемся не расширить деревню, а основать новую, если вы согласитесь покровительствовать нам. Мы приметили одну поляну в дне езды отсюда на восток, недалеко от дороги на Кронах. Это также сделает дорогу более безопасной — мы охотно будем предоставлять путешественникам ночлег. Будет несложно расчистить место для первого посева, мы сможем уже осенью поставить несколько времянок, а весной, после второго посева, построить дома. Тогда следующей осенью к нам уже смогут переселиться и женщины!

При основании новых поселений так и поступали, и однако же эти юноши очень спешили. Наверняка по крайней мере некоторые из них были окрылены любовью к деревенским девушкам.

Дитрих понимающе кивнул:

— Похоже, вы уже все продумали, и я полагаю, что могу удовлетворить вашу просьбу. Однако придите ко мне еще раз, завтра. Тогда мы обсудим детали, а также какие инструменты и животные вам понадобятся. Я охотно помогу вам, да и сейчас, после сбора урожая, лошади и повозки свободны…

— Не начнутся ли у тебя неприятности из-за конфликта с епископом Бамберга? Не будут ли нарушены границы его епископства? — спросила Герлин на следующий день.

Юных поселенцев только что осчастливили обещанием предоставить четыре больших повозки и лошадей-тяжеловозов, инструменты и материалы для постройки времянок в лесу. Они берегли, словно сокровище, небольшой клочок пергамента, на котором Дитрих засвидетельствовал основание их будущего поселения.

Дитрих пожал плечами:

— В каком-то месте, возможно, и нарушены. Но, если только епископ не отправит корчевальную группу, которая желает поселиться на том же месте, я не вижу повода для конфликта. Лес огромный и непроходимый, Герлин, никто не решится углубиться в него по своей воле. Эти мужчины сильны и отважны, и то, что сказал Лоисл, правда: дорога к Кронаху — если так можно назвать эту постоянно зарастающую травой тропу — станет более безопасной, когда рядом появится деревня. Даже сам епископ постоянно жалуется, что этот отрезок дороги труднопроходим и кишит грабителями.

— Ты, по крайней мере, сообщишь ему об этом? — спросила Герлин, все еще не убежденная в правильности такого решения.

Дитрих лукаво улыбнулся:

— Я не собираюсь будить спящих священников! Епископ Бамберга не мой господин, я не обязан ставить его в известность о расширении своих деревень.

Господин Соломон, которому озабоченная Герлин рассказала обо всем, согласился с Дитрихом.

— Если он станет спрашивать у епископа разрешения, это будет означать, что Дитрих из Лауэнштайна считает его очень важной персоной, — заявил он. — Однако я все же посоветовал бы господину Дитриху предоставить поселенцам другой участок. — Он вздохнул. — Ах, эти юные рыцари… Хоть наш граф Дитрих и осмотрительнее многих, ему не следовало бы идти на поводу у этих молодых крестьян. К тому же лес на западе такой же густой.

Флорис, напротив, полностью поддерживал хозяина крепости. После рождения Дитмара рыцарь считал, что положение юного графа упрочилось, и его больше не слишком беспокоил Роланд. Он счел замечательным предложение Герлин наконец выпроводить из крепости госпожу Лютгарт, а епископа Бамберга он тоже не опасался. После очередного сбора урожая Лауэнштайн отправил его коллеге в Майнц щедрую плату, а в близлежащий монастырь бенедиктинцев — гору подарков. Незадолго до этого настоятель крестил Дитмара. Флорис не считал, что из-за этой небольшой провокации им может грозить опасность, а также был чертовски рад, как и юный Дитрих, тому, что они устраивали каверзу епископу. Оба рыцаря не забыли, как епископ заставил Герлин и Дитриха ожидать перед церковью. Дитрих был терпеливым, однако положение обязывало его дорожить честью. Благородные господа не так-то просто прощали обиды, и Флорис даже осмелился упрекнуть Герлин в «еврейском страхе», узнав, что она придерживается мнения господина Соломона.

Молодая женщина в ответ на эти упреки только пожала плечами. В течение нескольких недель после родов, когда она еще не могла выходить из крепости, господин Соломон часто навещал ее. Она теперь знала о жизни евреев в Бамберге и Майнце больше, чем рыцари, и могла понять, почему представители этого народа так предусмотрительны и расчетливы. Она даже собиралась извиниться за Дитриха и Флориса, но лекарь только отмахнулся:

— Все равно ничего не изменишь, господин Дитрих уже согласился с планами крестьян. И вряд ли может случиться что-то плохое. Но не надо забывать, что благополучие этого графства не обеспечено навеки! Жизнь ребенка или юноши может казаться прочней шелковой пряжи, однако и крепкую нить можно перерезать острым мечом.

Глава 2

Еще до начала зимы крестьянин Лоисл и его друзья переселились в лес, и в последующие месяцы жители крепости Лауэнштайн не слышали никаких новостей о них. Герлин иногда содрогалась при мысли о пятнадцати молодых мужчинах, которые в снег и холод пытаются выжить в своем новом поселении. Она надеялась, что им хватило времени на постройку по крайней мере пары лачуг, и размышляла над тем, как отправить им к Рождеству повозку с продовольствием. Дороги через Франконский лес сейчас были проходимыми только для всадников, а рыцарь счел бы ниже своего достоинства навестить крестьян. Жителей деревни также не настолько волновало, что сталось с членами новой общины, чтобы они решились покинуть свои хоть сколько-нибудь теплые дома и отправиться в лес. Крестьяне не были склонны к приключениям, даже если им за это сулили подарки.