Читать книгу "Невинная страсть - Бренда Хайатт"

— Не будете ли четвертым в вист? — спросила Ноуэла леди Хардвик, и он, почти не раздумывая, согласился. Пакстон не мог позволить, чтобы хозяйка вновь обратила внимание на его интерес к мисс Риверстоун. Ровена продолжала разговаривать с мистером Саузи и на какое-то время была ограждена от опасности возвращения мистера Ричардса.

Разумеется, Ноуэл не мог играть в полную силу, потому что все время исподтишка наблюдал за Ровеной. Она и мистер Саузи подошли к другому столу, за которым играли в пикет, и вскоре их окружили люди из литературных кругов.

Пакстон усилием воли переключил внимание на свою собственную игру, тем более что никакой пользы от его наблюдений за мисс Риверстоун не было. Теперь, когда он исключил ее брата из числа подозреваемых, она вообще не имела отношения к тому, чем он занимался.

Или все-таки имела?

— Мистер Пакстон? — окликнула Ноуэла мисс Чиверс, его партнерша, возвращая к реальности.

— Извините, — сказал он, наугад сходив первой попавшейся картой.

Оставляя нерешенным вопрос о личности автора очерков, которые, если верить словам клерка из редакции «Политикал реджистер» присылались из Оукшира, он снова взглянул в сторону Ровены и увидел, что она поднялась из-за карточного стола.

— Вы снова выиграли, — с вполне понятным раздражением сказала лорду и леди Хардвик мисс Чиверс. — Мистер Пакстон, вы сдадите карты?

Но Ноуэл поднялся из-за стола:

— Прошу извинить меня. Я очень устал и не могу как следует сосредоточиться на игре. — Он подозвал Гарри Тэтчера, проходившего мимо: — Не желаете занять мое место, Гарри?

Мистер Тэтчер, пожав плечами, согласился, и Ноуэл последовал за мисс Риверстоун, которая направилась к лестнице. Ускорив шаг, он догнал ее в тот момент, когда Ровена уже поставила ногу на ступеньку.

— Снова убегаете? Она, охнув, оглянулась:

— Вы меня испугали, сэр. Да, я решила уйти. Как-никак уже за полночь.

— С меня тоже довольно и игры, и разговоров, — признался Ноуэл. — Вы позволите проводить вас наверх?

Ровена нахмурила брови, щечки ее зарделись.

— Это, наверное, неприлично?

— Кто это знает? — сказал он. — Перл говорила, что вы презираете правила, установленные в обществе.

Девушка улыбнулась уголками губ, совершенно заворожив его.

— Правильно! Ладно, идемте. Мы будем сопровождать друг друга.

— Насколько я понял, ваш брат не разделяет ваших политических взглядов, — небрежно заметил он, когда они поднимались по лестнице.

— Нельсон? — Ровена тихо рассмеялась своим грудным, обольстительным смехом. — Именно поэтому и он, и мой отец не хотели, чтобы я приезжала в Лондон. Боюсь, что причиняла им массу неудобств.

Ноуэл не понимал, каким образом эта умная женщина могла быть кому-то неугодной.

— Но ведь кто-то помогал вам формировать ваши взгляды, — продолжал настаивать он. — Дядюшка? Сосед? Возможно, человек, писавший очерки?

— Моя мать действительно была вольнодумцем, но она умерла, когда мне было четырнадцать лет. Я много читала и сама формировала свои взгляды. И ни в каком руководстве со стороны мужчин я не нуждаюсь!

Они добрались до верхнего коридора, где располагались спальни. Интересно, которая принадлежит ей?

— Вы уникальны, мисс Риверстоун, — сказал Ноуэл. — Можно я буду звать вас Ровеной? Несмотря на то что мы знакомы всего несколько дней, мне кажется, что я очень хорошо знаю вас.

— Мне… тоже так кажется, — сказала она почти шепотом. — И все же, мистер Пакстон…

— Зовите меня Ноуэл, пожалуйста.

— Ладно, пусть будет Ноуэл. — Она робко улыбнулась. — Я хотела сказать, что, хотя мы понимаем друг друга, все же по многим вопросам расходимся во мнениях.

Он подошел к ней чуть ближе:

— Но это делает общение еще интереснее.

— Да, — согласилась она, внимательно глядя на него своими широко расставленными серыми глазами.

Как и раньше, Ноуэл не нашел в себе силы остановить себя. Он наклонил голову. Она чуть раскрыла губы. Между ними на мгновение промелькнул язычок, высунувшийся, чтобы облизать их. Это было каплей, переполнившей чашу терпения. Издав глухой стон, Пакстон притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы.

Ровена сразу же обняла его, заставляя прижаться еще крепче, и ее губы с готовностью ответили на его поцелуй. Каким-то образом он с самого начала знал, что она способна на такую страсть, что под ее заурядной внешностью — теперь уже не такой заурядной — кроется пламя.

Его руки исследовали на ощупь ее спину, заставляя замирать от восторга при прикосновении к восхитительному изгибу там, где тонкая талия плавно переходила в округлость бедра. А она тем временем запустила пальцы одной руки в его шевелюру в чрезвычайно чувствительном месте между затылком и шеей, тогда как другая рука скользнула по его плечам, потом оказалась на спине.

Дыхание Ноуэла стало прерывистым. Он не смог бы припомнить, когда еще он так страстно хотел женщину. Он пытался напомнить себе, что она всего лишь средство к достижению его цели, но легкие прикосновения ее пальчиков, которые теперь поглаживали его уши, лишили возможности мыслить разумно. Его язык заставил ее раскрыть губы. Он желал немедленно испробовать на вкус ее поцелуй и хотел, чтобы она сделала то же самое.

Ровена не заставила себя ждать. Она прикоснулась языком к его языку. Прикосновение было не просто физическим. Ему в тот момент показалось, что соприкоснулись их души.

Именно это чувство единения заставило Пакстона вдруг осознать, что он балансирует на краю пропасти, в которую готов броситься, чтобы исчезнуть в ней полностью.

— Я… мы… — невразумительно пробормотал он, уткнувшись в ее волосы.

Она замерла, потом вдруг отступила на шаг, явно ошеломленная.

— Силы небесные!

— Понимаю, что я не имел… Мне, наверное, следует извиниться.

— Нет. Если только вы не сожалеете о случившемся.

— Ничуть. — Он медленно покачал головой. — Только разве если я вас расстроил…

Она улыбнулась уголками губ, и Ноуэлу снова захотелось поцеловать ее.

— Возможно, я смущена. Но не расстроена, нет.

— Я рад. Я не хотел бы причинить вам боль, Ровена. — Он вдруг понял, что говорит сущую правду, а это значит, что он создает себе новую проблему.

— Спасибо. Нынче утром мне показалось…

— Я знаю, — поспешно сказал Ноуэл, опасаясь, что она скажет то, что заставит его дать обещания, на которые он пока не готов. — Я вел себя неподобающим образом и за это прошу прощения.

Девушка улыбнулась, принимая извинения, и вдруг снова оказалась в его объятиях, хотя он не смог бы сказать, по чьей инициативе это произошло. Одно было несомненно: это был самый естественный порыв.