Читать книгу "Эпитафия шпиону. Причина для тревоги - Эрик Эмблер"

— Я ничего у вас не взял. Не нанес никакого ущерба. Вам не в чем меня обвинить. — Голос мой зазвучал тверже.

— Мой дорогой герр Водоши, — устало заговорил Шимлер, — вы уже имели дело с полицией. И этого вполне достаточно. Если вам нравится играть словами, воля ваша. Но только приберегите эти игры для комиссара. Вы вломились ко мне в номер с целью грабежа. А детективам можете говорить что угодно.

Мне сделалось совсем нехорошо. Я лихорадочно искал выход из положения. Если Кохе здесь появится, не пройдет и получаса, как я окажусь в комиссариате. В запасе оставался только один козырь, и я пустил его в ход.

— А кто, — огрызнулся я, — заявит о попытке ограбления? Герр Хайнбергер, герр Эмиль Шимлер из Берлина или герр Поль Чиссар из Брно?

Какой-то реакции с его стороны я ожидал, но не думал, что впечатление окажется таким сильным. Он медленно повернулся и посмотрел мне в лицо. Его впалые щеки сделались мертвенно-бледными, а ироническое выражение сменилось холодной яростью. Он сделал шаг в мою сторону. Я инстинктивно отступил. Он остановился.

— Стало быть, вы все же не гостиничный воришка.

Сказано это было мягко, едва ли не с удивлением, и все же в его голосе прозвучала такая едкость, от которой мне стало по-настоящему страшно.

— Говорил же я вам, не вор я, — непринужденно бросил я.

Он внезапно шагнул ко мне, схватил за ворот рубахи и рывком притянул к себе так, что я едва не прижался к нему лицом. Это было так неожиданно, что я и не подумал сопротивляться. Он заговорил, медленно раскачивая меня взад-вперед:

— Да, не вор, не честный карманник, но мерзкий шпион. И к тому же вероломный. — Он презрительно скривился. — Для всех — застенчивый, простодушный преподаватель иностранных языков с романтической внешностью и печальными мадьярскими глазами, которые могут ввести в заблуждение художника. И давно вы в эти игры играете, Водоши, или как вас там? Вас что, отобрали для этой работы, или вы прошли школу тюремных надзирателей? — Он сильно толкнул меня в грудь, и я отлетел к стене.

Он сжал кулаки и начал подступать ко мне, когда в дверь постучали.

Какое-то мгновение мы молча буравили друг друга глазами; затем он распрямился, подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял официант.

— Вы звонили, месье? — послышался его голос.

Шимлер как будто заколебался. Затем:

— Да, но случайно. Извините, пожалуйста. Можете идти.

Он закрыл за официантом дверь, прислонился к ней, посмотрел на меня.

— Вам сильно повезло, друг мой. Давно уж я так не выходил из себя. Убить вас был готов.

Я попытался унять дрожь в голосе.

— Что ж, теперь, когда вы пришли в себя, можно поговорить спокойно. Только что вы заметили, что лучшая защита — это нападение. По-моему, назвав меня шпионом, вы по-детски попытались осуществить эту идею на практике. Верно?

Он промолчал. Ко мне начало возвращаться самообладание. И даже быстрее и проще, чем я думал. Главное сейчас — дознаться, что он сделал с фотоаппаратом. А потом уж я вызову официанта — пусть звонит Бегину.

— Если бы вы знали, — продолжал я, — чего я из-за вас натерпелся, проявили бы снисходительность. Голова все еще трещит от вашего удара вчера ночью. И если вы еще не засветили мои пленки, хотелось бы получить их назад до появления полиции. Понимаете, меня не отпускают в Париж до тех пор, пока дело не прояснится. Ну вот, теперь оно прояснилось, и я рассчитываю на ваше благоразумие. Между прочим, с аппаратом-то вы что сделали?

— Это что, ловушка? — Он посмотрел на меня с хмурым удивлением и, помолчав немного, добавил: — Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Дурака валяете? — пожал я плечами. — О господине по имени Бегин приходилось слышать?

Он отрицательно покачал головой.

— Ну так, боюсь, скоро услышите. Он служит в Sûreté Générale, прикрепленной к управлению морской разведки в Тулоне. Говорит вам это что-нибудь?

Он медленно вышел на середину комнаты. Я изготовился к защите, не упуская при этом из виду кнопки звонка. Шаг-другой, и я до нее достану. Если еще раз тронется с места — пора. Но он стоял не шевелясь.

— Слушайте, Водоши, мне кажется, мы просто не понимаем друг друга.

— А мне так не кажется, — улыбнулся я.

— Хорошо, в таком случае я вас не понимаю.

— Ну к чему отпираться? — нетерпеливо вздохнул я. — Будьте же благоразумны. Пожалуйста. Что вы сделали с моим фотоаппаратом?

— Это что, неудачная шутка?

— Ничуть, и скоро вы в этом убедитесь. — Чувствуя, что ситуация выходит у меня из-под контроля, я начал раздражаться. — Предлагаю обратиться в полицию. Имеете что-нибудь против?

— В полицию? Ничуть. Это в любом случае надо сделать.

Возможно, он блефовал, но мне сделалось немного не по себе. Без вещественного доказательства в виде фотоаппарата, я был совершенно беспомощен. Пришлось сменить тактику. Секунду-другую я угрожающе смотрел на него, потом слабо улыбнулся.

— Знаете, — робко заметил я, — у меня возникло нехорошее подозрение, что я совершил дурацкую ошибку.

— Лично я в этом не сомневаюсь. — Он настороженно глянул на меня.

— Послушайте, — вздохнул я, — мне действительно очень жаль, что я доставил вам столько неудобств. Чувствую себя последним дураком. Вот уж месье Дюкло позабавится.

— Кто? — Вопрос прозвучал как пистолетный выстрел.

— Месье Дюкло. Славный старикан, немного болтливый, правда, но очень симпатичный.

Я заметил, что Шимлеру пришлось приложить некоторые усилия, чтобы взять себя в руки. Он подошел ко мне и проговорил со зловещим спокойствием:

— Кто вы такой и что вам от меня надо? Вы из полиции?

— Ну, с полицией я в некотором роде связан… — на мой собственный слух это прозвучало достаточно тонко, — а имя мое вам известно. Нужно же мне немногое: что вы сделали с моим фотоаппаратом?

— А если я повторю, что понятия не имею, о чем идет речь?

— В таком случае я сделаю так, что вас подвергнут официальному допросу. Более того, — я пристально посмотрел на него, — станет известно то, что вы, кажется, предпочли бы сохранить в тайне, — что ваше имя вовсе не Хайнбергер.

— Полиции это и так известно.

— Знаю. Сожалею, но вынужден сказать, что придерживаюсь весьма невысокого мнения об умственных способностях местных полицейских. Понимаете, о чем я?

— Честно говоря, нет.

Я улыбнулся и, обходя его, направился к двери. Он схватил меня за руку и развернул лицом к себе.

— Послушайте, кретин вы этакий, — яростно прошипел он, — даю слово, что ничего не знаю о… — Он оборвал себя на полуслове. Похоже, что-то решил. — Садитесь, Водоши, — предложил он.